Праведница - Ахдие Рене. Страница 16

Да это и не так важно. Арджун обещал своей названой семье помочь Одетте. И ради нее он сделает все, что от него потребуется. Он уже попытался разузнать, где можно отыскать этих двух лекарей-фейри, и выяснил, что один из них приглашен на сегодняшний банкет в честь помолвки лорда Вири и гранда Сюджи. Только по этой причине Арджун рискнул сунуться к королевскому двору и зайти так далеко от более-менее безопасных приозерных земель его матери.

Над головой Арджуна, на верхушке возвышающегося, словно башня, дуба собрались гигантские пчелы. Их размеренное жужжание разносилось вибрацией по веткам, которые переплетались, напоминая сводчатый потолок церквушки, а их осенние листья поблескивали как витражи на окнах. У ног Арджуна стелился ковер из клевера, и его зеленый аромат тянулся по воздуху, смешиваясь с запахами зачарованного леса. Янтарь и мед. Ягоды морошки и вино.

Арджун прислушался к лениво сплетничающим придворным фейри, чьи перешептывания были пронизаны скандалами и пороками. Кто что с кем натворил… и в насколько компрометирующей позе. Какой лорд был замечен в объятиях какой-то леди. Или гранда. Или сразу двоих. Кого-то застукал партнер. Может, даже пожелал присоединиться. Или рассердился настолько, что потребовал поединка на рассвете.

– Его запястье до сих пор не зажило от ранения, полученного на дуэли, – сказала фейри с бронзовой кожей, заостренными ушами и вздернутыми уголками глаз цвета фиолетовых ирисов. Ее звали Ратана, если Арджун правильно помнил. Ее старшая сестра, Синора, однажды подошла к нему на вечеринке и пригласила его на свидание у сверкающих вод озера Люр. Когда же он отказал, она заколдовала его кожу, придав ей такой же оттенок, как глаза Ратаны.

Поэтому тоска всегда была своего рода мантрой для Арджуна. Как бы ни болело сердце, как бы ни кипела кровь. А она кипела, причем постоянно. Арджун Десай никогда не забывал обиды, как не забывал он и все детали каждый раз, когда кто-то – в особенности фейри – становился причиной его бед. И неважно, что Арджун то и дело казался жалким. В конце концов, он ведь был фейри лишь наполовину. Ничтожность стала для него вроде сахара, что добавляют в чай по утрам.

И в каком-то смысле это было сладко.

Ратана сделала паузу, чтобы глотнуть вина из позолоченного кубка, и искусно расшитый рукав ее наряда взвился по воздуху, повторяя ее движения.

– Печально, – добавила она, – ибо этот дурак обладал весьма талантливыми пальцами.

Намек в ее словах вызвал смех вокруг.

Арджун вздохнул. Очередная дуэль. Обычный день при дворе.

Кодекс дуэлянтов с недавних пор вошел в моду среди придворных Сильван Уайль. Как это обычно бывало, фейри оказались заинтригованы происходящим в земном мире. Особенно их интересовала религия, ибо они не верили в подобные вещи, а еще не понимали людских понятий вроде социального превосходства. А вот честь и героизм веселили их больше всего, как и человеческие идеи относительно морали, которые очень часто противоречили друг другу.

В землях Уайль были придворные, которые одевались как мужчины, однако ненавидели титул «лорд». По тому же принципу некоторые предпочитали женские наряды и презирали звание «леди». Вместо этого их называли грандами, и никто не высказывался против. Подобное вызвало бы громкий скандал в лондонском обществе. В Бомбее же у Арджуна был кузен, чьи предпочтения не склонялись ни к женскому роду, ни к мужскому. Даже в обществе Вест-Индии, где бок о бок сосуществовало много конвенций, включая религиозные, Арджун ни разу не слышал, чтобы кто-то из членов семьи высказывался негативно о кузене.

Внешний мир, разумеется, был совсем другой историей.

Знакомые англичане не стали бы вести себя так же благосклонно и принимать подобное, как родные Арджуна, даже если бы это был кто-то из семьи. Традиции многих западных верований часто вызывали у Арджуна смятение, потому что они, похоже, существовали в мире черно-белых тонов, где не было места для любого вида толерантности. У них существовал единый бог, а верующие обязаны были либо поклоняться ему, либо получить клеймо еретика. Однако можно было просто помолиться смертному сыну господа, чьи плоть и кровь пожирали в качестве ритуала у алтаря. Бастьян был католиком, как и Одетта с Гортензией. Арджуну это казалось логичным, потому что эта религия, по его мнению, идеально подходит для вампира.

