Попаданка в стране драконов (СИ) - Тараканова Тася. Страница 21

Недалеко находилась колонка с водой. Соня принесла дракону воды в ведре, широкие ясли с зерном Горыныч моментально опустошил. Наверное, о дополнительном пайке можно было узнать в главном шатре, но желания вернуться в центр лагеря у Сони не возникло.

С Эрвином бы помириться.

Соня набралась решимости и проскользнула в палатку. Огляделась, остановилась у входа. Внутри располагались четыре походные кровати, простой стол, грубо сколоченные лавки. Эрвин лежал на одной из кроватей, набросив на себя баранью шкуру. Девушка, не приближаясь к кровати, издали посмотрела на него.

— Надо холод к синяку приложить, — предложила она миролюбиво.

Эрвин молчал.

— А кто этот здоровый, который всех раскидал?

— Веригла Могучий, — ответил юноша нехотя.

— Твой кумир?

— Он гораздо лучше Добромира.

— А Добромир кто? — не унималась Соня.

— Красавчик, на которого ты… засмотрелась.

Надо же заметил. Злыдень!

— М… А те, что напали?

— Команда Энобуса. Мелкий — Жур Балясин, лысый психованный — Старх Лютый, а жердяй — Кровенц Пигайло.

— А почему у драконов в лагере нет одного или двух гребней?

Соня одновременно хотела успокоить Эрвина и узнать о местных драконах. Ей показалось, что прекрасных, мощных животных покалечили.

— Так положено. Ездовым убирают гребень, как только они рождаются. Тогда седло нормально крепится.

— Но у Горыныча гребень не повреждён!

— Что ты пристала? — Эрвин сбросил с себя баранью шкуру и сел. — Я не смог срезать гребень, что тут объяснять! Не смог, потому что не делал этого никогда. Мне было страшно… причинить ему боль. Ты же не видела новорожденных драконов, они… они такие…

— Милые? — подсказала Соня.

— Беспомощные.

Для Сони признание Эрвина оказалось невероятным. Значит, парень совсем не такой, каким хочет казаться. Он любит Горыныча, он всё ей сейчас расскажет о гонке. Соня с надеждой взглянула на Эрвина, готовая броситься к нему на шею от подступившей нежности.

— Что там завтра будет на соревновании? — девушка легкомысленно махнула рукой в сторону, будто спрашивая о намечающейся вечеринке. — Что надо делать?

— Лететь в хвосте к финишу, — сказал Эрвин и вскочил с кровати. — Никуда не торопиться и ни во что не вмешиваться! — он приблизился к Соне. — Тебе нельзя с ними соревноваться, дай мне слово, что больше не будешь никуда лезть.

— Извини. Я испугалась. Ты сам говорил, что тебя ищут, — тихо сказала Соня.

— Мне не нужна твоя помощь. И никогда не будет нужна, — медленно, будто вбивая слова в голову непонятливой девчонке, произнес Эрвин. — И еще. Если они узнают, кто ты, будет гораздо хуже.

— А кто я? Кто я? — вспыхнула Соня.

— Ты никто, в этом всё дело.

Нежность к парню испарилась, будто ее и не было. Презрительно плюнуть под ноги Эрвину было первой реакцией в ответ на «никто», но Соня удержалась. Успокоив сбившееся дыхание, она поежилась и вышла из палатки. Она — Соня Снегирёва очень даже «кто». Прежде боявшаяся высоты, теперь она смело поднимается в небо, прекрасно ладит с драконом, она летала в тумане, на огромной высоте, падала в озеро. Что Эрвин знает о ней?

Гадости Соня всегда наговорить успеет, не пришлось бы после жалеть. Завтра гонка, хотелось хоть какого-то равновесия.

Темнело. Из лагеря доносился запах съестного, в лагере работала полевая кухня, там была горячая еда и травяной чай, но идти туда одной было боязно. Ветер доносил голоса, смех, рык драконов. Живот болел от голода, душа от обиды. Где-то там наездники ужинали, разговаривали, шутили, поддерживали друг друга, а Соня, сидя около коновязи, давилась сухой лепёшкой из рюкзака, запивая её тёплой водой. Она чувствовала себя одинокой, несчастной, и одновременно в ней поднималась злость на Эрвина. Он не только унизил Соню, он ещё стыдился Горыныча. Он не верил в своего мелкого дракона, злился и раздражался на него.

Соня для парня, конечно, никто, и (как говорят у неё дома) звать её никак. В таком случае, с чего бы Эрвину переживать за неё? Соня обойдётся без его помощи. Так ему и надо, что получил фингал, она бы добавила для симметрии.

