Гори ясным пламенем (СИ) - Амур Ника. Страница 21

Не успела Вероника отреагировать, как старая женщина подкатила кресло к стопке книг в углу за кроватью. Несколько минут она перебирала их, в итоге остановив выбор на «Острове сокровищ» Стивенсона, вытащила книгу из общей кучи и встряхнула. На пол выпали два скрепленных между собой листа. Отбросив книгу, Изольда Карловна подняла листы и протянула их Веронике.

— Что это? — спросила она.

— Взгляни сама.

Вероника взяла документы. Тонкая бумага слегка подрагивала в напряженных пальцах. Она сняла скрепку, разделив страницы. В центре обоих листов было написано несколько предложений от руки. Было видно, что писали их разные люди – подчерки отличались, но, удивительное дело, тексты были идентичны, как братья близнецы. «Я все обдумал и решил. Прощайте», − прочла Вероника и на первом, и на втором листе.

Смутное узнавание шевельнулось на задворках сознания. Недавно она читала нечто подобное. Вспомнить бы где.

На помощь пришла старушка, пояснив:

— Это предсмертные записки. Та, которую ты держишь в левой руке, принадлежит моему мужу, а та, что в правой − сыну. После расследований я попросила отдать их. Мне пошли навстречу, и я сохранила записки.

— То же самое написал Борис, — прошептала Вероника. Не считая приписки на обратной стороне, прощальное письмо Бориса копировало те, что она держала в руках. У Вероники мурашки по коже побежали. Никогда прежде она так остро не ощущала близость потустороннего. Она точно заглянула за занавесь привычной жизни и там ей открылась поразительная картина: все причины и следствия бытия вовсе не такие, какими люди привыкли их видеть.

— Теперь ты веришь в проклятие? Ни мой сын, ни тем более внук не знали содержание записки Арнольда. Это он пришел за ними. Он руководил их рукой, когда они писали последние в своей жизни строки.

Глава 10

Митя с трудом дождался вечера. Он едва не прыгал от радости, когда за окном сгустились сумерки. Обычно они с мамой болтали перед сном. Он рассказывал ей, как прошел день, она внимательно слушала и давала советы. Но в этот раз Митя начал зевать почти сразу, как она вошла. Старательно изображая усталость, он прикрыл глаза. Маме ничего не оставалось, как выключить свет и уйти.

Митя еще долго лежал в постели, прислушиваясь к шорохам. Убеждался, что все уснули. Лишь после того, как дом окончательно затих, он откинул одеяло и встал. Залез под кровать и вытащил найденную на чердаке доску.

Как был в пижаме, он уселся на пол и пристроил доску перед собой. За день она странным образом изменилась. От нее уже не веяло восхитительным ароматом хвои, да и на ощупь она была холодной. Митя смотрел на нее и недоумевал, что притягательного он нашел в этом куске древесины?

Он покрутил доску, перечитал алфавит, но былое очарование не вернулось. Митя расстроился. Выходит, он провел день в напрасном ожидании. Лучше бы он забрал с чердака модель машинки или ту же юлу.

Он хотел спрятать доску обратно, а завтра вернуть ее на место, когда увидел валяющийся в пыли под кроватью треугольник. Он совсем забыл, что к доске прилагался этот бесполезный на первый взгляд предмет. Митя лег на живот и вытянул руку. Он выбрался из-под кровати весь в комьях пыли, зато с зажатым в кулаке треугольником.

Как только он опустил треугольник на доску, та магическим образом преобразилась. Точно фея взмахнула волшебной палочкой. Митя снова ощутил волны тепла и терпкого аромата хвои. Доска и треугольник были так тесно связаны друг с другом, что один без другого не могли существовать. Все чародейство заключалось в том, чтобы их соединить.

Но вот как и куда применить эту силу? Митя задумался. Размышляя, он возил треугольником по доске. Просто так. Не отдавая отчета в своих действиях. В какой-то момент он убрал руку, и произошло невероятное: треугольник без всякой помощи со стороны продолжил двигаться. От буквы к букве. Как если бы набирал слово. К-А-Б-И-Н-Е-Т – прочитал Митя, прежде чем в ужасе отпрянул от доски.

