Красный Герцог (СИ) - Хохлов Владислав. Страница 46

— Лучше пусть за рулем будет опытный человек, чем тот, кто…

— Генрих, пускай там останется Фенриг, — Вольфганг ворвался в разговор, настаивая на том, чтобы офицер не беспокоился неудобствами.

— Ладно, Вольфганг, уговорил.

Закончив со сборами, все солдаты поместились в машинах, и конвой тронулся. Всю дорогу, пока они ехали, Анна разглядывала окружающую природу, леса и поля. Её настолько всё впечатляло, что она почти и не говорила с братом. Генрих был доволен таким событием: было меньше риска, что начнется разговор про родителей. Сбежать Генриху от этого неловкого разговора было не суждено, — когда они проехали через знакомые для Анны дороги, то она поняла, что они с братом не возвращаются домой. Она с удивлением и легким испугом посмотрела на Генриха, желая поинтересоваться, куда они направляются. Сколько бы Генрих не думал о том, что ей говорить, он не пришёл к конечному варианту. Учитывая, что дальнейшее молчание или уход от ответа приведёт только к худшему исходу, он был вынужден соврать своей сестре, ради её блага.

— Мы переезжаем, Анна, я раздобыл для нас удивительный дом, и, родители скоро туда тоже приедут.

Анна немного поморщившись выслушала его ответ. Она подумала, что её брату нет смысла врать, тем более после столь длительной разлуки.

— Здорово!

Сразу после этого она продолжила наслаждаться видами. Её ответ успокоил Генриха, и, расслабившись на удобном сидении, он заметил, как Вольф, что сидел перед ним, пристально смотрел через зеркало и недовольно сверлил взглядом своего офицера.

Добираться до Норденхайна пришлось долго, весь путь должен был длиться около десяти часов. Конвой делал остановку для обеда, тогда все солдаты ели пищу из военных пайков. Генриху не понравилась такая еда, особенно после того что он ел будучи офицером в Керхёфе и в городе. Анна же сказала, что эта еда похожа на ту, которой их кормили в приюте. Иногда во время переезда Анна засыпала на несколько минут, пока машины не наезжали на кочки и ямы. От скуки она пыталась напевать какие-то неизвестные песенки и спрашивала у брата про то, куда он уезжал и что видел. Генрих не рискнул рассказывать ей всю правду, он рассказал только маленькую часть, и то сильно приукрасил события. Он видел много хороших людей, красивые виды и большой провинциальный город. Анне понравилось слушать его рассказы, под некоторые из них она снова засыпала, пока её не тревожила очередная помеха на дороге.

Когда они всем конвоем подъезжали к нужному месту, Анна первой увидела Норденхайн. Огромный замок на вершине большой горы, что была усеяна хвойными деревьями. Три высокие белоснежные башни, покрытые черной черепицей; изрядное количество широких окон делало замок издали похожим на белый сыр.

— Это он?! — Анна, почти с криком повернулась к Генриху, интересуясь действительно ли это тот самый дом. Генрих не сразу увидел его, но посмотрев в направлении руки своей сестры, заметил большой и красивый замок. Это был тот самый замок, что он видел на фотографиях в штабе, в жизни он был ещё краше, чем на фотографиях.

— Да, это он — замок Норденхайн, именно здесь мы и будем жить, — ответил Генрих, испытывая сильное возбуждение от увиденного.

Услышав эти слова, Анна сошла на сумасшедший писк — её радости не было предела. Теперь она могла быть как настоящая принцесса, живя в роскошном замке. Приближаясь к строению, Анна всё время смотрела на него с широкими глазами и открытым нараспашку ртом.

Вот они проезжают мимо деревни Фюссен. Генрих внимательно осматривал пролетающие мимо дома и людей, все они выглядели обычными, примерно также выглядела и семья самого Генриха, когда они жили до войны. Обычные семьи, местами в грязной и потрепанной одежде, старые деревянные дома, некоторые из них покосились под собственным весом, некоторые частично уходили под землю. Перед домами, почти по центру главной улицы стояло вековое дерево, которое, скорее всего, служило местной достопримечательностью и исторической легендой. Сама деревня нуждалась в детальной реконструкции: еще несколько десятков лет, и деревня просто не сможет существовать. Генрих обдумывал, что если он будет жить здесь достаточно долго, то может помочь жителям с благоустройством. Так он заслужит их признательность и поддержку. За некоторыми домами виднелись работающие в полях люди. Генрих наблюдал за тем, как люди в поте лица работали во время сезона сбора урожая, и, его внутренние часы фермера радостно щелкали. Вид этого приятного захолустья чем-то смутил Генриха: в глазах некоторых жителей, — малой единицы, — он видел недоброжелательные взгляды. Ненавидели ли они новоприбывших или недолюбливали городских, он не знал. Ему не хотелось, чтобы сразу по приезде между ними начались недоброжелательные отношения.

