Ты студент, Гарри (СИ) - Вишневский Сергей Викторович. Страница 51

Гарри на последнем предложении завис, представляя себе картину.

— Серьёзно? У вас так заморачивались?

— Именно поэтому в наш ресторанчик в не самом хорошем районе города все аристократы ездили, — вздохнул слуга. — Я, по-честному, только там понял, что есть можно не только сытно или вкусно. Есть можно красиво.

— Мда, — хмыкнул Гарри. — Слушай, а что у тебя с матерью?

— Там... работала много. Очень. Спала мало. Так в принципе у всех, кто из того дерьма выбраться пытается. Здоровье на деньги меняем.

— И что случилось?

— Инсульт. В пятьдесят геморрагический инсульт. Лопнул сосуд в голове от давления... И всё. Я тогда только поступить успел. Сейчас лежит. Глотательный рефлекс слабый. Пить не получается. Через зонд кормлю в основном. Когда денег нет, мучаемся, обычную пищу пытаемся есть. Кое-как полужидкую пищу есть может. Трахеостома с реанимации осталась. Обрабатываю, повязки меняю.

Гарри хмуро закивал головой.

— Хорошо хоть, выжила.

— Я тоже думал сиротой останусь. Как она.

— Детдомовская?

— Угу.

— А отец?

— Не видел.

— Знакомо, — кивнул Гарри. — Я-то своего видел... но лучше бы не видел.

— Мудак?

— Можно и так сказать, — хмыкнул Гарри. — Там вообще тёмная история. Мать нормально так и не объяснила, как так вышло.

— Понятно... О, кажется, начинается.

В домике, что находился за садом, показалось пламя.

— Угу, — кивнул Гарри, отхлебнул сок из бокала и достал тёмные очки.

Сидоров взглянул на него, похлопал по карманам, а затем тоже нашёл темные очки.

— Ну, Боря... Жги! — приподнялся Гарри.

Едва показавшееся в окнах языки огня резко рванули в стороны, выбив стекла.

— Слушай, я никогда не задумывался, — произнёс Степан, надевая очки. — Но так всегда? Если так маги трахаются, то... никакого постельного не напасёшься.

— Нет. Так только в первый раз, — отозвался Гарри, смотря, как разгорается пожар. — И то не у всех. Только очень сильные маги, да и то... В общем, нюансов много, говорят всякое, а точно и доказано никто ничего не знает.

Пожар резко рванул в стороны, охватил крышу, но тут произошёл хлопок, в небо сквозь крышу рванул огненный протуберанец, а затем под действием порывов ветра его начало закручивать.

— Так, а вот это уже Катька, — хмыкнул Гарри, наблюдая, как над домом образовывается огненный смерч.

— Твою мать... — прошептал Сидоров, смотря на двадцатиметровую огненную воронку, что бушевала на месте дома. — Как бы лес не полыхнул...

— Не должен. Там, вроде, артефакты защитные видел.

— Сколько же там силы?

— Дохрена, — кивнул Гарри, взял пачку с соком и протянул Степану.

Тот молча чокнулся банкой с пивом и сделал пару глотков.

— С почином, Боря! — отсалютовал Гарри другу и так же отхлебнул сок.

Несколько минут они наблюдали, как бушевало пламя, после чего смерч медленно и неторопливо начал оседать.

— Пойдём. Надо встретить, — вздохнул Гарри и поднялся.

Через несколько минут, когда пламя еще облизывало копченые стены помещения, Гарри и Степан стояли у пепелища и ждали молодоженов с халатами в руках.

К ним из дома уже спешили слуги и сам глава рода Мусаевых, но друг оказался рядом раньше.

Из дома молодые Мусаевы вышли вместе, держась за руки.

На Кате был тот самый подарок — жёлтый кружевной комплект, переживший выброс двух молодых магов.

— Я рад, — произнёс Гарри, подавая халат девушке. — Я искренне рад, что угадал с размером комплекта.

Катя взяла халат и накинула на плечи. Хмуро взглянув на Гарри глазами, затянутыми голубой пеленой, она произнесла:

— С трусиками прогадал, немного жмут.

— Гарри, — произнес Боря, взяв халат у Степана. — Это было... подло. Я просил: без шуточек.

— Что? — возмутился подросток. — Я же как лучше хотел!

