Ты меня предал (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 15

— Послушайте, Дина, — сказала она мне три года назад, когда я вывалила на неё новость о разводе с Павлом, — за почти сорок лет практики вы, увы, не первая моя пациентка, от которой ушёл муж. И, к сожалению, не последняя. И вот что я вам скажу — мы, женщины, можем обойтись и без мужчины, а вот мужчины без женщины — нет. Учёные научились оплодотворять яйцеклетку в пробирке и подсаживать эмбрион в матку, но не вынашивать. Вы можете выносить, регулярные овуляции у вас теперь есть, эндометрий тоже в порядке. А квоту я вам выбью.

— На ЭКО? — уточнила я тогда тупо. — Донорское?

Ирина Сергеевна кивнула, но добавила:

— Однако не раньше, чем вы поправите своё эмоциональное состояние. Беременность должна проходить в покое, а вы сейчас на взводе. Поэтому… я вам пока просто скорректирую назначения и дам контакты психолога, обратитесь, если сочтёте нужным.

Контакты я взяла, но так и не обратилась. Может, и зря. Но когда я представляла, что мне придётся рассказывать о предательстве Павла ещё раз, и не знакомой и обожаемой Ирине Сергеевне, а незнакомому человеку, меня начинало нервно колотить. Я решила оставить психолога на крайний случай, если не буду справляться с эмоциями сама, но в итоге справилась.

Я разлюбила Павла, а потом, незадолго до смерти мамы, отправилась делать ЭКО. Получилось только с третьего раза, но получилось же!

И теперь в животе у меня рос малыш. Моё маленькое божье чудо.

7

Павел

Перед тем, как отправиться за очередными покупками, Павел обычно проводил ревизию — заглядывал в холодильник и в шкафы. Состояние и того, и другого тревожило его уже который день.

Он хорошо знал Динь — она всегда готовила какую-нибудь еду, хотя бы что-то «про запас», и пока не изменяла своим привычкам. У них всегда был либо суп, либо второе. Ну, за редким исключением, когда она особенно тяжело болела, но эти разы можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Теперь же, при условии битком забитого холодильника, готовой еды в нём Павел не обнаруживал. Ни супа, ни подливки какой-нибудь, ни даже просто отварной гречки, без которой у Динь с самого начала не проходила беременность. Пустота — и куча продуктов.

Игнорировать это и молчать у Павла не получилось.

— Ди… Дина, — исправился он в последний момент, постучав и зайдя в спальню, где ранним утром находилась жена. Она лежала на кровати и выглядела откровенно плохо. — Давай, я что-нибудь тебе приготовлю?

Её глаза стали круглыми, как две плошки.

— Что? Глупости не говори.

Да, уговорить Динь будет сложно, Павел понимал это.

— Позвони Ирине Сергеевне.

— Что? — повторила жена, садясь на постели. Раздражённой она не выглядела, но смотрела на Павла с явным недоумением. — При чём тут она?

— Ну, я же не авторитет. А Ирина Сергеевна сможет убедить тебя, что беременной женщине необходимо есть, невзирая на токсикоз. Хочется — не хочется, но ты теперь кормишь не только себя.

— Мне не только не хочется, ещё нет сил готовить.

— Так давай приготовлю я, — повторил Павел, стараясь выглядеть спокойным, хотя внутри словно огонь горел. Он очень хотел, чтобы Динь приняла его помощь, не начала упираться, что лучше закажет доставку, чем позволит себе есть то, что он приготовит. Павел помнил, как Динь однажды сказала, что её от него тошнит — но, может, всё же не настолько?..

— Не надо, — мотнула головой, но не резко и вообще как-то неубедительно, устало. — Я не инвалид, отлежусь часок и сделаю себе какую-нибудь яичницу. Справлюсь. А ты иди.

Звучало, почти как посыл матом валить в голубые дали, но Павел решил не сдаваться.

— Может, не будем рисковать? У тебя ведь кружится голова, я правильно понимаю? А если ты в обморок упадёшь? — Динь поморщилась, но он видел — от его слов она не отмахивается, принимает их близко к сердцу. — Не надо рисковать ребёнком из-за такой мелочи, Ди… Дина. Скажи, что тебе приготовить, я сделаю и уеду, а ты поешь. Не увидишь меня больше сегодня, обещаю.

