Время воина (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 38

Никита не стал возражать старейшине. Он бы мог сказать, что загасить Пятую Стихию под силу только храмовым жрецам, но их никогда не было рядом с ним все эти годы. Кто вообще знал, кроме Анатолия Архиповича, что правнук получил Дар от Алтаря будучи в материнской утробе? А волхвы-потайники не владеют подобной технологией уничтожения, выражаясь современным языком. Разве что Иерархи, и то… В архивных записях прадеда промелькнули скупые строки о лишении Дара с помощью определенного ритуала, хранящегося в секрете. Учась в Академии, Никита никогда не слышал от преподавателей о таком способе «убийства» искры одаренности.

— Я уже дал знать Патриархам воинских родов, что ты прибываешь в Мезень, — продолжил старший Мещерин. — Завтра уже начнут подъезжать, а где-то через два денька и Собор устроим. Пора, пора уже делом заняться. Ну, об этом мы потом поговорим. Не для каждого уха полезно знать, о чем речь поведем.

При этом он поглядел на стоящих Дениса и Никона. Но фраза, брошенная Всеславом Гордеевичем, недвусмысленно намекала и на Полозова со Слоном. Никита сообразил, что впереди будут важные встречи с главами Родов, этакое закулисье перед Собором. Он не возражал, что мероприятие вдруг оказалось столь растянутым по времени. Его беспокоило лишь непонятная ситуация с аномалией в Гиссаре. Пока там тихо, из Генштаба кодовое слово не поступало. А вдруг это случится завтра-послезавтра, в самый разгар планируемых встреч?

— Я хочу съездить к Алтарю, — посмотрев на Мещерина, Никита заметил настороженность в его глазах. Не такую, от которой ждешь каких-то неприятностей, а некую выжидательную позицию. Почему тебя заинтересовал Алтарь, мил человек?

— Хочу со своим другом провести обряд братания на крови.

Мещерины переглянулись, Всеслав Гордеевич негромко крякнул в кулак. Кажется, Никите удалось его удивить.

— Так его можно и обычным способом провести, — проронил он через несколько секунд молчания.

— Я взял за правило доверять только Алтарю, — пояснил Никита, не показывая ни малейшего волнения. Как и положено Князю, который сам решает, как нужно поступать в той или иной ситуации. Но и ответственность, ложащаяся на его плечи, несоизмерима с той, что берет на себя простой человек. Бремя власти — оно само расставляет акценты, где нужно действовать решительно, а где и ласка с доброжелательностью полезна. — В Вологде я так и делал, когда принимал роту от дворянских семей. Каждый взрослый клялся мне в верности, а не только глава Рода. И не только я видел искренность их слов. Око Перуна притязательнее человеческих эмоций. Поэтому и побрататься с Олегом я должен перед одним из главных Алтарей. Я хочу быть уверен в том, с кем смешиваю свою кровь.

При этих словах Полозов кивнул, подтверждая свое решение, которое он принял после долгих раздумий и разговоров с Никитой.

Мещерин снова задумался, сжимая подлокотники кресла. Молчали и сыновья. В этот момент Ульяна Киприановна на правах хозяйки позвала всех за стол. Старик жестом показал, что продолжение разговора будет позже.

За чаепитием женщины рода Мещериных набросились на столичных гостей, выпытывая у них разнообразные новости, как будто Мезень стояла на краю земли русской, и ни одна весточка не доходила сюда в неискаженном виде. Все было как раз наоборот. В городе имелись ретрансляционные вышки, чуть ли не над каждым домом торчали мачты антенн, да и близость к морю давала возможность общаться с купцами и моряками из разных концов света. Никита не удивился, когда узнал, что Наталья знает два иностранных языка: английский и французский, с детства выучила, когда ходила в школу, открытую при филиале Торговой Корпорации. «Неплохо купеческая гильдия развернулась», — подумал молодой волхв, вслушиваясь в неспешный рассказ супруги Дениса. Жена Кузьмы Арина тоже свободно владела английским, немецким и шведским. Получается, что Мещерины очень даже наслышаны о столичных делах. Но ведь слышать от иностранцев или русских купцов свою версию происходящего — это одно, а когда рядом за столом сидит человек, приближенный (ну, пусть и условно) к императору — все гораздо интереснее.