Боря хмуро взглянул на начинающего некроманта пылающим взором, а потом опустил взгляд на подаренные ему трусы.

Обычные облегающие «боксеры», только вот спереди в стороны торчали огромные слоновьи уши. Рядом было пару глаз, а перпендикулярно телу торчал хобот.

— И что тебе не нравится? — возмутился молодой некромант. — Видишь! Даже слон за тебя рад!

Глава 20

Дальше память, к сожалению, меня подводит.

Вроде, там Мусаев причитал на их горном наречии. Борю с Катей куда-то увели. Потом вино рекой лилось и Магомед отплясывал их традиционный танец на радостях.

Нет, я был не пьян.

Я тогда еще побаивался пить.

Просто в какой-то момент я отключился.

Сидоров рассказывал, что я, вроде как, хлопал, как вся родня Мусаевых, под танец главы рода, а потом просто рухнул лицом в пол.

Сам не видел, но картину описывают довольно занятно.

Все хлопают, Магомед танцует, а я лицом в пол.

Ага, яблочного сока перепил.

Тут же Сидоров ко мне бросается, пульс проверяет, искусственный массаж делать начинает.

Кипиш.

Паника.

Знаете, что самое неприятно в этой ситуации?

Нет, не то, что яд оказался с отложенным действием.

И нет, не то что у меня достоинство повисло на месяц на полшестого. Мог позволить себе поспать на животе как порядочный человек.

Да, после этой гадости я выжил, но извините, проваляться, изображая труп, без пульса на протяжении трех дней — это такое себе удовольствие.

Нет, и дело даже не в том, что меня мутило, словно я пьянствовал неделю. И не в том, что забегали все князья, дипломаты, и тайная канцелярия метала и рвала всех и вся.

Всё дело в маме.

Мама только родила.

Пётр вообще в осадок выпал.

Боря с Катей.

Мусаевы, Демидовы, Наумова, все.

Я искренне сожалею, что заставил их это пережить.

Да простит меня батюшка, что пришёл отпевать. Пусть простят меня все, но...

— И? — спросил император, хмуро поглядывая на гроб, что стоял посреди большого зала.

— Сельвины добрались до границы. Агенты пытались сбросить наш хвост. Три перестрелки. Шестеро раненных, — спокойно сообщил Георгий.

— Я спросил: убрались они за границу или нет?

— У самой границы, шпики островных лис выбросили их из машины, чтобы уйти от погони, — спокойно ответил младший брат. — Есть мнение, что Сельвиных и не пытались вывезти, а просто оттягивали силы из города.

— То есть они тут? — недовольно взглянул император на главу тайной канцелярии.

— Нет. Наши люди подобрали их и довезли до границы. Дурдом, конечно, но пришлось организовать им липовые паспорта и помахать ручкой в спину.

— Дожили. Сами же своих предателей и изменников эвакуируем из страны.

— Ну, зато дело шито и крыто, — пожал плечами Георгий. — Екатерина Сельвина не при делах. Изменники за границей и не имеют прав на связь с Мусаевыми. Жених доволен, невеста счастлива.

— По ним не особо видно радости, — вздохнул император, покосившись на плачущую Екатерину, которую за плечи обнимал хмурый Борис.

— Секретность, — вздохнул Георгий.

— А она этого стоила? Зачем весь этот цирк?

— Восемьдесят агентов, Саш. Восемьдесят два, если быть точным, — хмыкнул младший брат. — И из них девять при дворе.

Император хмуро взглянул на него.

— Ладно, один-два, но девять?

— Да. Тоже не ожидал. Цирк, понятное дело, не очень уместный, но вскрыть столько за одну операцию... Можно и цирк потерпеть. Не каждый год такой улов, а тут...

— Что хоть за яд был, установили?

— Нет. Это, пожалуй, единственный провал за всю операцию, но наш антидот, вроде, справляется.

— И сколько еще?

Георгий покосился на Васильева, что стоял рядом. Тот взглянул на часы и спокойно ответил:

— Секунд десять.

Александр тяжело вздохнул и уставился на гроб.

— Если честно, то я не представляю, что бы мы делали, если бы его потеряли.

— Во всём надо искать плюсы, — печально вздохнул Георгий. — Возможно, тогда бы у меня появилось хоть какое-то личное время.