Чингисхан. Пядь земли (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 18

Примечания:

1 — О преемственности власти у гуннов — исторических сведений о устройстве общества гуннов до нас не дошло, ещё раз напоминаю, что даже с их языком большие проблемы — из словаря гуннского языка мы знаем только три слова, одно из которых, вероятно, приписано из праславянского языка, поэтому я могу лишь предполагать, что и как там было, базируясь на сомнительных и обрывочных нарративных источниках, а также на здравом смысле. Есть противоречивые сведения о том, что было после того, как Улдин сыграл в курган: по одной версии власть получили три его сына, Октар, Руа и Мундзук, а четвёртый его сын, Оэбарс, сходил нахрен, а по другой версии власть получил некий Харатон и только после него к власти пришли Октар и Руа, а нахрен сходили Мундзук и Оэбарс, что противоречит известным нам сведениям, ведь Мундзук — это отец Аттилы и Бледы. Если придерживаться версии, что это был Харатон, то надо включать ещё и Доната, который мог быть его соправителем или верховным царём гуннов, что означает подчинённое положение Доната. В общем-то, существование Харатона и Доната засвидетельствовано лишь одним нарративным источником, короткой записи в «Истории» авторства римского посла Олимпиодора Фиванского, отправленного к гуннам в 412 году н.э. Больше нигде существование Доната не освещается. С одной стороны, Олимпиодора во лжи не уличишь, ведь ему не было смысла писать в своей «Истории» фэнтези, но с другой стороны я прекрасно помню прочитанную мною «Историю готского народа» Иордана Готского, где геты, читай готы, испокон веку воевали против древнеегипетского фараона, фигурировали в основании царства амазонок, а ещё именно гетская царица Томира, читай Томирис, прикончила персидского царя Кира, после чего наплевала на всё и рванула со своим народом в Мёзию, где и основала город Томы, которые ныне румынская Констанца. И вообще, практически во всех знаковых исторических событиях до времён базилевса Юстиниана I, участвовали готы, даже противостояли Гаю Юлию Цезарю, который пытался-пытался их захватить, но так и не сумел. Возможно, та знаменитая галльская деревня с волшебным эликсиром — это никакая не галльская деревня, а всамделишная готская деревня. Как он там писал? «Цезарь не смог, тем не менее, покорить готов, несмотря на частые попытки». Ещё Иордан популяризовал сомнительные сведения о том, что консул Флавий Стилихон пригласил вандалов в Галлию, потому что был вандалом по отцу. Это, возможно, была часть политической интриги, затеянной противниками Стилихона, никак не способными забыть, что тот не вышел происхождением, но Иордан выдаёт это за непреложный факт. Именно поэтому к нарративным источникам историки относятся крайне осторожно. Конкретно Иордан Готский был политизированным историком, писавшим свой опус магнум с одной конкретной целью — убедить окружающих в том, что готы не просто из лесу вышли, а древний народ, чуть ли не старше древних греков. Нам тоже надо критически относиться к сведениям из нарративных источников. И лучше бы так поступать нашим потомкам, потому что может сложиться так, лет через 1500, археологи выкопают тысячи раз переписанную на пергаменты книжку RedDetonator’a, «очень древнего и авторитетного историка периода, предшествующего первой ядерной войне» и, на основании единственного нарративного источника, свидетельствующего о существовании готского претора Эйриха Щедрого, напишут несколько сотен научных монографий...

Глава шестая. Деньги и целесообразность

/5 августа 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, диоцез Фракия, г. Филиппополь/

Телеги, гружённые добычей, стояли во дворе стабулы, вновь освобождённого специально для воинства готов.

— Всё это наше, — ещё раз повторил Эйрих. — Но пойдёт в пользу готского народа.

— Вот сейчас не понял, — признался Хумул.

— Я тоже не понял, — поддержал его Наус.

— Это значит, что кольчуги и оружие пойдут новым воинам, — вздохнул Эйрих. — А всякие ценности мы продадим, превратив их в серебро и золото, чтобы закупить побольше полезных вещей, которые понадобятся обычным готским селянам.

— Но зачем? — недоуменно спросил Хумул.