Поэтому гостей с трудом удалось вытащить из-за стола. Всеслав Гордеевич намеренно раздраженно заворчал, что баня протопилась, пора бы Князя с воинами отпустить.

Как и положено в поморских домах, в баню можно было пройти прямо из дома, минуя прихожую и просторную кухню. Проводил гостей Никон.

— Можете не торопиться, — подмигнул парень Никите. — Вкусите все прелести настоящей русской бани. Здесь, — он открыл стоящий в углу шкафчик с резными дверцами, — полотенца. В холодильнике квас, медовуха. Если желаете охладиться, здесь купальня…

Никон довольно осклабился, заметив удивление на лицах гостей, и распахнул еще одну дверь справа от входа в баню. Оказывается, там и в самом деле была оборудована купальня, примерно пять на пять метров, облицованная голубой смальтой. Пол выложен светло-бежевой плиткой с тонкими синеватыми прожилками. В чашу купальни вела хромированная лестница.

— Кучеряво у вас тут, — протянул Слон, почесав затылок.

— А то! Знай наших! — рассмеялся Никон и со всего размаху хлопнул по плечу личника.

Слон даже не покачнулся, как-то хитро глянул на младшего Мещерина, и спросил вкрадчиво:

— А у вас есть местечко для тренировок? Или на околице в навозе друг друга валяете?

— Местечко найдется, и даже полигон есть в паре километров отсюда, — Никон оживился. — Стрельбище для орденских. Может, завтра спарринг устроим, пока Князь важными делами будет заниматься?

— Я его личник, мне нельзя отходить от хозяина.

— Поверь, никто не причинит вреда Князю, — убежденно сказал парень. — Ему не до нас будет. С утра уже начнут подъезжать Главы Родов на Собор, мероприятия обсуждать.

— Сходи, покажи себя, — усмехнулся Никита, уловил умоляющий взгляд Слона.

— Ну и я тоже для поддержки, — оживился Полозов.

— Только не разнесите там все, — попросил волхв, на что Никон одобрительно хохотнул, оценив шутку.

Потом они долго и неторопливо парились, словно смывали с себя тяжесть последних дней, отмокая душой и телом. Говорить о проблемах не хотелось. Никита знал, что через несколько дней они навалятся с большей силой, и когда еще придется вот так спокойно отдохнуть. После горячего и сухого пара несколько раз окунались в купель, и взбодренные вышли в предбанник. Закутавшись в простыни, попивали бодрящий квас, пока Олег не нарушил молчание:

— Не очень-то старик хочет показывать Алтарь.

— Он тебя опасается, — предположил Никита. — Заметил я, как он оценивающе смотрит. Неодаренный может войти в храм Перуна, но встать возле Небесного камня не самое лучшее решение. Мезенские Патриархи могут завтра возмутиться.

— Разве прецедента не было?

— Мир слишком стар, чтобы нам удалось открыть что-то новое, — изрек чьи-то слова Никита, отпив из стакана ядреного кваса. — Предполагаю, такие клятвы уже когда-то давались. Но в записях прадеда я не нашел об этом ни слова.

— И что будешь делать, если старики заупрямятся? — Олегу было неприятно, что он подвергнул своего подопечного такому риску — попасть под жесткую обструкцию орденских старейшин. Но Никита был решительно настроен на братание возле Алтаря.

Волхв пожал плечами и спокойно ответил:

— Сами найдем храм. А там пусть Перун решает, достоин ли ты обагрить клятвенной кровью Камень. Если и погибнем — то вместе.

Слон поежился от бесстрастного голоса хозяина. Уж чего-чего, а гибели Никиты он никак не желал. Личник прекрасно осознавал, на ком сейчас держится молодой клан. Пока не подросли дети, пока они не встанут твердо на ноги и не возглавят Семью — будет существовать опасность исчезновения рода Назаровых. С каким бы почтением и уважением Слон не относился к Тамаре Константиновне и Дарье Александровне — женщины не удержат ситуацию, когда столичные кланы навалятся на них всей своей мощью. Именно Никита является стержнем, вокруг которого обрастает плотью и мясом Род и клан.