Штормовой предел - Шигин Владимир Виленович. Страница 26

Последний раз моряки побывали на пароходе 10 июня. Лейтенант Фриш со старшим механиком Деменковым отправились на "Москву" за пресной водой. Вместе с ними поплыли судовой врач — за аптечкой, и Соллогуб — за своим багажом. На пароходе уже были затоплены все трюмы и судовые помещения, только кают первого класса вода не коснулась. Пока осматривали пароход, с берега вплавь на "Москву" устремилось несколько сотен туземцев, и морякам ничего не оставалось, как быстро на шлюпке покинуть судно.

С этого момента пароход был окончательно потерян для наших путешественников. Каждый из туземцев торопился завладеть чем-либо, а завладев, был готов скорее расстаться с жизнью, чем выпустить из рук добытое. Можно без преувеличения сказать, что экипаж и пассажиров ограбили дочиста. Почти весь багаж — у многих не оказалось при себе даже самого необходимого — попал в руки местных мародеров. Но главное — не было пресной воды, в особенности жажда мучила детей. Однако грабеж и на этом не прекратился, он только принял другую форму.

Тем временем волны уже разворотили борта "Москвы", и оттуда к берегу понесло бочки с солониной, вином и всякую мелочь. Арабы с воплями носились вдоль линии прибоя, хватали добычу, дрались за нее. Кое-кто пытался плыть на полузатонувший пароход, их отбрасывало сильным накатом. Арабы тонули, но все новые и новые желали попытать счастья в обретении добычи. К берегу прибило и множество тюков с чаем. Возле тюков то и дело вспыхивали яростные кровопролитные драки, то арабы выясняли, кому из них достанется добыча.

Вскоре на "Москве" уже мародерничали самые дерзкие и жадные. На судне арабы захватили вернувшегося туда, чтобы добыть еще немного воды из опреснителя, механика Харитонова. Механика отпустили только тогда, когда он указал арабам способ отвинчивания электрических ламп…

Рано утром 14 июня у палатки Чирикова появился паша округа Хафун, с которым командир вступил в длинные переговоры о том, чтобы перенести лагерь к месту, где имелась вода. Паша не возражал, он даже согласился выделить верблюдов для перевозки вещей, запросив 400 долларов. Правда, к тому времени, когда лагерь был перенесен, эта сумма успела значительно возрасти, а путешественники не досчитались некоторых вещей из своего скудного скарба. Особенно было жаль большой тент, который укрывал от зноя — его захватили силой туземцы.

На тринадцатый день после кораблекрушения в новый лагерь к путешественникам прибыл со свитой в 50 человек и местный султан, который оказался еще большим вымогателем, чем паша. Под различными предлогами он отказывался сообщить в Аден о гибели "Москвы", но взялся обеспечивать лагерь продовольствием, правда, за очень большую мзду. Однако через некоторое время, обнаружив, что деньги у путешественников кончились, султан все же отправил нарочных в Аден.

Следует отметить, что с открытием Суэцкого канала частые случаи крушения судов у Восточного берега Африки обратили на себя особое внимание Англии, которая в этих крушениях теряла больше, чем другие страны. Каждое крушение сопровождалось полным разграблением судна, а иногда и истреблением экипажа и пассажиров. Поэтому буквально несколько месяцев назад Англия потребовала от султана обеспечивать безопасность людей с разбивающихся судов, а также обязала его помогать потерпевшим добираться до Адена. В случае неисполнения договора султана ожидал приход английской эскадры с последующей бомбардировкой Адена. Поэтому тот, выкачав из потерпевших все деньги, все же постарался оградить их от своих ретивых подданных и доставлял им кое-какую провизию и воду.

* * *

Только через месяц с лишним, 24 июля, туземцы сообщили, что пришел пароход и стал на якорь неподалеку. На другой же день лагерь снялся и люди двинулись туда. Переход вдоль Красного моря по нескончаемым песчаным барханам под нестерпимо палящим солнцем был чрезвычайно трудным, ведь помимо всего прочего постоянно приходилось быть начеку, отгоняя вооруженные банды арабов.