Чем ближе был замок, тем выше он становился. Под склоном горы строение выглядело колоссальным, и, Генриха тревожила возможная неприятная репутация самого здания. Мог ли жить в нём злой монарх, что терроризировал несколько поколений местных людей или какое-нибудь абсурдное приведение, зажигающее по ночам огни и бьющее стёкла? Тогда недоброжелательность со стороны населения была бы оправданной и, возможно, неизбежной.

Деревню от замка разделяли несколько километров, весь путь Генрих думал только о жителях населённого пункта. Когда они подъезжали по дороге к возвышенности, где-то сбоку послышался громкий рёв. Неизвестный звук для Генриха издали напоминал шум рабочего поезда, когда тот приезжал за людьми. Этот шум сразу уничтожил спокойную и тихую обстановку, словно разразившийся резкий оружейный выстрел. После того, как все обратили своё внимание на источник звука, из кустов сбоку выскочил на большой скорости трактор. Массивная, увешанная деревянными столбами и кусками металла, сельская машина неслась прямо на дорогу. Не разбирая пути и не сворачивая, она направлялась на конвой. Он целился именно в голову, — в легковую машину с Генрихом и Анной. Увидев надвигающуюся опасность, все принялись действовать. Каждый делал то что считал нужным: Генрих закрыл своим телом Анну, пытаясь уберечь ту от столкновения и подставив себя под удар. Вольфганг, достав свой автомат начал стрелять в место, где должен был сидеть водитель; он впервые видел трактор, но, разглядев его строение, определил, где должен быть человек управляющий им. Фенриг пытался свернуть с пути надвигающейся угрозы. Зажав тормоз, он выворачивал руль из всех сил. Столкновение было неизбежно. Была ли виной запоздалая реакция водителя или само событие было достаточно резким и идеально спланированным, но трактор достиг своей цели.

В следующие же секунды Генрих оказался в полёте. Закрыв собой свою сестру, он не дал ей сорваться с места. Когда произошел удар, собранный из подручных материалов трактор развалился: плохо закреплённые модификации отлетали в разные стороны, сохраняя опасную скорость. Осколки быстро нашли свою цель: один из них прилетел в Генриха, в его левый глаз. Осколок металлической пластины вошел вглубь на пару сантиметров. Такого ранения было достаточно, чтобы навсегда лишиться зрения. Если бы скорость снаряда была выше, то Генрих бы не пережил этой аварии. Не осознавая происходящего вокруг, он даже и не заметил, как приземлился на спину и прокатился полтора метра по земле. Поднявшись, он увидел под собой образующуюся лужу крови, а правым глазом видел что-то торчащее из лица. Осматривать свои ранение было менее приоритетной задачей, его волновало только состояние сестры. Машина, в которой они ехали, лежала на боку, до неё от Генриха тянулся небольшой след из капель свежей крови и частей машин. Подойдя ближе к месту аварии, Генрих заглянул внутрь транспорта, там, на дверце задних сидений лежала Анна. Девочка была без сознания. В ходе аварии она только получила пару незначительных ушибов. Оценив состояние своей сестры, Генрих посмотрел на первый ряд. Вольфганга там не было, но был Фенриг, — несчастный попал под самый удар, — импровизированные металлические шипы трактора пробили обшивку машины и вонзились в тело юноши. Фенриг был мёртв. Поднявшись в полный рост, Генрих высматривал местность за дымящейся машиной. Достав из кобуры пистолет, он был готов к чему угодно. Но никого не было видно, только со стороны кустов вдали слышался шелест, что с каждым мгновением становился всё тише. Поняв, что самое страшное позади, и атакующие отступили, а Анна не пострадала, Генрих взял её на руки и начал уносить с места происшествия.