Попробуй догони - Кауффман (Кауфман) Донна. Страница 53

– Передумала? – переспросил он удивленно. – Но относительно чего? – Разумеется, в душе он догадывался о ее намерениях, но хотел соблюсти видимость приличия, внезапно ощутив непривычную потребность оставаться джентльменом, даже будучи нагишом. Пенис вздрогнул и вперил в Мойру свой единственный глаз. Таггарт расправил плечи и скрестил руки на груди.

Мойра лукаво улыбнулась, в очередной раз обворожив Таггарта своими ямочками на щеках, и, похлопав ладошкой по одеялу, сказала:

– Я не стану ждать, пока высохнут волосы. Мы займемся сексом немедленно. И на этот раз инициативу в свои руки возьму я.

– Надеюсь, ты не будешь со мной слишком сурова? – спросил он, сдерживая рвущийся наружу смех.

– А разве ты щадил меня? – спросила, вскинув бровь, она.

Таггарт прыгнул на кровать, признавая тем самым справедливость ее слов. Она перевернула его на спину и заставила заложить сцепленные в пальцах руки за голову.

– Ты права, – сказал он. – Так будет справедливо.

Глава 18

Мойра с осторожностью присела на табурет возле маленького круглого кухонного столика. Шел четвертый день их с Таггартом совместной жизни в ее башне, и сидеть ей было чуточку больно. Все мышцы тела у нее ныли, в интимных местах пылал пожар. У нее и прежде бывали сильные и энергичные любовники, но секс с ними походил скорее на спортивные соревнования, в которых главным было количество набранных очков.

С Таггартом все было не так. Он умело перемежал штурм и натиск с нежностью и отдохновением, овладевал ею то грубо и требовательно, то задумчиво и медленно, порой даже сентиментально. Он был непревзойденным виртуозом большого секса, подлинным дирижером симфонии организмов, большим мастером и знатоком любовной игры. С телом Мойры он обращался как с прекрасным музыкальным инструментом, из которого извлекал своим смычком самые невероятные звуки. Она чувствовала себя так, словно бы качалась на волнах, набегающих на песчаный пляж. Порой эмоции захлестывали ее, и тогда она рыдала от избытка чувств и мотала головой, не в силах произнести ни слова.

Да и описать словами самого Таггарта, как и то, что он с ней вытворял, было невозможно. Ни с чем подобным она еще не сталкивалась в своей эротической практике. Мойра чувствовала себя удовлетворенной и умиротворенной, сердце подсказывало ей, что секс с Таггартом на каком-то этапе перерос в новое качество, именуемое любовью.

Он был неутомимым любовником, она пока ему в этом не уступала. Пурга, начавшаяся два дня назад, заточила их в башне. И большую часть времени им пришлось провести в постели. Мойра заварила чай и улыбнулась, явственно вспомнив, как славно они провели время. Он имел ее бесчисленное количество раз, в немыслимых позициях, остервенело и нежно. И днем, и ночью. В какой-то момент она почувствовала себя скверной девчонкой. Но ему ничего не сказала.

Проснувшись, она обнаружила, что на небе появилось солнце, а другая половина кровати пуста. Но исчезновение Таггарта почему-то ее не огорчило. Ей хотелось побыть одной, осмыслить случившееся, понять, как ему удалось овладеть не только ее телом, но и душой. И решить, как ей после этого жить.

С тех пор как Таггарт объявился в Баллантре, они не разлучались почти ни на миг. И лишь теперь, пока он где-то прогуливался, знакомясь с окрестностями, у нее появилась возможность собраться с мыслями. Когда Таггарт был рядом, способность мыслить у нее пропадала.

Мойра отхлебнула из чашки с густым чаем и улыбнулась, вспомнив, каким аккуратным и четким почерком была написана записка, оставленная им для нее на тумбочке возле кровати. В ней говорилось, что по замку без нее он блуждать не станет, поэтому ей не стоит разыскивать его в бесчисленных комнатах и коридорах.

