Князь Изгой (СИ) - Серебров Яр. Страница 3

Вяло взмахивая веслом, переправился на другую сторону и из последних сил вытащил лодку на берег. «Батарейка» окончательно села, усталость навалилась свинцовым грузом и, добравшись до палатки, я, не раздеваясь, завалился внутрь, забывшись тяжёлым сном.

Ближе к полуночи Луну закрыла гигантская чёрная туча, внутри которой, словно клубок змей, ветвились разряды. Цепная молния, собравшаяся из десятков ветвей, ударила прямо в рунный камень. Петаватты энергии должны были испарить, раздробить его, но он лишь впитал разряд, а после отразил его на другой берег, в палатку с мирно спящим пенсионером Сергеем Ивановичем Тимофеевым.

Вспышка. Боль. Ревущее пламя. На меня несётся переплетённый шар змей и молний, распадается прямо передо мной, и я вижу за ним красивое женское лицо с изумрудно-зелёными глазами. Её пристальный, надменный взгляд видит меня насквозь, прощупывает самые дальние уголки памяти, крутит словно детскую игрушку и… откидывает.

Новая вспышка. В черноте космоса, на фоне россыпи звёзд и туманностей плавают призрачные руны. Как будто заметив меня, они выстраиваются хороводом вокруг, сплетаются, отражаются и меняют форму перетекая друг в друга…

Опять вспышка. В меня летит отрубленная голова бородатого мужика. Она скалится и дико хохочет. Не успеваю увернуться, только едва отворачиваю лицо. Удар, и сразу за ним приходит дикая, разрывающая боль в затылке. Боль пульсирует, она захватывает тело, а я тону, тону, медленно погружаясь в чёрную трясину…

Глава 2

В голове клубится белесый туман безвестности. Кто я? Где я? Сквозь серую марь, на грани слышимости чудится завывание метели, ржание коней, хруст снега и невнятные обрывки речи. Словно на голову толстый матрас накинули и сказки Пушкина читают. Что-то слышно, а что именно разобрать невозможно.

За звуками пришла боль. Тупая, пульсирующая, сконцентрированная в области затылка. Словно помело она выгнала туман, вернула чувства. Разом вспомнил последние события, осознал себя. Правда, рук и ног как будто и не было вовсе, лишь чувствовал, как на лицо падают снежинки. Падают, и не тают.

Снег? Чёрт побери, каким таким волшебным образом я из осени в зиму попал? Что это за бред. Рывок, следом ещё, более жёсткий. Острая боль в связках обозначила, что ноги у меня на месте. Млять! Волочат прямо по целине. Как куль с…

Тянут быстро. Человек так не сможет, а значит что? Привязали к машине? Нет, не похоже. Не слышно звуков двигателя, зато ржание и запах конского пота как бы намекало на очевидный вариант. Резко дёрнуло и спина врезалась в твёрдый наст взорвавшись новой вспышкой острой боли.

Стоп. Серёга, успокойся. Но как успокойся? Тянут как бревно, ни капли не заботясь о том, как пациент себя чувствует. И что это значит? С живыми так не обращаются. Думают дед уже того, копыта откинул. И кто это может быть? Дикие нелюди? Пришлые бандиты? Опять рывок и на это раз с трудом удерживаюсь от стона. Ироды! Твари! Да что бы вам пусто было! И что вам от старика надо?! Подожди, а кто в здравом уме позарится на твой нехитрый скарб? Ну захоти машину или лодку, меня им на кой ляд убивать, а после тащить куда-то ещё? Можно подумать, что смог бы сопротивляться, после вчерашнего дрых без задних ног. Забирай чего хочешь. Нет, тут что-то другое.

Попытался раскрыть глаза. Не смог. На лице корка из волос, снега и крови, смерзшихся в ледяную маску. Пробовал сокращать мышцы чтобы разогнать кровь, шевелить пальцами. Болезненные покалывания пронзившие конечности просигналили — отходят! Отбросив прочие мысли, полностью сконцентрировался на процессе, и тут впервые, вместо скрипа и едва слышимого ржания, смог разобрать членораздельную речь:

— Ждан, охолони! Правь к реке. Полынью зришь? Вона, гбежь [2] начинается.

— Где, Фрол? Не видать, ни зги. [2]

— Ослеп что-ль? Осе [2] перед бочагом. [2] Вона, гляди куда ряп [2] побежал.