Он пятился, пока спина не уперлась в стену. Треугольник продолжал двигаться, но с этого ракурса Мите не было видно букв. Да он и не хотел их видеть! Доска напугала его. Идея поиграть с ней уже не казалась хорошей. Зачем он вообще полез на чердак? Лучше бы смотрел с няней сериал.

Треугольник замер. Он больше не елозил о дерево, скребя его точно кошка. Комната погрузилась в тишину. Звенящую, настороженную тишину. Митя чувствовал: треугольник остановился не просто так. Он выжидает.

Тепло идущее от доски возросло. Казалось, в центре комнаты находится не кусок дерева, а пышущая жаром печка. Стало душно. Митя дышал часто и прерывисто. Кислорода с каждой минутой становилось все меньше. Митя попытался закричать, но звуки не желали покидать горло. Доска словно требовала, чтобы он приблизился и прочитал сообщение.

Он был вынужден подчиниться. На коленях подполз обратно к доске. Не очень близко, так чтобы взглянуть одним глазком и сразу отпрянуть на безопасное расстояние. Вытянул шею и прочитал короткое слово «да». Но он не задавал вопроса!

Стоило прочесть послание, как все пришло в норму. В комнату вернулся кислород и нормальная температура, а к Мите голос. Распахнув рот, он завопил во всю глотку.

Крик в считанные мгновения поднял на ноги дом. Вскоре в спальню ворвалась растрепанная мать. Никогда прежде он не видел ее такой взволнованной.

Как только появилась мама, Митя смолк. Одним своим видом она разогнала кошмар, вырвав его из цепких лап ужаса. Всхлипывая, он поднялся с колен и бросился к ней в объятья.

— Тише, тише, мой маленький, — нашептывала она ему на ухо. — Мама уже здесь. Я не дам тебя в обиду.

Митя искренне верил, что так и будет. Мама сумеет его оградить от всех невзгод. В том числе и от жуткой доски с треугольником, который двигается сам по себе.

В комнате зажегся свет. Митя оторвал зареванное лицо от плеча матери. В дверном проеме стояла бабушка Света. В запахнутом и подвязанном халате, с забранным в хвост волосами, в руках вечная спутница − трость со злобным грифоном – она выглядела так, словно тщательно готовилась к выходу из спальни. Лицо у нее было крайне недовольное.

— Что стряслось на этот раз? — бабушка окинула комнату взором схожим на взор грифона: стены, кровать Мити и, наконец, пол, где ее взгляд споткнулся о доску. — Как она здесь очутилась? Это ты ее принес?

Бабушка шагнула к Мите. Он спрятался за спиной мамы, которая выпрямилась в полный рост.

— О чем вы говорите? — мама преградила путь надвигающейся на него бабушке.

— Спиритическая доска, — та указала на пол. — Что она здесь делает?

— Я не хотел, — опережая материнский гнев, пробормотал Митя. Он осознавал, что поступил дурно, но как объяснить взрослым, что доска практически заставила взять ее с собой.

— Это ты принес доску? — теперь уже и мама повернулась к нему и смотрела строго-престрого.

— Я, — Митя повесил голову. Лучше признаться во всем и получить заслуженный нагоняй, чем увиливать и быть наказанным вдвойне: за проступок и обман.

— Зачем? — поразилась мама. — Где ты ее взял?

— На чердаке, — он проигнорировал первый вопрос. Ответ на него находился за гранью нормальности.

— Ты ходил на чердак?

Митя не понял, к чему переспрашивать. Как бы он мог взять доску с чердака, если не был там?

— Это все ваша хваленая няня, — мама обернулась к бабушке, и он облегчено вздохнул. Пусть она направит свой гнев на нее.

— Ни к чему сваливать с больной головы на здоровую, милочка, — парировала бабушка. — Если ты не в силах воспитать сына, винить надо только себя. Няня тут ни при чем.

— Митя – хороший мальчик. Просто он подвижен, как все дети. Я бы проверила, чем ваша няня занимается вместо того, чтобы присматривать за ребенком.

— Твой золотой мальчик – вороватый лгунишка. Это ты тоже спишешь на растущий детский организм? — бабушка указала на Митю концом трости, и он невольно съежился. Казалось, она вот-вот проткнет его.