Белая роза - Маке Огюст. Страница 8

— А если вы ошибаетесь? — тихо проговорила Кэтрин, и в ее глазах засверкали радостные искры. — Если все обстоит как раз наоборот, и гонения Генриха VII на женщин дома Йорков объясняются его новыми опасениями.

— Как я только что тебе говорила, дорогая Кэтрин, для этого нужен повод.

— А если повод найдется, и он будет таков, что воспламенятся вся Англия и вся Шотландия?

— Дитя!.. Такого рода пожары очень быстро гаснут, а заливают их всегда нашей невинной кровью.

— Ну, так знайте, дорогая крестная, — сказала Кэтрин, понизив голос, — что среди приближенных короля бродят слухи, и от этих слухов минуты бессонницы короля становятся для него нескончаемой пыткой. Говорят, что появился некий принц, принадлежащий к дому Йорков, один из моих юных кузенов, которому удалось избежать смерти в Лондонском Тауэре.

Герцогиня грустно покачала головой.

— Об этом уже слишком много всего наговорили, девочка моя. Для Генриха VII эта страшилка больше не опасна, а для нас и для народа такие слухи перестали быть поводом для радости.

— Однако когда эти слухи дошли до короля, он страшно разгневался, и у него было объяснение с женой, которое переросло в бурную сцену. Говорят также, что вдовствующая королева была вызвана во дворец. Свидетели утверждают, что ясно слышали угрозы Генриха VII, а также рыдания и проклятья несчастной матери.

Маргарита прижалась лбом к горячим ладоням. Она внимательно выслушала крестницу, но слова Кэтрин пока ее не убедили.

— Кто-то что-то говорит, — произнесла она едва ли не насмешливым тоном. — Свидетели что-то утверждают, и этого достаточно для короля Якова IV? Для тебя, конечно, этого достаточно, ведь ты веришь в то, во что тебе хочется верить. А кто сочинил всю эту историю? Фрион? И ее он представил королю Шотландии? Если и сюда он привез только эти, с позволения сказать, "новости", тогда вряд ли ему здесь сильно обрадуются.

Едва герцогиня произнесла эти слова, как ее внимание привлек тихий звук, который послышался за занавеской из тяжелой ткани, закрывавшей вход в соседнюю комнату.

— Занавеска дрогнула, — сказала Маргарита. — Нас подслушивают.

— Там Фрион, — ответила девушка, несколько смущенная недоверчивым и властным тоном герцогини.

— Как! Тебе следовало предупредить меня, — воскликнула Маргарита. — По твоей милости я так неосторожно говорила в присутствии подозрительного человека, француза, который, возможно, и испытывает к нам добрые чувства, но, тем не менее, предал своего господина.

Тут занавеска поднялась, и герцогиня увидела человека, стоящего на коленях в полутемной комнате. Голова его поникла из-за только что перенесенного унижения.

— Если я предал вас, мадам, — сказал человек взволнованным голосом, — то вам не придется долго искать меня, чтобы назначить мне наказание. Я отдаюсь в ваши руки. Вы, конечно, можете подвергнуть сомнению мою честь, но, полагаю, вы излишне поспешно ставите под сомнение проницательность короля Шотландии. Этот властелин отличается не только благородством и смелостью, но также и немалой осторожностью, и он никогда не послал бы меня к вам, если бы не признал важности моих сообщений.

Пока Фрион произносил свою речь, герцогиня внимательно рассматривала его. Эта женщина привыкла распознавать истинную сущность любого человека, за какой бы маской он ни скрывался. Сейчас перед ней стоял на коленях зрелый мужчина в полном расцвете сил, лицо которого, отмеченное печатью незаурядного ума, поражало исключительно тонкими чертами. Что касается выражения его лица, то оно привлекало смесью решительности, почти граничащей с наглостью, и искренности, которую, впрочем, было непросто разглядеть из-за характерной формы его рта и вызывающего взгляда. Такие натуры отличаются одновременно взвешенностью и безрассудной храбростью, и они способны творить великие дела. Герцогиня сразу поняла, с кем имеет дело. В оценке людей она никогда не ошибалась. В итоге Маргарита сочла, что этот мужчина весьма энергичен и заслуживает ее внимания.

— Ну, хорошо, — сказала она более мягким тоном. — Вы доставили королю Шотландии важные сведения. Но где доказательства?

