Чёрная зима - Каршева Ульяна. Страница 28

Тёмным пятном в его семейном благополучии были младший сын Гароа и единственная дочь Ирати.

Гароа – слишком беспокойный сын, не умеющий оставаться в родовом гнезде даже ради государственного благополучия. Хотя бы на неделю. Пусть он и вынужден был вернуться из последней попытки нового бродяжничества, но главным в его предыдущем его возвращении стало другое: он отказался от притязаний на дедовское наследство, которое с давних пор беспокоило правителя Итерри. Ведь поначалу он считал закрытый артефакт просто частью родительского наследия, поскольку добраться до истины было сложно: наследство Гароа представляло собой маленькую – в ладонь, круглую шкатулку под странной магической печатью, которую до сих пор никто не сумел вскрыть. В том числе и сам правитель Итерри. Что задевало его гордость как сильнейшего мага. Правитель подозревал, что причина запрета на открытие артефакта – сам Гароа. Что дед, будучи самым сильным магом своего времени, однажды призвал к себе младшего внука и сделал секретно-магический шифр – возможно, на его крови… Иной раз правителю Итерри хотелось предложить Гароа его собственными руками открыть унаследованный им артефакт. Но удерживало от этого опрометчивого шага опасение: что, если, взяв шкатулку и открыв её, младший сын будет просто вынужден забрать её?

Пока же артефакт хранится в сокровищнице крепости – и кто знает? Может, однажды он сыграет свою роль в истории небольшого эльфийского государства… Именно из-за этой мысли правитель Итерри и не хотел отдавать сыну унаследованный им артефакт. Ибо сын – легкомысленный бродяга, до сих пор не осознавший, какие последствия могу быть из-за артефакта, который покинет своё место в государственной сокровищнице.

Ирати… Теперь правитель Итерри был спокоен. И доволен. Он сразу уловил необычные нити симпатии дочери к раненому внуку правителя той лесной крепостцы. А ведь к крепости, почти забытой иными эльфами, отходили, тем не менее, огромные лесные и равнинные угодья. Благодаря Ирати, его, Итерри, государство получит эти земли в собственное владение. Ведь правитель нынешней крепостцы очень стар. А его сыновья погибли, отбиваясь от вампиров. Под вопросом оставался тот юноша, Коранн. Но теперь, когда Ирати…

Насколько знал правитель Итерри, Коранн – единственный отпрыск старшего сына старика. А женщина-некромаг не может быть женой правителя. Поэтому и пытался слабо протестовать старик правитель против присутствия Ирати в комнате Коранна. А правитель Итерри слишком хорошо знал горячные порывы юности. Этот Коранн женится на Ирати – и не только благодаря зову души и сердца, но и из обычной благодарности. Так что и не вполне угодная дочь будет прекрасно пристроена, но она же станет поводом присоединить чужие земли на законном основании. Старику осталось недолго. Коранн, единственный претендент на правление, с женой-некромагом не станет правителем, а будет подданным правителя Итерри. Что ж, союз с этим дремучим семейством вольёт новую кровь в правление семьи Итерри.

Порой правитель Итерри застывал перед окнами галереи. Вспоминал, что большинство военной силы крепости сейчас в человеческом городе. И об этом надо бы потревожиться. Человеческий город – это не самое интересное место для правителя Итерри, но в то же время – хорошее подспорье для будущих войн, скажем – с соседями. Если те, войны то есть, будут. Так что он со спокойной душой отпустил боевые «десятки» помочь этим ничтожным… Глядя в окна и не видя того, что за ними, по одной обыденной причине, правитель Итерри слепо смотрел на снег, облепивший стёкла… Что там, за ними, – для него малопривлекательно. Слегка раздражает, что его старший сын где-то там, в неопределённой опасности. Но не более…

Наконец он добрался до своих апартаментов, где не могла бывать даже его жена – блистательная Ковентина…

Эта мысль проскочила мельком, но оказалась пророческой.

Едва открыв дверь в гостиную, правитель Итерри замер на пороге.

Его жена, подобная храмовой статуе одной из самых горделивых богинь-стихийниц, сидела на скамье, укрытой покрывалом, щедро расшитым золотыми нитями и отделанным плетёным золотым шнуром. Сидела неподвижно, сложив руки на коленях. На вошедшего мужа даже не взглянула, словно заворожённая кем-то со стороны.

