Вор вне закона - Алов Константин. Страница 28

Амбал немного смутился.

— Ну не смотрящий, но угловой. Рамсы развожу, за косяки спрашиваю. Бычей меня кличут. Слыхал?

— Не слыхал, — как можно беспечнее отозвался Сильвер. — Я тут с Пашей Яхонтом и Николой Писарем кантовался. Они про тебя ничего не говорили. Они тут со мной децал чаю и курева подогнали. Куда тут у вас "на общее" сдавать?

После такого выступления Быча тут же согнал с соседней койки какого-то шпаненка и кивнул Сильверу:

— Кидай матрас!

Позже состоялась прописка. Хрюню не прописывали, он со своим положением определился. Благодаря истерической выходке, он обеспечил себе место в касте "обиженных". Теперь он мог быть "чмырем", "чушком", "чертом", то есть исполнителем черной и грязной работы. Отсюда ему была прямая дорога в "петухи" или, как их еще называли, в "опущенные".

Но кроме Хрюни были и другие новички. Все обитатели камеры собрались поглазеть на предстоящее развлечение. Быча подошел к Сильверу и развел руками.

— Ты хоть пацан и правильный и с ворами пайку ломал, но закон есть закон. Раз по первой идешь, треба тебя прописать.

Сильвер в ответ только пожал плечами. Раз надо, так надо.

Быча подозревал, что Сильвер в курсе покупок, используемых при прописке новичков. В этом случае прописка теряла всякий смысл. Поэтому начал с Ботаника.

Быча щелкнул пальцами и "припотевшие" из числа шестерок поднесли ему полную кружку воды.

— У нас свадьба, — заявил Быча. Я тамада, а ты гость. Что будешь пить — вино, водку, пиво или шампанское? Имей в виду, отказываться нельзя.

Ботаник выбрал вино. Когда он опустошил кружку, ему наполнили ее снова. Теперь он согласился на водку. За ней последовали пиво и шампанское. Ботаник по наивности думал, что этим дело и ограничится, но ему снова поднесли полную кружку и быча обратился с тем же вопросом.

Ботаник пошевелил мозгами и принял нестандартное решение.

— Коньяк, — попросил он.

— Эй, налейте гостю коньяк, — ухмыльнулся Быча.

Шестерки вылили воду из кружки, наполнили ее по новой и опять протянули несчастному. Казалось, он скоро лопнет. Камера покатывалась со смеху. Наконец Быче надоело потешаться над Ботаником и он протянул кружку Сильверу с тем же предложением.

— А тебе чего налить?

— Налей то же, что и себе, — отозвался тот под одобрительные выкрики.

Сразу ясно — не новичок, Тертый пацан, хоть и первоход. Но проверка продолжалась.

Быча снова щелкнул пальцами и шестерки повесили на стену картинку из журнала с изображением быка.

— С каким бычей бодаться будешь? — спросил он одуревшего от выпитой воды Ботаника. — Со мной или с тем, что на картинке?

Ботаник, естественно, выбрал нарисованного.

— Тогда с разбегу головой вперед, — скомандовал Быча.

Ботанику нахлобучили на голову какую-то замасленную кепку и толкнули к стене.

— Давай!

Он приблизился к стене и не очень сильно ткнул лбом в картинку с быком. Штукатурка на стене была шершавой и сырой.

— Молодец! Давай сильнее! — заорали вокруг. — С разбегу бей!

Ботаник отошел на несколько шагов и снова бросился на стену. На этот раз удар получился сильнее, а в голове у него зазвенело.

— Дай ему, дай еще! — веселились малолетние арестанты.

После пятой стыковки с покрывающей стену шершавой "шубой" Ботаник рухнул на пол с разбитым лбом.

Снова настала очередь Сильвера.

— Ну а ты с каким Бычей подерешься?

Судя по голосу, Быча всерьез опасался, что Сильвер выберет его в качестве поединщика. Но тот указал на картинку.

— Вот с этим. Только пусть он первый нападает.

И снова камера одобрительно зашумела.

— Лады, — хлопнул его по плечу Быча. — Прописку ты, считай, прошел. Только надо определиться. У нас самые авторитетные масти — летчик и машинист. Тебе какая больше нравится?