В индуизме же, религии отца Арджуна, было бесчисленное число божеств. Отец смирился с существованием фейри – и называл их якшами  [51], – утверждая, что это не противоречит вере и что в мире есть тайны куда древнее, чем человечество только может себе вообразить. Будучи семилетним ребенком в городе Бомбее, Арджун пытался следовать вере отца. Однако чаще ему это не удавалось. Он слишком быстро терял терпение. Слишком сильно жаждал получить материальные блага. Впрочем, во всем этом была и некая красота – нужно лишь знать, куда смотреть.

Увы, эта религия приносила Арджуну в детстве и немало печалей, когда, например, отец узнал, что новый друг Арджуна Саид был приверженцем ислама. На следующий день Арджуну запретили общаться с ним. Арджун так до сих пор и не забыл, что вера отца отняла у него друга.

В этом плане мир фейри был куда более лояльным и прощающим.

Быть может, в каждом мире существуют противоречия, везде что-то одно чрезвычайно кому-то важно, а что-то другое совсем не имеет значения. Арджун не мог не думать, что было бы куда лучше, если бы каждый просто занимался своим делом и позволял остальным людям быть теми, кем они желают быть; молиться тем, кому они желают молиться; и любить тех, кого они желают любить.

– А по какой причине началась дуэль? – поинтересовался у леди Ратаны лорд с черной, как эбонитовое дерево, кожей, придав своему голосу притворную непринужденность.

– Кто знает? – Ратана наморщила нос и поправила локон длинных темных волос за острым ушком. – Да и какая разница? Если кровь и слезы пролиты в процессе. А если на горизонте маячит смерть, так еще лучше.

И снова все рассмеялись.

Арджун закатил глаза к потолку из дубовых веток Великого зала.

Смерть вызывала огромное любопытство у бессмертных. Ибо несмотря на то, что они могли жить вечно, это не означало, что так действительно будет. Если бессмертному угодить прямо в сердце оружием из чистейшего железа или отрубить голову железным клинком, то даже самые искусные лекари не смогут залечить подобную рану.

Арджуну казалось, что придворным понадобилась всего пара недель на то, чтобы адаптировать людскую традицию дуэлей под себя и начать вызывать каждого на поединок по любому пустяковому случаю. Когда официальный вызов брошен, дуэлянты должны встретиться на рассвете следующего дня в долине Гильдии фейри, вооружившись пистолетами с железными пулями. Многие придворные наряжались ради подобного случая и делали из этого целое событие, сопровождаемое банкетом с яствами, будто из рога изобилия, и хрустальными графинами, наполненными винами, какие даже бога Бахуса заставили бы пристыдиться. Чаще всего, однако, пули не поражали ни одного из дуэлянтов. Изредка один или же оба идиота оказывались оцарапаны железной пулей, а их кожа опалялась и чернела от раны. Насколько сейчас мог припомнить Арджун, только один раз до сегодняшнего дня фейри погиб на дуэли, когда металл попал глупцу прямо в сердце, отчего тот скукожился и обратился в ссохшийся кожаный мешок.

В центре сплетен обычно находились сексуальные эскапады Летнего королевства. В отличие от Лондона, или Нового Орлеана, или Бомбея, в Сильван Уайль к наслаждению относились просто, без всяких ограничений. Свадьбы игрались не только между мужчиной и женщиной. Любые два рода могли объединиться, если того желали… и если один из них не принадлежал Зимнему королевству.

Разумеется, это ставило под вопрос толерантность правительницы Сильван Уайль относительно отношений Селины с Бастьяном. Сказать по правде, Арджун ума не мог приложить, почему леди Силла вообще позволяет единственной дочери якшаться с вампиром, однако он готов был поспорить, что дело тут было вовсе не в великодушии. Придворные в Сильван Уайль редко вели себя благосклонно без причины. Арджуну достаточно будет пальцев одной руки, чтобы сосчитать, сколько раз он встречал фейри, которые обладали добротой и порядочностью.