— Ага, вижу! Глазаст ты, Фрол! Тпру, пошла, пошла родимая.

Раздался удар хлыстом. Тело в который раз развернуло, набив порцию снега за шиворот и снова меня потащили. Что за дичь?! Что за бандиты такие? Какая-то долбанутая секта? С каждым мгновением больше и больше осознаю, что влип в какую-то мутную историю, а в экстремальных ситуациях я соображаю быстро. Война научила. Мозги в таких ситуациях правильно варят. Сейчас лучше всего прикинуться валенком и не отсвечивать. Считают непонятные типы тебя трупом, значит, надо им подыграть.

Лошади снова встали. Первый из неизвестных спрыгнул на землю, а второй отъехал от него. Но не далеко, я всё ещё слышал тяжелое дыхание его лошади. Борьба с онемением не прекращалась и усилия принесли результат в виде сильнейшего приступа боли руках. Чтобы не заорать, пришлось с силой закусить губу. Наконец то почувствовал пальцы!

— Ну-ка подсоби!

В следующее мгновение меня приподняли, перевернули и стали стягивать куртку. Или не куртку. Нет, точно не куртка. Разве что косуха металлиста, больно перезвон характерный.

— Богата доска [2] у князя, богата!

— Фрол, гляди-ка, шейна гривна из чиста злата! — в этот момент я почувствовал смрадное дыхание с тяжёлым чесночным духом.

— Иди ты! А в калите [2] густо ли?

Второй ответил после некоторой паузы и сопения:

— Две гривны черниговские, да осьм-на-дцать резан. [2]

Осьм-на-дцать резан? Словно молнией ударило, осьм-на-дцать резан! Да не знают, не знают бандиты особенности древнерусской речи. Неизвестные жулики «подрезали» у меня две гривны и восемнадцать резан. Одна неувязка, никаких гривн у меня не имелось. В голове выстроилась логическая цепочка — рунный камень — странный сон наяву с огненной женщиной — и, как его продолжение, не менее странные разбойники. Только не наши, точнее наши, но не…

— Фрол! — в завываниях метели прорезались новые голоса. Судя по ржанию коней и прочим звукам, к нам подошли то ли пять, то ли шесть всадников. — Прости, усё поле перерыли. Не нашли меч. Не нашли. Токмо шелом один. Снегу намело. Да и…

— Коня то поймали? — прервал Фрол. Его густой бас и властные нотки, я хорошо отличал от прочих голосов.

— Поймать то поймали, да толку. Изошёл он. Загнал его князь. Не жилец. И вот ещё что. С Невером то, и с Мироном чего решать станем?

— Всяко тута не оставим. До Задуши довезём, а тама и захороним.

Дальнейшую речь я не разобрал так как меня начали дергать за ноги. Похоже пытаются снять обувь. Однако, та так примёрзла к ногам что сделать это у неизвестного никак не получалось.

— Меч булатный…Бают самого Михаила Всеволодовича… Н-да. И что я боярину скажу? Про меч тот, отдельный сказ был.

— Конь не выдаст, свинья не съест.

— Твоя правда. Вот что, Лукьян, коня княжьего в чащобу под кручу сведи, да отпусти, в рай христианский, — окружающие заржали. — Токмо стремена забери. И подковы. Ждан, а ну охолони. Охолони я сказал! — продолжил раздавать распоряжения Фрол. — Оставь сапоги князю. Больно приметны. Требу [2] такими водяному царю в самый раз воздать вместно. Иначе, удачи не видать.

Дёргать за ноги перестали.

— Два кмета ушли, — продолжил Фрол, — Никак подмогу приведут. Всё. Хватит лясы точить. Пошевеливайтесь. Тащи к проруби, не медли!

— Добро, Фрол.

Шарики в голове мгновенно сложили плюс с минусом. Ситуация развивается по самому хреновому сценарию. От меня решили избавиться самыми распространённым на Руси способом. Что же делать?! Руки малость отошли, а вот ноги то по-прежнему почти не чувствую, верёвка их стягивает не хуже кандалов. Скручивал, растягивал, дёргал — всё без толку. Снова дёрнуло и в который раз потащило, только вместо снега на этот раз ощутил спиной твёрдый лёд.