Она выбежала на балкон, однако Таггарта поблизости не разглядела. Его грузовичок стоял на прежнем месте во дворе напротив черного хода. Облегченно вздохнув, Мойра отправилась на кухню пить чай. Но почему-то пила его без удовольствия, с единственной целью – взбодриться. Ей бы хотелось проснуться от ощущения внутри себя мужской плоти Таггарта и наполниться бодростью, почувствовав тугую струю его семени. Но он лишил ее такого удовольствия, и она обиженно надула губки. Любопытно, подумалось ей, как долго она будет в плену вожделения?

Мойра вздохнула: очевидно, пока будет чувствовать себя женщиной.

Единственное рациональное дело, которое она сделала за все это время, было отправление статьи в редакцию по электронной почте. Проснувшийся, когда она сидела за ноутбуком, Таггарт взглянул на нее с искренним удивлением. Очевидно, он думал, что в такой глуши не может быть ни компьютеров, ни факсов, ни мобильников. Убедившись в обратном, он сказал, что тоже пользуется ноутбуком в джунглях. И пояснил, что заблуждался на ее счет потому, что все свои письма она писала от руки, своим забавным детским почерком. На это Мойра с улыбкой ответила, что глубоко личные письма считает необходимым писать пером, а не выстукивать их на клавиатуре компьютера. И вот сегодня она обнаружила, проснувшись, написанное рукой Таггарта короткое послание. Теперь у нее будет маленький сувенир на память об их необыкновенном знакомстве.

Мойра подперла ладонями подбородок и уставилась в узкое окошко, выходящее на рощу, за которой располагался поселок. Ей бы не хотелось, чтобы Таггарт в одиночку отправился знакомиться с местными жителями. Мали ли что они могут ему наговорить о ней?

Уж лучше бы он сидел в башне и удовлетворял ее прихоти. Зачем вообще кому-то знать, что сюда пожаловал американец? Тем более похожий на Крокодила Данди, с ожерельем из крокодильих зубов на шее, тропическим загаром и копной волос на голове. Что подумают о нем люди? Слух о странном иностранце, разгуливающем по Баллантре, моментально облетит все окрестности. А что будет, когда выяснится, что он Морган?

Мойра тяжело вздохнула, не в силах даже представить себе возможные последствия этого.

А что она станет делать, когда он отсюда уедет? Ей вдруг стало страшно. Разлука с Таггартом стала бы для нее настоящим кошмаром. Забыть его она уже никогда не сможет, слишком многое их связывало. Нет, этот дикарь из тропических дебрей отныне всегда должен был находиться рядом с ней. А еще лучше – внутри ее.

Мойра вскочила с табурета, более не в силах сидеть спокойно, и в сердцах воскликнула:

– Какая же я все-таки дура!

Взгляд ее упал на чистую чашку, стоящую на кухонной полочке. Из нее Таггарт пил чай, главным образом лежа в постели. На глаза у Мойры навернулись слезы умиления. Таггарт чувствовал себя в ее башне как дома. Свободно хозяйничал на кухне, готовил для них обоих чай и закуски. И от его непосредственности на душе у нее становилось теплее. Мойра провела пальцем по ободку чашки и улыбнулась, вспомнив, каких еще мест касались его губы.

Она поставила чашку на полочку и со вздохом подумала, что страдает, словно впервые влюбившаяся школьница. С той только разницей, что сексуального опыта ей давно уже не занимать. Следовательно, сделала логический вывод она, к ней пришла серьезная, большая любовь. Таггарт овладел ее сердцем и помыслами, стал неотъемлемой частью ее жизни. И ей это нравилось.

Мойра тряхнула головой и направилась к лестнице, собираясь подняться в спальню, принять душ и поменять постельное белье. Уже в который раз.

– Кажется, мое гнездышко превращается в настоящий бордель, – пробормотала она, поднимаясь по ступеням. – А ведь это идея! Почему бы не пригласить в замок команду профессионалок и не поставить это дело на серьезную основу? Появятся средства для реставрации здания.

Она вошла в спальню и сорвала с кровати грязные простыни.

Это подействовало на нее успокаивающе, и она с легким сердцем отправилась в ванную принимать душ. Но стоило только ей взглянуть на умывальник, как у нее застрял в горле ком. Раковина живо напомнила ей, как Таггарт овладевал ею, повернув к себе спиной и держа ее руками за бедра. Она чувствовала каждый миллиметр его несравненного любовного орудия, но, к сожалению, не видела, какое выражение лица было у него во время того головокружительного коитуса.