Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс. Страница 18

После первого выстрела передние ноги секача подломились, словно кто-то ударил по ним палкой. Вторая пуля опрокинула зверя набок. Он проехал мордой по коричневой прошлогодней листве и замер, едва не уткнувшись огромными пятнадцатисантиметровыми клыками в сапог генерала.

Пёс с лаем напрыгнул на кабана и вцепился ему толстую холку, поросшую длинным густым мехом.

Георгий Петрович быстро откатился в сторону и вскочил на ноги. Лицо его было бледным, руки дрожали.

Из ельника, прихрамывая, выбежала Кара. Увидев лежащего кабана, она зарычала, но подходить не стала. Легла на траву и принялась зализывать окровавленный бок.

Валерий подбежал к ней. Зажав левой рукой морду собаки, раздвинул пальцами шерсть и внимательно осмотрел рану.

— Ничего! — с облечением крикнул он. — Только кожа разодрана. Клык вскользь прошёл.

Я сбросил с плеч рюкзак и достал из кармашка бинт. Подошёл к Валере. Кара предупреждающе зарычала.

Я подал Валере бинт.

— Перевяжи. Доберёмся до деревни — обработаем.

— А мясо? — спросил он, сидя на корточках и задрав голову.

— Оставим пока здесь, — ответил я. — На себе не вытащим, машина нужна. И пара мужиков покрепче.

Кабан, на взгляд, весил около двухсот килограммов. Даже за вычетом внутренностей и толстой шкуры в нём оставалось не меньше ста пятидесяти кило чистого веса.

— Можно найти, — согласился Валера. — Мяса все хотят.

Он погладил Кару по голове и принялся осторожно обматывать ей брюхо бинтом. Собака еле слышно поскуливала.

Георгий Петрович, как вы себя чувствуете? — спросил я генерала. Он сидел на поросшей мхом лесине, вытянув больную ногу в сторону.

Генерал повернул голову ко мне и улыбнулся.

— Спасибо, Андрей Иваныч! Спас ты меня сегодня.

Я почувствовал себя неловко.

— Не за что. Вы идти сможете?

— Смогу. Только не очень быстро.

Мы взяли собак на поводки. Перевязанная Кара прихрамывала, еле слышно повизгивая при неловком шаге. Мишка трусил, вывалив на сторону длинный розовый язык. В уголке его пасти скопилась слюна.

Георгий Петрович шёл медленно, часто останавливался, держась рукой за ствол дерева и недовольно морщился.

Я использовал эти остановки, чтобы делать затёски на стволах деревьев. Так и кабана легче будет найти, и генерал меньше смущается из-за того, что всех задерживает.

На само деле, опушка была недалеко. Во время поисков следа мы больше кружили на месте, чем продвигались. И сейчас, шагая напрямик, добрались до поля минут за сорок. Даже с учётом того, что шли медленно.

Я первым перебрался через канаву и не поверил своим глазам. На дороге стоял знакомый «Уазик». Возле него расхаживал Рустам. А Тимофеев, прислонившись к брезентовому тенту, вытирал шею и лоб большим носовым платком.

Мишка натянул поводок и лениво гавкнул.

— Не послушали, черти! — проворчал генерал, перелезая через канаву вслед за мной. — Вернулись!

— Так оно и к лучшему, Георгий Петрович! — весело ответил я.

И махнул Рустаму рукой.

— Эй! Сюда!

Через три часа мы сидели у меня на кухне.

На столе стояла тяжёлая чугунная сковорода с жареной кабаньей печёнкой. Блестящая, коричневая, перемешанная с кольцами лука, она пахла так, что язык проглотишь!

Рядом, на тарелке лежали нарезанные дольками солёные и свежие огурцы, свежий репчатый лук и холодная картошка, оставшаяся с вечера. Завершала это великолепие начатая бутылка водки.

— Ну, за охоту! — сказал генерал, поднимая гранёную стопку, налитую до краёв.

Мы чокнулись. Я сделал глоток. Холодная водка провалилась внутрь, обжигая пустой желудок. Я торопливо подцепил вилкой кусок печёнки и потащил в рот.

— Красота! — сказал Георгий Петрович, хрустя солёным огурцом. — Где ты такие огурцы берёшь, Андрей Иваныч? Я в августе приеду — выпроси для меня баночку!

— Попробую, — улыбнулся я.