Бросив последний взгляд на полузатонувшую "Москву", Миклуха мысленно прощался с ней. Пароход был к этому времени уже полностью разломан. По всему борту были видны огромные трещины: с правого борта — в районе машинного отделения и с левого — около капитанского мостика, и через них вода свободно поступала внутрь. Бак и корма настолько зарылись в грунт, что буруны ходили через пароход. Арабы обрезали даже талрепы у вант, отчего упала грот-мачта, разобрали палубный настил.

Из воспоминаний Соллогуба: "На всем расстоянии целые горы раскаленного песку и мелкого терновника, по которым с большим трудом мы еле-еле продвигались вперед. Наши дамы отправились во второй партии и немало натерпелись… Переход этот был еще тяжелее для тех, у кого были дети".

Миклуха шел, утопая по колено в песке, таща за собой салазки с продуктами. Очередной лагерь разбили у небольшого родника в тени кустарника. Именно здесь проявились самые лучшие качества Миклухи.

Предоставим слово одному из участников событий: "Мы все ему (Миклухе. — В.Ш.) обязаны за его неусыпные труды по заведованию провизиею, и он вполне заслужил глубокую благодарность. Понимая всю важность сбережения и разумного расхода продовольствия, он обязательно согласился, когда на другой день после разбития (распределив всех офицеров на дежурство в цепь) командир поручил ему временно заведовать хозяйством. Эту трудную обязанность он выполнял с замечательным старанием и аккуратностью. Я называю ее трудной, потому что быть на ногах в провизионной палатке ежедневно с 5 часов утра до 10 часов вечера, выдавать провизию, заботиться о ее просушке, иметь постоянно достаточное количество воды для варки пищи и чаю, лично исполнять всякие требования: одному сахар, другому свечу, третьему вина, фиников, сухарей и т. п., производить выдачу различных продуктов с таким расчетом, чтобы их хватало на более продолжительное время и т. п. — обязанность далеко не легкая. В.Н. Миклуха в этом деле оказался лучшим помощником командиру, заявляя последнему своевременно, в каком положении наша провизия, что можно расходовать теперь, а что оставить на предстоящую дорогу; заблаговременно сообщал, в чем оказывается недостаток, какие можно сделать улучшения в продовольствии и т. п.".

Однако деятельность Миклухи продовольственными делами не ограничилась. И снова предоставим слово Николаю Соллогубу: "..В 8 часов утра с разрешения командира отправились в путешествие к Ганде (ближайший населенный пункт, где имелся телеграф. — В.Ш.) два флотских офицера: гг. Миклуха и Фофонов, с целью ознакомиться с дорогой и осмотреть берега севернее мыса Рас-Хафона. Путешественники возвратились около 11 часов вечера того же дня и рассказали, что они прошли не менее 20 верст к северу по дороге к Ганде, оставив в стороне Рас-Хафон. Верст десять они прошли кустарниками, а затем песчаной пустыней, где не только растения, но даже не было видно ни одного насекомого; ветер дул до того сильный, что когда они садились отдыхать, то через каких-нибудь 5—10 минут их заносило песком, точно они были зарыты в землю. Дальше следовать было невозможно, и они вернулись. Спустя несколько дней Миклуха с г. Фофоновым снова собрались в экспедицию в Ганду, взяв с собою проводника-дикаря и одного из наших арабов в переводчики. Так как экспедиция должна была продлиться 4–5 дней, то г. Миклуха купил осла для перевозки провизии, воды и необходимых вещей. Командир изъявил на это согласие…"

За пояс мичман засунул револьвер, кто знает, что ожидает в пути?

На этот раз предприятие Миклухи увенчалось успехом, и он достиг селения Ганда, где передал телеграфное сообщение в Россию о крушении "Москвы".

Тем временем местный султан известил Чирикова, что у берега потерпело крушение еще одно судно, на этот раз английское. Англичанам повезло гораздо меньше наших. При крушении погибло более трех десятков человек, еще больше было раненых.