— Затем, что так мы станем сильнее, — прикрыл глаза Эйрих. — Ты сам участвовал в бою против вандалов. Мы бы не достигли и половины, не будь на вас качественных римских кольчуг и шлемов. А на что, по-твоему, я покупал эти брони?

— На серебро, — пожал плечами бывший охотник.

— А откуда серебро? — усмехнулся Эйрих.

— Мы взяли его в прошлых набегах, — ответил Хумул.

— Что было бы, раздай я всё серебро воинам? — задал вопрос Эйрих.

Хумул задумался, представляя себе эту картину.

— Хрен бы я дал серебро, чтобы покупать всем кольчуги вскладчину, — произнёс он. — И тогда мы пошли бы на вандалов в том, что есть.

— И потеряли бы много воинов, — добавил Ниман, тряпкой стерев с лысины пот. — Нет, так-то ты прав, Эйрих, но что с бою взято — то свято.

— Больше так не будет, — мальчик покачал головой. — Не нравится — отдавайте выданные броню и оружие, после чего идите на все четыре стороны.

— Вообще-то, мы же договорились, как бы, — встрял в разговор дружинник Аравиг. — Эйрих платит деньги за каждый день, а мы не разеваем роток на добычу с боя...

— Ты вообще за нас или как?! — резко развернулся к нему Хумул. — А я тебя ещё от дротика щитом прикрывал...

— И я благодарен тебе за это, — приложил руку к груди дружинник, — но мы ведь дали клятву...

— Я не помню в клятве слов, что я не имею права подходить к Эйриху и ворчать, — усмехнулся Хумул.

— Вот это было упущение... — посетовал Эйрих.

— Хах! — хохотнул Ниман Наус. — Ладно, не получилось, но мы попробовали. А я уже понадеялся, что вернёмся с похода обеспеченными людьми...

— Ладно, пойдём, старик, — позвал его Хумул. — Молодёжь нынче упёртая и жадная, а ещё его щедрым прозвали...

Старшие дружинники вошли в стабуларий, где уже накрывали стол.

— Ты не обижайся на них, — попросил Аравиг. — Просто, они привыкли, что...

— Знаю, — сказал на это Эйрих. — Привыкли к щедрым трофеям, привыкли воевать по-старому, привыкли, что вождь должен прислушиваться ко мнению дружины...

— А не должен? — поинтересовался Аравиг.

— У римлян плохо пошли дела именно в тот момент, когда от мнения простых легионеров стало зависеть слишком многое, — произнёс Эйрих. — Так рухнула республика, так возвысилась империя.

— Я в этих делах не разбираюсь, — признался дружинник.

— Вот именно, — усмехнулся Эйрих, после чего бросил свой потрёпанный щит на телегу и пошёл к выходу из стабулы.

В резиденции Соломона тоже была своеобразная неразбериха. Рабы бегали с подносами и амфорами, ходили какие-то важные люди.

— Кто ты, легионер и что забыл здесь? — придержал уверенно идущего к триклинию Эйриха какой-то римлянин в нарядной тоге.

— Я не легионер, — ответил Эйрих. — Мне назначено у Соломона Приска.

— Негоже случайным людям входить в дом уважаемого человека без приглашения, — римлянин проигнорировал его слова и дал знак охране.

— Альвомир, — произнёс Эйрих. — Не убивай их.

Гигант, ступающий следом за мальчиком, повернулся к охране дома и недобро улыбнулся. Римские охранники опустили руки к ножнам с мечами.

— Прекратить! — вбежал в коридор Соломон. — Что здесь происходит? Эйрих, друг мой!

— Рад видеть тебя, Соломон, — кивнул мальчик знатному римлянину. — Этот человек хотел, чтобы мы ушли.

Викарий перевёл взгляд на притихшего мужчину в нарядной белой тоге.

— Я... я не знал... — заговорил тот.

— Это претор Эйрих, сын Зевты, также известный по прозвищу Ларг, — представил Эйриха Соломон. — А это — Вергилий Кунктатор Мозон, прокуратор диоцеза Фракия, (1) очень уважаемый человек.

Ларг — это «щедрый», если переводить с латыни. Римляне склонны переводить на свой манер даже прозвища. В этом они все — перенять и адаптировать под себя, чтобы было просто, понятно и привычно.