- Я не ожидал тебя увидеть здесь, - с естественным вопросом в интонациях сказал правитель Итерри.

- Я тоже не ожидала, - медленно и будто чему-то сопротивляясь, ответила Ковентина.

Приблизившись к жене, правитель Итерри только сейчас обнаружил, что она сидит слишком скованно, словно кто-то и впрямь её заколдовал.

- Что происходит, Ковентина? – уже резко спросил он.

- Меня сюда привели, - ровно ответила она. И тут же страдальчески зажмурилась – и это поразило правителя Итерри. До сих пор он никогда не видел, чтобы его жена испытывала настолько сильные отрицательные эмоции: - Со мной такого никогда не бывало! Сначала мне показалось, что надо пройти в башню. Было впечатление, что там меня кто-то ждёт. Но в башне мне стало не по себе, и почему-то показалась уютной мысль о том, чтобы прийти к тебе. Сюда. Я стучалась, Итерри, - виновато сказала она. – Но никто не ответил. Я ждала тебя возле двери, думая, что ты вот-вот придёшь и объяснишь мне… - И оборвала предложение. – А потом мне почудилось, что ты в гостиной своих апартаментов, но выжидаешь, что я всё-таки войду без твоего разрешения. И я вошла. Теперь я… - она взглянула вниз – правитель Итерри последовал её взгляду и увидел, что Ковентина изо всех сил держится за края скамьи – так, что покрывало в этих местах сморщилось. – Теперь я стараюсь не войти в твой кабинет, Итерри.

Ничего не понимая, правитель Итерри оглянулся на кабинет. Кто может быть там, чтобы направить на Ковентину такой сильнейший магический зов? Жене он поверил, потому что разглядел, как побелели суставы её пальцев, которыми она старалась удержаться на скамье и не встать. Наконец, он логически пришёл к тому, что придётся разбираться с ситуацией на магическом уровне. И увеличил магический взгляд.

Петля, скрученная вокруг плеч Ковентины, в первый миг показалась ему настоящей. Он даже шагнул от неожиданности к жене, чтобы снять её. И, лишь коснувшись плеча Ковентины, ткани её домашнего плаща, сообразил, что петля видна лишь магическому взгляду.

Ещё более тщательно оглядев петлю, он заметил, что невидимая обычному глазу«верёвка» уходит и в самом деле в его кабинет. Причём обрывается под дверью в него. Точней, там прячется её продолжение.

Сначала он подумал о вампирах. Он знал, что они недалёкий, но весьма коварный народец. В магии они малосильны, но, если собираются огромными стаями, могут проделать магическое действо довольно прилично.

Но что бы им нужно было в его кабинете?

И вряд ли они прорвались в крепость.

Прорвались бы – немедленно устроили бы хаос смерти и крови.

Примитивные.

Нет. Это не вампиры.

Это явно сильный маг. Почему же тогда он заставил Ковентину сначала пойти в башню и только потом – в личные апартаменты мужа? Почему не сразу в апартаменты? Впрочем, ответ есть: неизвестный маг сначала проверил, подчинится ли Ковентина магическому зову. И лишь затем привёл её туда, куда нужно ему самому. Но что привлекло внимание неизвестного мага в личных апартаментах правителя Итерри?

Правитель Итерри знал, что находится в кабинете. Но решил проверить, что именно хотел неизвестный маг найти. Возможно, какой-то определённый артефакт? Или нечто иное?

Он снял петлю «зовущего» с плеч жены и, оставив её сидеть, вздыхая, в гостиной, быстро направился к кабинету – за магической «верёвкой», пропадающей, будто её подожгли, по мере его приближения к двери. Появилась надежда, что «верёвка» эта всё ещё в руках неизвестного мага, преступно проникшего в его личный кабинет.

Открыл дверь – и сразу посмотрел направо, туда, где хранились самые сильные артефакты. Вся стена внешне представляла собой инкрустацию из разноцветных деревянных плит. За ними, в небольших норах деревянных же ящичков, и прятались все семейные обереги, а также самые значимые крепостные артефакты. Именно сюда метнулись остатки магической «верёвки». Но не в руки некоего враждебного правителю Итерри мага. А под деревянную плитку, за которой был спрятан…