Война паука (СИ) - Кузьмин Марк Геннадьевич. Страница 9
Этому было невозможно сопротивляться, но она все равно пыталась.
Все её инстинкты кричали об одном: «Если она сдастся — это будет конец».
А потому она дергалась, вырывалась, каталась из стороны в сторону, но сопротивлялась, пока оставалось на это сил.
= Бори…сь… От…ве…
Реальность крутилась, словно весь мир сошел с ума и в ушах стоял чей-то издевательский смех.
«Я… помню этот голос…»
- Что, думала, если перережешь себе горло, то умрешь и избавишься от этого кошмара? — с издевкой произнес её хозяин, схватив девушку за волосы и подняв перед собой. — Ну что за тупое животное! Тьфу! — он плюнул в избитое до крови лицо. — Ты умрешь только тогда — когда Я ЭТОГО ПОЖЕЛАЮ! Ха-ха-ха-ха-ха! А теперь слизывай всю грязь, что ты тут наделала, это приказ!
- Д…а… хо…зяи…н
Она помнила его.
Даже если бы хотела, никогда бы не сумела забыть его лицо, его голос, его глаза, все это было вырезано в её памяти, от словно нескончаемых пыток и насилия, которое ей пришлось пережить. Она не помнила, сколько времени провела в его комнате как игрушка, по ощущениям целую вечность, но вскоре она была выброшена из-за двери и брошена в коридоре.
- Ты мне надоела. Даже кричать нормально не умеешь. Ну что за бездарное животное. Убирайся!
Потому её выбросили.
Как использованную вещь, как огрызок от некогда сочного фрукта, который побрезговали доедать. В тот миг она не испытала удовлетворения или облегчения, а лишь еще сильнее заплакала. Её похитили из дома, осквернили, а затем выбросили и она теперь больше никому не нужна.
= Сопр…отив…л….
И самое худшее, что она все еще не могла умереть, чтобы смыть с себя этот позор.
А дальше были унылые и одинаковые годы.
Один похожий на другие.
Стирка, уборка, готовка, мелкие поручения и прятки от разъяренных господ или завистливых собратьев по несчастью. И голод… нескончаемый и не прекращающийся голод. Еды всегда не хватало и когда удавалось урвать хотя бы каплю даже холодной крови — это позволяло прожить еще один день. И пить приходилось, ведь если слишком ослабнуть, то крови дадут, но затем серьезно изобьют и замучают, не дав умереть и заставляя подчиняться.
Она помнила, как их заставили смотреть на одного отчаявшегося бедолагу, с которого сняли кожу и жгли на огне. Его крики до сих пор звенели в голове.
К несчастью для него эти пытки не оборвали ему жизнь, а лишь сломали разум, превратив в бесполезный овощ, который еще некоторое время заставляли что-то делать, а потом скормили гулям. Участь, которую страшились все, ведь говорили им, что умершее сознание не исчезает полностью, а переживает самые страшные события в своей жизни снова и снова.
Быть на вечность запертым в своем самом страшном кошмаре… такого не хотел никто, а потому каждый боролся даже за самую маленькую капельку крови…
Все желали умереть, но не могли…
Но сейчас…
= Плы…ви… Дур…! Очни…!
Да, вот сейчас можно…
«Скоро боль и отчаяние закончится… — промелькнуло у нее в голове. — Скоро… станет тепло…»
Глаза начали медленно закрываться, и она погружалась все глубже…
= ОЧНИСЬ, ТУПАЯ КОШАТИНА!
Взявшийся из-ниоткуда кулак врезается в её лицо и заставляет отлететь куда-то в сторону.
= ЕСЛИ СДОХНИШЬ ТУТ, ОР БУДЕТ НЕДОВОЛЕН!!!
Этот голос и боль заставили терийку открыть глаза и вспомнить.
«Точно! Господин Ор! Он ждет меня!»
Словно яркая вспышка, воспоминания о её спасителе вонзилась в темноту и заставила девушку вспомнить.
