Доспех духа. Ноналогия (СИ) - "Фалько". Страница 73

На экзамен я выходил босиком, в новеньком кимоно для занятий карате. Ничего особого в самом мероприятии не было. Сначала выступил ректор со вступительным словом, не выразительным кстати. Затем прочел технику безопасности. Первый тестом нужно было сдать «норму» на силу доспеха духа. Измеряли его в условных единицах, давления определенного количества килограмм на квадратный сантиметр. Для этого использовалась тонкая игла в приборе, похожем на медицинский пистолет. Значение в 17 единиц, знать бы еще что это такое, я выдержал спокойно, даже не напрягаясь. Затем тридцать единиц, и даже сорок пять. Как мне объяснили потом, при таком показателе, получалось, что я с запасом выдерживал попадание из двадцатимиллиметровой авиационной пушки. Комиссию это впечатлило и если сначала они отнеслись к подобному как к какой-то нелепой шутке, то после первого теста очень даже заинтересовались.

Второй этап заключался в предоставлении доказательств, что я могу управлять «силой» на расстоянии. Тут я не стал ничего выдумывать, просто завязав узлом стальную арматуру, стоя от нее в пяти шагах. При этом никто так и не понял, как я это сделал. Кто-то потребовал объяснений, но ректор оборвал все попытки, сославшись на тайну «силы» мастера.

Ну и последним этапом шла демонстрация способности передавать энергию окружающей среде или предметам. Этот тест ввели относительно недавно, так как многие эксперты научились воспламенять объекты на расстоянии, и даже могли выдать нужную крепость доспеха. Вот только концентрировать силу и передавать ее окружающим объектам была той непосильной задачей, решить которую мог только человек, понявший суть «силы». В этом тесте я продемонстрировал заряженный удар, метнув стальной шар в бетонную стену. И я сделал это со всей ответственностью и с полной отдачей. Пришлось долго концентрироваться, собираясь с мыслями и вспоминая наставления Джима. Он учил, что передать силу не сложно. Труднее удержать объект. Поэтому я сдавил шар доспехом, напитывая его силой. И только когда давление стало невыносимым, а пальцы, сжимающие шар, побелели от напряжения, хлестким движением я бросил его в стену. Ударная волна опрокинула стол комиссии и оглушила одного из журналистов, который только недавно достиг ступени эксперта. Стальной шар вошел в бетон на полметра и только после этого высвободил накопленную силу. Энергия удара оставила в задней части плит зияющую дыру метрового размера, в которой остались торчать искривленные железные прутья.

На этом экзамен был закончен и меня отпустили, сказав, что результаты огласят только к вечеру. Но по лицу ректора было видно, что все закончится положительным решением. Я, конечно, не однорукий Семен, по кличке скорпион. Вот он бы при помощи обычного меча нашинковал эти бетонные блоки в мелкую соломку. А Таисия расшвыряла бы их как картонные коробки. Но и того, что продемонстрировал за глаза хватало для мастера.

Эх, были времена, когда подобный экзамен проходил в виде поединка опытного мастера и претендента. Но довольно часто это заканчивалось смертью претендента или экзаменатора. А так как за этим шла кровная месть и долгие войны, подобную традицию отменили лет сто назад. Последним прибежищем традиции стали страны Африки, где количество мастеров никогда не было высоким. Мир до сих пор признает их экзамен, вот только желающих его пройти не наблюдалось, так как африканцы были слишком лютыми и отмороженными. Они признавали нового мастера только если тот умудрялся убить экзаменатора или демонстрировал тотальное превосходство. В противном случае претендента ждала только смерть.

На целый день после экзамена институт затаился. Студенты шептались, обсуждая новость, делились слухами. Кто-то рассказывал, о взрыве на полигоне, дескать, так «бабахнуть» мог только мастер. Меня, как и несколько дней до экзамена, от навязчивого внимания спасали принцессы и Маргарита Павловна. Хотя в любом случае надоедать мастеру никто в здравом уме не станет.