— Надеюсь, ваша светлость и в мыслях не допускает, — спокойно ответствовал Фрион, — что я осмелился предстать перед очами столь проницательной принцессы, истинного гения нашего времени, бурлящего интригами и смелыми идеями, не имея на руках документов, безоговорочно подтверждающих мой дар предвидения и мою преданность.

Герцогиня приблизилась к нему. Фриону показалось, что он уже наполовину выиграл эту партию.

— Вы ведь только что услышали, что мне сообщила Кэтрин? — поинтересовалась Маргарита.

— Госпожа графиня вполне доверяет мне с тех пор, как милостивый король Шотландии приказал мне сопровождать ее. Я все слышал. Но я должен подчеркнуть, что слышал я лишь то, о чем сам сообщил королю Якову. Так что некоторая бестактность с моей стороны не так уж и велика. Что касается слов, произнесенных вашей светлостью, то я ожидал, что услышу их, ведь именно поэтому я и появился здесь. Я приехал именно для того, чтобы услышать эти слова, мадам, а что касается ваших чувств, то они и так хорошо известны во всей Европе. Как только у вас созревает какой-либо план, или идея, или надежда, они сразу становятся мне известны не хуже, чем вам самой.

— Что ж, говорите вы весьма смело, — сказала Маргарита, которую, впрочем, смутило спокойствие, с которым было сделано это заявление. — Обычно мои планы известны лишь тем, от кого зависит их успешное выполнение. А для посторонних знакомиться с моими планами весьма опасно.

— Никто лучше меня не поможет вам, мадам, в осуществлении ваших планов, — проговорил Фрион. — Именно в сотрудничестве со мной вас ждет успех.

— Хочу задать вам два вопроса, — перебила его герцогиня. — Что побудило вас предать своего хозяина?

— Отвечу вам, как на духу: его скупость.

— Человек вашего ума должен уметь превращать скупого в щедрого расточителя.

— Никогда щедрость короля Генриха VII не будет соответствовать моим желаниям и амбициям, — ответил Фрион без пафоса и без тени смущения. — Все три года, что я был секретарем его величества, я оказывал ему очень ценные услуги. А он платил мне лишь презрением или обещаниями. Так вот, я желаю либо сколотить большое состояние, либо умереть молодым. Судьба человека находится в его собственных руках.

— Вы любите деньги?

— Очень люблю.

— А знаки почтения, восхваления?

— Я их страстно люблю.

— Что бы вы хотели получить от меня?

— Все, что только пожелаю, потому что со мной вы одержите полную победу, так же, как и я с вами. Тот, кто хочет приобрести все, должен быть безгранично щедр, и лишь тот, кто желает сохранить приобретенное, обычно скареден и расчетлив.

— Так что вы привезли для меня?..

— Бесспорные доказательства борьбы, которая разворачивается между Генрихом VII и обеими королевами, его женой и его тещей, по причине появления на сцене одного из сыновей покойного короля Эдуарда.

— Покажите… Кстати, не желаете ли с самого начала обозначить цену ваших услуг?

На лице Фриона показалась тонкая улыбка.

— Сейчас мне ничего не надо, — сказал он, — потому что сегодня я не могу дать вам все то, что вы в дальнейшем получите от меня, и лишь последующие события могут принести мне то, чего я ожидаю от вашей светлости.

Сказав это, он вытащил из пояса пряжку очень тонкой работы, которая раскрылась после того, как он нажал скрытую пружину. Внутри металлической пряжки лежала записка. Эту записку Фрион протянул герцогине.

— Вашей светлости знаком этот почерк? — спросил он.

— Это писала моя невестка Елизавета!.. Королева-мать… Да, конечно, знаком!..

— Тогда извольте прочитать, мадам, — почтительно сказал секретарь с нотками самодовольства в голосе.

"Дорогой друг, дорогая сестра, — прочитала Маргарита, вдруг почувствовавшая сильное волнение. — В моей жизни произошла настоящая революция. Вчера случаю оказалось угодно, чтобы передо мной предстал человек, которому прежде я не могла бы посмотреть в глаза, не умерев при этом от боли и гнева. Этот человек, этот убийца, ставший причиной всех моих несчастий, не смог выдержать тяжести моего взгляда. Он бросился к моим ногам… Он сказал мне: "Сохраняйте надежду, несчастная мать!..""