Тот луч в небе, что развеял облака и впервые за многие годы дал ей посмотреть на звезды и луну. Затем радостное известие о гибели её Мастера и свобода, а затем побег из Башни пока от нее не избавились или не переподчинили. Долгий бег, хотя, как оказалось, можно было не торопиться, ведь никому не было дело до одной ничтожной бывшей игрушке, которая сбежала из убежища.
А после их встреча и то, как он защищал её.
Это было самым невероятным и приятным, что случилось с ней за все это время.
Господин Ор стал для нее героем, который спас её от зла, защитил от смерти и даровал смысл жизни. Теперь у нее есть цель и ради нее она пришла сюда.
= Просыпайся!
Снова голос. Этот голос она тоже знает.
«Госпожа Гвен!»
Точно!
Мерли начала вспоминать.
Она попросила её о помощи, привела её с собой в это опасное место и подвергла ужасному испытанию.
«Нужно очнуться! Я должна сопротивляться!»
Память, она сконцентрировалась на своих воспоминаниях о тех, кто стали для нее новой семьей.
О добром и заботливом господине Оре, о ворчливой, но веселой госпоже Гвен и забавном господине Бьонде.
Все они — тот свет, что вселяет в нее надежду, и она должна идти за ним.
Она открыла глаза и целую секунду ничего не происходило. Все замерло, все застыло, все остановилось. Мир перестал вращаться и снова превратился в темную пещеру, огромный жнец здесь и все вроде нормально…
А затем чувствительность к её телу вернулась…
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — дикий крик вырвался из её груди, когда она ощутила, как каждая частичка её тела наполнилась выжигающей агонией. Словно с нее заживо снимают кожу, словно варят в кипящем масле и пронзают тысячью раскаленными иглами.
Боль оказалась такой сильной, что она просто никак не могла сдержаться и надрывалась, срывая голос. Из глаз потекли кровавые слезы, все тело разрывало на куски и изничтожало изнутри.
Вся её былая уверенность и сила воли моментально исчезли, сменившись тупыми животными инстинктами, наполненными безумной агонией.
Она посмотрела на свои руки и ужаснулась тому, как иссыхает её плоть и отслаивается кожа, открывая вид на гниющее мясо, как кости крошатся и осыпаются, а конечности разваливаются. Мерли сжала зубы с такой силой, что те раскрошились в челюсти и она выплюнула обломки вместе со своим языком, и при этом она не могла перестать кричать.
Благодаря способностям госпожи Гвен, все истлевшее восстановилось… лишь для того, чтобы в следующий миг снова разрушится, принося ей новую волну мучений, а затем снова и снова.
— А-А-АА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Кожа горела огнем, как и все тело.
Девушка каталась по земле и неистово визжала, даже не пытаясь сдерживать голос, ведь всякие посторонние мысли уже давно покинули её сознание, которое затопила агония.
В этот момент Мерли поняла, что она еще не прошла свое испытание…
Оно только началось…
— Держись, дура! Держись! — пыталась докричаться до нее Гвен, попутно прилагая все силы, чтобы её тело не развалилось на куски.
Кожа отслаивалась, мясо сгнивало и отваливалось от костей, а сами кости крошили и осыпались, зубы сгнивали, а затем рассыпались на осколки, глаза вытекали, а волосы осыпались на землю седыми слипшимися от крови и гноя прядями.
Тень былого! Тень былого! Тень былого!
Она снова и снова применяла свою восстанавливающую способность, хоть как-то удерживая слишком хрупкое, по сравнению с привычными ей, тело в целости. И при этом ей приходилось самой сопротивляться проникающей в нее тьмой, что через тело терийки добралось и до подселенца.
Гвен еще удавалось как-то сопротивляться и игнорировать накатывающую панику и боль, но с каждой секундой её самоуверенность таяла.
Тень былого! Тень былого! Тень былого!
Тьма Жнеца была даже страшнее серебра, что разрушает призрачное тело, она отравляет, истлевает и распадается, исчезая как облака.
Она уже ощущала, как часть её призрачного тела растворяется, как исчезает и развеивается оболочка, в которую все глубже погружается истинная тьма. Будучи на достаточно высоком ранге она еще могла сопротивляться этому, но долго даже ей не продержаться.