Еще один день спустя меня вызвали в центр города, в здание особого отдела полиции и контроля за одаренными. Начальник Таисии без особой помпезности и торжественности вручил мне грамоту и выписку из приказа о присвоении степени Мастера боевых искусств. Специальный документ, похожий на международный паспорт, обещали выдать в течение трех недель. Попутно заставили расписаться в двух десятках документов и заверить подписью, что я ознакомлен со всеми правилами и нормами поведения, предписанными мастеру. Джим мне не раз рассказывал все ужасы бюрократической американской машины. И всегда говорил, что, если я надумаю получать эту степень, лучше выбрать какую-нибудь страну третьего мира в латинской америке, арабские страны или Индию. По этой самой причине половина всех мастеров мира ходила с корочкой индийского образца. В том числе и Вероника. И черт с ним, что в документе все написано на непонятном и нечитаемом языке, кто, вообще, на эту мелочь внимания обращает. Есть у меня знакомые, способные любого мастера за пояс заткнуть, и неважно что корочки у них нет. Платят им не меньше, а иногда и больше, чем официальным мастерам.

Ближе к вечеру, уставший и выжатый, как лимон, я возвращался в Институт. Войтек Каминский, наш водитель, специально заказал роскошную машину для этого случая. Василий всю дорогу канючил: «Давайте напьемся, такой повод пропадает, надо обязательно устроить праздник, чтобы Москва вздрогнула». Я молчал, думая о своем. Москва обязательно вздрогнет, с праздником или без. Вспомнил слова начальника Таисии. Мне он показался умным и глубоким человеком, хотя и обозвал меня сволочью. Затем добавил, что я храбрая сволочь, раз решил взять в жены Таисию и передал коньяк от ее сослуживцев. Она их так затерроризировала, что они устроили праздник, когда узнали о ее отставке.

— Приехали, — сообщил Войтек. Плавно повернув, он припарковал машину у парадного входа.

— Давай, — подбодрил меня Василий. — Светлана Евгеньевна сказала: «Надо».

— Да уж, у мамы свое представление об этом, — проворчал я, затем решительно открыл дверь и вышел.

Защелкали фотоаппараты, едва не сбив с ног вспышками. Перед воротами собралось не меньше тридцати человек с камерами, микрофонами и прочей атрибутикой прессы.

— Господин Матчин, пару слов для журнала «Свободный спорт»!

— Прокомментируйте получение степени мастера в столь юном возрасте!

— Расскажите о планах на будущее и учебу!

— Правда, что вы возвращаетесь в Японию?!

Вопросы сыпались без перерыва, не давая возможности ответить. Повторялись или дублировали друг друга, но прозвучала пара довольно странных. И попробуй промолчи, завтра же напишут какую-нибудь гадость.

— Так, свободная пресса! — я повысил голос, поднимая руку. — Тихо!

Пришлось рявкнуть, чтобы угомонить их. Голос, наполненный силой, заставил всех умолкнуть. При этом никто не понял, что произошло, но разговоры разом стихли. Лишь пару раз щелкнул фотоаппарат, ослепив меня вспышкой света. Надеюсь, я не переборщил, и завтра ни у кого голова не будет болеть.

— Отвечу на все ваши вопросы, если вы не станете задавать их одновременно. Давайте начнем справа. По одному вопросу.

— Скажите, что Вы чувствуете, став самым молодым мастером в мире? — задал вопрос представитель «Свободного спорта». Само название говорило о качестве статей в этом журнале.

— Радость чувствую, силу, могущество, — я поднял руки, загребая пальцами воздух и едва не расхохотался злобным смехом.

— Что планируете делать в ближайшее время? — кто-то выкрикнул вне очереди и на него зашикали.

— Учиться. Ближайшие два-три года буду учиться в МИБИ, повышать уровень, чтобы перейти на следующий уровень и стать Великим мастером. Постараюсь успеть к двадцати семи, — я широко улыбнулся. Пресса же загудела, не оценив мое стремление.

— Что Вы думаете об Институте и уровне преподавателей? — знакомый женский голос. Я нашел взглядом секретаря ректора.

— Здесь работают и преподают люди высочайшего класса. И кормят в столовой вкусно.