Она колебалась, размышляла о чём-то, не глядя на Павла, скользила взглядом по стенам, окну, потолку, кусала губы. Он понимал, что для Динь эмоционально сложно согласиться, поэтому молчал и ждал. Павел знал свою жену уже больше тринадцати лет, семь из которых они прожили в счастливом браке, и помнил, что Динь — самая разумная из его знакомых женщин. Так было и когда ей едва исполнилось девятнадцать, а потом — тем более.

— Хорошо, — наконец выдохнула она, и Павел едва удержал ликующую улыбку и радостный вопль. — Что приготовить… Хочу рыбу.

— Рыбу? — Он поднял брови. — На завтрак?

— Да, — кивнула беременная женщина, слегка порозовев, и Павел попытался уточнить:

— Ты имеешь в виду… ну…

— Да, мою любимую рыбу, — подтвердила Динь, и он всё же улыбнулся.

— Сейчас сбегаю в магазин и всё сделаю. Только этого мало. Тебе ведь нужно не только завтракать, но и обедать, и ужинать. Что ещё хочешь?

— Ничего, если честно.

— Тогда сделаю на своё усмотрение.

Она промолчала.

Дина

Рыбу… По правде говоря, я хотела эту рыбу не только сегодня, а все три года, что жила без Павла. Он как-то по-особенному её готовил, у меня так не получалось, хотя я знала рецепт. Казалось бы, ничего сложного — дорадо или сибас, посолить, полить лимонным соком, положить внутрь свежую зелень — розмарин и укроп, три дольки лимона. Запекать двадцать пять минут в фольге, потом открыть её и добавить ещё пять минут. Ерунда, но сколько я ни пыталась — что-то всё равно было не так, как у Павла. Может, сока недостаточно лила или солила мало, не знаю.

Просить бывшего мужа сделать эту рыбу сейчас оказалось… боязно. Я чувствовала себя так, словно сделала шаг ему навстречу, и от этого было досадно, ведь ничего подобного я не желала. Я просто уже начинала хотеть есть, а рыба… да, это была моя мечта все три последних года. Да! И я хочу её исполнить. И плевать, что Павел об этом думает.

Он впервые приготовил мне эту рыбу через месяц после того, как мы начали встречаться не как друзья. В то утро после своего институтского выпускного я не отказала Павлу, но и не согласилась, уговорив его пожениться через год, если никто из нас не передумает. И начался конфетно-букетный период, сладкий, как сахарная вата, и такой же воздушный. Я тогда частенько проводила у Павла не только ночи, но и дни, особенно если были выходные — Любовь Андреевна не возражала, даже наоборот. Смеялась и говорила, что никогда не видела своего сына таким влюблённым. Павел в тот год даже пошёл на какие-то кулинарные курсы — хотел меня радовать, а то я однажды ляпнула, что считаю мужчин, умеющих готовить, дико сексуальными. Он не умел готовить ничего, кроме бутербродов и магазинных пельменей, и решил исправиться. И боже мой, как же это было приятно… Меня аж раздувало от гордости, когда Павел презентовал то, чему научился, нам с его матерью. Моя мама тоже порой заходила в гости, но редко — из-за работы, она всю жизнь трудилась учительницей русского языка и литературы и брала себе колоссальные нагрузки после ранней смерти моего отца, — хотя к Павлу относилась крайне положительно. После его ухода знак плюс быстро превратился в минус, и она не желала ничего о нём даже слышать. Как и я.

Павел накрыл мне в гостиной, сам оставшись возиться с чем-то на кухне, и не показывался оттуда, пока я не доела и не ушла обратно в спальню. Сибас получился восхитительным, нежным и сочным, а ещё Павел сделал лимонад с лаймом и мятой, отчего мой токсикоз скончался и перестал подавать признаки жизни.

Когда бывший муж ушёл, я шмыгнула на кухню — было интересно посмотреть, что он в итоге наготовил. На плите стояла кастрюля с моим любимым рассольником на крепком мясном бульоне, рядом примостился чугунный казан с пловом, а в холодильнике я обнаружила «оливье» в миске. Не заправленный, чтобы дольше хранился. Пахло всё умопомрачительно, особенно суп, которого я в итоге хорошенько навернула, пока не остыл.