Как говорила Сонина бабушка — иногда и лист тонет, а камень плывёт. Дорожки, проложенные слезами на щеках, высохли, лепёшка была съедена, вода выпита. Безмолвная Вселенная над головой раскинула тёмную дорогую шаль, расшитую стразами. Соня залюбовалась ею. Разве есть место для тоски и уныния, когда тебе заговорщицки подмигивают звёзды?

Привязанный Горыныч не мог найти себе места, ему не нравился ошейник, он тряс головой, железное кольцо на шее мешало и нервировало. Наконец и он затих, лёг на утоптанной площадке, скрутив вокруг себя шипастый хвост. Немного повздыхав, Соня поднялась и принесла Горынычу ещё одно ведро воды в широком деревянном ведре, поставила перед ним, посмотрела, как он тянет воду, вытянув губы в трубочку.

— Ты такой чувствительный. — Соня вздохнула. — Побуду рядом. Лучше с тобой, чем с этим злобным троллем.

Лагерь затих, ночь разогнала всех по шатрам, а Соня всё никак не могла выкинуть мысли из головы. Ей на миг захотелось отказаться от гонки, но потом она обругала себя за трусость, даже стукнула по лбу, чтобы утихомирить разыгравшееся воображение. Она будет участвовать, высота ее не страшит, она ничем не хуже других гонщиков. Насмотрелась на них сегодня.

Где-то совсем близко послышался шорох. Соня насторожилась, пригнулась, прячась за Горыныча. Кто-то подкрадывался к ним. Соня разобрала неясный шепот заговорщиков, которые двигались в сторону коновязи.

— Дрыхнут, равномеры недоделанные.

— Тихо, не разбуди дракона.

— Режь подпругу, только не до конца.

Пора было обозначить свое присутствие, и Соня вскочила.

— Кто здесь? — спросила она зловещим шепотом. — Безобразничаете? — и крикнула, надеясь разбудить дракона: — Горыныч, фас!

Горыныч встрепенулся, хлестнул хвостом, и один из негодяев взвыл. Злоумышленники бросились наутек. Соня разглядела приземистого Коротышку и долговязого Зализанного. Дракон зарычал, наступая на них, но цепь остановила его.

— Трусы! — закричала Соня вслед ночным гостям, видя, как они, пригибаясь и петляя, убегают в сторону палаток. — Вам до равномеров, как до Луны пешком!

Тихая ночь перед стартом оказалась далеко не безмятежной, участники гонки совсем не придерживались джентльменских правил. Соня подошла к коновязи и увидела оброненный нож. Подняла и ужаснулась. Как далеко может зайти ненависть участников гонки? Ей опять показалось, что предстоящее испытание ей не по силам.

Она посмотрела на нож.

Будет уликой, если что. Странно, что Эрвин не услышал.

Уже светало, когда Соню совершенно сморило под боком у дракона…

— Сигнал дали, все на площади!

Крик Эрвина заставил Соню открыть глаза. Она проспала предстартовый горн, призывающий на перекличку. Эрвин с лицом мрачнее тучи кинул к ногам девчонки красные сапожки.

— Асанна тебе голову откусит.

— Твоя обувь не подходит, — буркнул Эрвин.

Соня молча переобулась: ее кроссовки действительно давно пора выбросить. И незаметно сунула трофейный нож в голенище сапога. О ночной стычке Эрвину знать необязательно, для него так будет безопаснее, а то опять полезет в драку. Ему надо тише воды себя вести.

Прозвучал второй сигнал горна.

— Сейчас все полетят на поле, — сказал Эрвин.

— Что мне делать, объясни, — заторопилась Соня.

— Лети, как другие, держись от них на расстоянии, чтобы Горыныча не задели. Надо пройти барьеры-планки: пролететь над высокими, а под низкие поднырнуть. Барьеры установлены по кругу. Их всегда меньше, чем участников, поэтому драконы могут столкнуться. Условие гонки: садиться на землю нельзя. Кто сел, выбывает. Хотя тебе как раз надо как можно быстрее сесть. Лететь надо три круга.

— Спасибо, за напутствие, — Соня не собиралась обижаться.

Она ответит Эрвину в другой раз. Сейчас ее ждала гонка.

С площади начали подниматься драконы. От этого невероятного зрелища внутри Сони как будто зазвенела натянутая струна. Эрвин тоже утратил былое самообладание. Он побледнел и вцепился в уздечку дракона, пока Соня добиралась до седла.