Не верь его улыбке (СИ) - Owl Eugenia. Страница 19

— Просто уходи, я передам ему, что ты приходил.

— И я должен вам поверить?

— Парень без чувств, — насмехаясь, сказал мужчина. — Неужели тебе не всё равно на то, что думает Кристиан?

— Даже без чувств я понимаю вашего сына лучше, чем вы.

Мужчина закипал от гнева, и готов был влепить ещё одну пощёчину, но медсестра, появившаяся из ниоткуда, сдержала его пыл.

— Я искала вас. Пройдёмте со мной, доктор хочет обсудить с вами выписку Кристиана, — сказала она.

— Надеюсь, когда вернусь, тебя уже здесь не будет, — процедил мужчина сквозь зубы. И быстрым шагом, который выдавал в нём раздражение, граничащие с неуверенностью в самом себе, поспешил уйти подальше от того, кто пытался открыть ему глаза на происходящее. Но тот, в силу своей гордости, не мог принять саму мысль о том, что какой-то подросток оказался умнее его.

Даниэль ещё несколько минут оставался на месте, а потом, плюнув на все запреты, направился обратно к палате друга. Мужчина спортивного телосложения, в строгом костюме, стоял возле двери. Лицо его было сосредоточенным, казалось, что он даже не моргал. Когда Дэн потянулся к ручке, тот сразу его остановил:

— Мне приказали не впускать вас, — сказал он, всё ещё смотря прямо перед собой.

— Дайте войти, это важно.

Больше мужчина ничего не ответил, продолжая преграждать путь, и ему пришлось смириться и уйти. Был бы он более осведомлён в человеческих эмоциях, мог бы покричать, чтобы Кристиан вышел, но это было несвойственно ему. У выхода он остановился, и набрал короткое сообщение о том, что приходил, но ответа не поступило. Даниэль бросил последний взгляд на больницу и покинул её стены.

Десять лет спустя. Больница

— Я приходил к тебе каждый день до самого отъезда, но каждый раз охранник останавливал меня, а на сообщения ты не отвечал.

— Меня убедили в том, что ты уехал, не попрощавшись. Я стал тебе не нужен, и ни одно твоё сообщение не дошло до меня. Могу ли я верить тому, что ты говоришь правду? — сказал Кристиан, и в его лице смешались осознание, принятие того, что он все эти десять лет был в неведение, грусть и всё же сомнение, что он, может быть, в очередной раз обманут.

Время утекало, как сквозь пальцы вода, шар уже наполовину наполнился дымом, и хотя дети немного успокоились, веря в нас, в их глазах всё также читался страх. Детектив достал из кармана телефон, что-то быстро пролистал и вручил его Кристиану. Парень пробежался глазами по информации, представленной в доказательства, а затем поднял их на друга.

— Ты действительно писал, — обречённо сказал он, понимая, что все десять лет могли бы быть не такими мрачными для него, что он не стал бы совершать те ужасные вещи, которые повлекли за собой жертвы.

Но едва успокоившись, Кристиан снова начал закипать от гнева. На себя, за то, что поверил в то, что друг просто использовал его, и на отца, который каждый день говорил ему о том, что он единственный, кто всегда будет поддерживать сына. Родной отец, который видел, как в лучшую сторону стал меняться его ребёнок, когда у него появился друг, удалил все сообщения и заблокировал номер, чтобы не поступали новые. Твердил, что парень, не имеющий чувств, не мог всерьёз относится к нему и при первой же возможности сбежал. Кристиан не мог и дальше выслушивать это. Ему с каждым днём становилось всё хуже, и в конечном итоге, что-то в нём сломалось, и он стал просто неуправляем. А затем случилось то, чего никто не ожидал.

Через три месяца после отъезда Даниэля. Больница

Кристиан сидел в палате и сминал один за другим рисунки. Зрачки бегали из стороны в сторону, точно маятник. Некогда волосы, цвета вороньего крыла, теперь стали тусклыми и растрёпанными, под глазами залегли синяки, больничная одежда покрылась пятнами, а комната напоминала хаус. Он так и не притронулся к завтраку, и поднос с едой стоял на том же месте, где его оставила его новая медсестра. Если бы Джуди не вынуждена была уволиться, по неизвестной ему причине, то смогла бы ему помочь, но теперь он остался совсем один. Последний лист, на котором были изображены они с Дэном, был аккуратно сложен и убран во внутренний карман халата. Крис пытался найти оправдание ему. Звонил каждый день, но уже надоевший голос на той стороне линии отвечал, что абонент не в сети.