Про такую проверку Сильвер от воров не слышал, видно что-то новенькое. Он прикинул, что где машинист, там и поезд, а поезд идет на вокзал. Вокзалом же в камере называлось пространство под шконками, где обитала "обиженка".

— По мне лучше летчиком быть, — заявил Сильвер.

— Тогда лезь на "пальму", — предложил Быча.

Сильвер забрался на третью, самую верхнюю шконку. Здесь двое сокамерников плотно завязали ему платком глаза.

— Если ты летчик, лети. Падай головой вниз, — распорядился Быча.

Сильвер понятия не имел, что с ним должно произойти. Но знал одно — разбиться ему не дадут. Так и получилось. Как только он устремился вниз, в проход между шконками, его подхватил десяток рук и бережно опустил на землю.

— Молодец пацан, духовитый, — одобрил его поведение Быча. — Осталось последнее — дубаку в репу дать. Не зассышь?

Сильвер презрительно скривил губу.

— Зови его. Хоть сейчас врежу.

— Айда к "кормяку", — махнул рукой Быча и все отправились к кормушке. Отверстие, закрытое металлической дверкой, располагалось низко. Чтобы увидеть лицо "дубака", то есть коридорного надзирателя, нужно было чуть ли не встать на колени.

— Давай, — дал отмашку Быча и один из его помощников, длинноносый лопоухий паренек, застучал в дверь.

— Гражданин начальник!

За дверью не обнаружилось никакого движения.

— Тихо! — зашипел Быча. — Они, суки, неслышно ходят.

Как он и предупредил, окно кормушки распахнулось внезапно и в нем появилось недовольное лицо контролера.

— Ну что опять за базар? Дубинала прописать?

Быча хлопнул Сильвера по плечу.

— Давай!

И Сильвер, размахнувшись, запустил кулак снизу вверх, прямо в сонную рожу надзирателя.

Ударить ему не дали. Опять несколько рук вцепились в него и рывком оттащили от кормушки. Вместо Сильвера перед надзирателем появился лопоухий пацан и принялся втирать что-то про больной зуб. Коридорный не стал его выслушивать и захлопнул кормушку.

Сильвер снова не знал, чем закончится и это испытание, но опять действовал интуитивно. Для этого замахивался и бил не спеша. Если бы он врезал как умел, без замаха, по-боксерски, то вряд ли ему сумели бы помешать. Да и сама жертва, скорее всего, просто не успела бы понять, что с ней произошло.

Но, как бы то ни было, испытание он выдержал с честью и по всем понятиям теперь считался правильным арестантом.

— А что ты на Кота взъелся? — спросил Сильвер Бычу, когда они устроились на соседних шконках.

— Я его, суку, еще поймаю! Я когда первую ходку делал, он у меня в отряде "рогом" был, бугром то есть. Мусорам жопу лизал, а пацанов щемил, шакалья морда! Если бы он из хаты не выломился, я бы ему швабру в задницу загнал.

Теперь в камере Сильвер был самым авторитетным лицом после Бычи. Правда формально старшим в камере был поставленный администрацией "батя" — толстый мужик лет сорока по кличке Бобер. Но поскольку сидел он за спекуляцию и считался "барыгой", то, зашуганный Бычей, никаким авторитетом не пользовался, в дела камеры не лез и только втихаря жрал свои передачи и радовался, что его не трогают.

Время от времени Сильвера вытягивали на допрос. Это разнообразило жизнь, но в основном время тянулось невыносимо медленно. Сокамерники развлекались как могли. В основном подшучивали над новичками.

— Хочешь узнать, какой тебе срок влепят? — спрашивал лопоухий у Ботаника.

— А вот гляди, — лопоухий бросал в кружку игральные кости, называемые "мандавошками". — Дунь в кружку изо всей силы. Сколько очков выпадет, такой и срок будет.

Пока Ботаник набирал в легкие воздуха, лопоухий подменял кружку на другую, в которой был насыпан зубной порошок. Ботаник дул изо всей силы и оказывался весь обсыпанным белой пудрой.

Или предлагалось перетягивать палку. Новичку при этом сзади незаметно подставляли таз с водой. Его соперник выпускал палку и новичок обрушивался задом таз. С таким же финалом — падением в таз с водой — новичку предлагали "половить рыбку". Игра "Пропади копеечка" была менее безобидной. В ней жертве розыгрыша незаметно мочились на ноги, а это была прямая дорога в обиженку.