Мы налили ещё по стопке. Рустам, улыбаясь, прихлёбывал горячий чай.

— Я хочу выпить за тебя, Андрей Иваныч! — сказал генерал. — Спасибо тебе. Я в курсе, что ты здесь ненадолго. Но если нужна будет помощь — обращайся! Что смогу — то сделаю.

Он протянул мне прямоугольник плотного картона, на котором твёрдым почерком был записан номер телефона.

— Спасибо, Георгий Петрович!

Мы выпили.

— Саша! — вспомнил генерал. — Ты не забыл Андрею Иванычу оставить бланки лицензий?

— Оставил, — сказал Тимофеев. — Они в комнате, на тумбочке лежат.

— Ну, вот и славно! Пусть мужики поохотятся. А нам пора. Да, Андрей Иванович! У меня ведь ещё одно дело есть.

Лицо Георгия Петровича стало серьёзным.

— Военком просил привезти ему награды Василия Ильича. Их после смерти положено сдавать. Родных у него нет?

Я покачал головой.

— Председатель говорил, что никого.

— Вот так, — тяжело вздохнул Георгий Петрович. — Воевал мужик за страну, всю жизнь на неё работал. А помянуть некому. Давайте, хоть мы помянем, что ли.

Я налил ещё водки. Мы помолчали, потом выпили не чокаясь. Я вынес из комнаты старую гимнастёрку с прикрепленными к ней медалями.

— Где документы, не знаю. Если найду — я вам позвоню.

Мы дружно поднялись из-за стола.

Вещи, ружья, мясо и тяжеленная кабанья шкура уже были погружены в «УАЗ».

Рустам открыл сначала заднюю дверцу для Тимофеева, потом переднюю — для Георгия Петровича.

Генерал помедлил. Окинул взглядом отцветающую сирень, речку, дома, стоявшие вдоль улицы.

— Хорошо! — сказал он.

И решительно полез в машину.

— Жди, Андрей Иваныч! Скоро приеду!

— До свидания, Георгий Петрович!

«Уазик» резво тронулся с места.

Я проводил машину взглядом и посмотрел на часы.

Ёлки зелёные!

Через час кино в клубе! И танцы!

Меня же Катя приглашала!

Часть 3: Редкая птица Глава 10

Час — это очень много времени, когда ждёшь автобус в январе на пустой остановке.

И очень мало, когда нужно успеть чёртову уйму дел.

Я наскоро вычистил ружьё.

Да, знаю-знаю, что так не делается. Чистка оружия — это процесс, который требует внимательного и вдумчивого отношения. Своего рода, медитация. Ей можно заниматься часами, используя десяток тряпочек, ёршиков и салфеток, каждая из которых предназначена для одной конкретной цели.

Но не всегда это получается. А для стволов лучше как-нибудь, чем вообще никак. Во всяком случае, до вечера дело дотерпит. А вечером можно будет перечистить ружьё, не торопясь.

За эту неделю я как-то не успел подумать, что мужчинам свойственно бриться. В результате, щёки и подбородок покрылись колючей щетиной, которая делала меня лет на десять старше.

В магазине, наверное, можно было купить станок и лезвия, но в прошлый раз я просто об этом забыл. А сейчас бежать в магазин было некогда.

Я порылся в ящике буфета и отыскал старый бритвенный станок с отвинчивающейся ручкой и пачку лезвий «Нева». Тыщу лет такими не брился!

Отмыл станок под соском умывальника и, на всякий случай, сполоснул водкой.

Тёплая вода осталась в бане со вчерашнего дня. Там же нашлось обломанное мутное зеркало, которое крепилось тремя шурупами прямо к бревенчатой стене. Лицо в него помещалось не полностью. Но пусть это будет худшей из моих проблем.

Я быстро смыл с себя пот и побрился, строя перед зеркалом ужасающие гримасы. Лезвие царапало кожу так, что я поневоле морщился, но щетину кое-как сбривало.

В прошлой жизни я перепробовал множество пенок и гелей для бритья и пришёл к выводу, что для этой процедуры нет ничего лучше обычного «Детского» мыла. Но и хозяйственное подходило вполне.

Прилепив на пару порезов клочки старой газеты, я рысью помчался в дом. Надел свежее бельё и вытащил из-под кровати чемодан. Сейчас посмотрим — какую одежду в этом времени полагается надевать на торжественные мероприятия!