— Это всё они. Они заставили тебя уехать, — повторял парень, походя в этот момент на безумца. — Но не переживай, я заставлю их пожалеть. Каждого из них.

В течении недели он разрабатывал план и в среду, день, который, как он считал принадлежал только им, решился его исполнить.

Дождавшись глубокой ночи, Кристиан проскользнул мимо охранника, пока тот разговаривал по телефону и добрался до кухни. Достав из рюкзака стакан, укравший во время обеда, он поставил в него листы со своими рисунками, а затем поджёг их, дождавшись, пока пламя разгорится, включил все газовые плиты и вышел с торжествующей улыбкой. Когда он добрался до выхода, и отключил автоматическое открытие дверей, раздался взрыв, и сработала сирена. Больница сразу же оживилась, но из-за того, что всё это случилось не средь бела дня, когда люди могли быстрее сообразить, число жертв было устрашающим. Паника окружила со всех сторон, а парень стоял на улице и смотрел, как люди стучали в дверь, расталкивая друг друга, пытаясь выбраться, но их попытки были тщетны. Пока приехала пожарная и полиция, часть здания уже успела обуглиться, стёкла повылетали, и пациенты, связывая все имеющиеся вещи, спускались по ним. Кто-то срывался и падал вниз, а те, кто оставался в палате, видел всё это, и не решался последовать за ним. Вариантов практически не было: либо ты всё же сможешь найти путь к спасению, либо задохнёшься и сгоришь заживо. Спасатели ставили лестницы и первым делом спасали детей. Это была трагедия, которая никогда не забудется. Отец Кристиана приехал сразу же, как услышал о случившемся, думая, что сын пострадал, но едва увидев его, понял, что произошедшее связано с ним. Схватив сына за руку, он потащил его к машине, но тот упирался, всё твердя:

— Нет, Дэн должен придти.

— Хватит! — одёрнул его отец. — Мы едем домой, сейчас же! Мне нужно ещё разобраться с тем, что ты натворил.

Пламя всё продолжало полыхать, заполняя город дымом, а пронзительные крики людей, узнавших, что кто-то из родных погиб, раздавались со всех сторон.

Наши дни. Больница

Кристиана трясло, как от лихорадки. Он обнял себя руками, пытаясь успокоиться, затем поднял глаза, полные боли, на Чан Гюна и произнёс.

— Я убийца. Тогда для меня это не имело значения. Отец заткнул рты всем, кто хоть как-то мог выдать информацию. Стало ли мне лучше после совершенного? Поначалу да, я ведь думал, что когда ты узнаешь, то сразу же приедешь обратно, но шли недели, а новостей не было. Отец хотел увезти меня, но я притворился, что со мной всё в порядке. Представляешь, он даже перестал давить на меня, разрешил снова рисовать и заводить новых друзей, но мне они уже были не нужны. Два года в школе пролетели незаметно, затем стоял выбор, куда поступить. Отец снова удивил меня, дав право выбора. И я решил научиться делать стеклянные шары, как ты и говорил, а затем заинтересовался фокусами и стал ездить по разным городам и странам. И знаешь, что произошло?

— На одном из своих шоу, ты увидел меня, но я сделал вид, что не знаю тебя, — ответил детектив.

— Почему? Почему ты так поступил? — с мольбой в голосе спросил Кристиан.

— Твой отец узнал, что я стал детективом и связался со мной. Просил присматривать за тобой, но не приближаться. Ты не должен был увидеть меня тогда.

— Из-за тебя я решил остаться в Лос-Анджелесе. Газеты пестрели твоими фотографиями с громким заголовком: знаменитый детектив Даниэль Им снова раскрыл громкое дело. И тогда я… — Кристиан запнулся, но Даниэль закончил вместо него:

— И тогда ты совершил второе преступление в своей жизни, но к счастью всё закончилось благополучно.

— Я лишь пытался привлечь твоё внимание.

— Я лишь пытался спасти тебя от самого себя и от твоего отца, который мог снова упрятать тебя в больницу. Подумал, что в тюрьме, под моим наблюдением, тебе будет безопаснее. Прости, я виноват. Если бы знал, что делать десять лет назад, если бы придумал, как отвлечь охранника и зайти к тебе, всё объяснить, то ты не стал бы таким.