Активация! (СИ) - Смолин Павел. Страница 42

Набрав воздуха в грудь, ногами запинал визжащую "Кровища потечет!" часть души поглубже и поведал:

— Крым сейчас — в составе УССР, верно?

— Верно.

— А от СССР уже отвалились Эстония, Литва и Латвия.

Грузин кивнул — знаю, мол.

— Процесс запущен, и его уже не остановишь. Вслед за прибалтами подтянутся и остальные.

Анзор не удивился:

— Не хотят с нами вместе жить. Армяне шепчутся — тоже независимости хотят. Глупые — Кавказ никогда так хорошо не жил, как при Советской власти.

— Как и ожидалось от выпускника МГИМО! — Отвесил я Анзору комплимент, что очень его порадовало, и продолжил: — Вот представьте: Украина вместе с Крымом из состава СССР выйдет, что с туристическим потоком станет?

Грузин схватился за голову.

— Именно! — Грустно кивнул я: — А вот если Крым к РСФСР «приклеить», то после отделения Украины придется большим дядькам из Москвы мост через пролив строить — банально чтобы снабжать флот без лишних проблем. А по мосту-то не только товарняки ездить могут.

— Зачем Анзору такое рассказал? — Тоскливо протянул хозяин шашлычной: — Не такие связи у Анзора, чтобы Крымами распоряжаться!

— Хочу, чтобы у вас все было хорошо, — Честно улыбнулся я: — Шашлык у вас — замечательный, и ресторан, уверен, такой же будет. Расстроюсь, если разоритесь. Кроме того — в Крыму в составе РСФСР я «пробью» многодневный международный фестиваль. Тыщ на сто-двести народу. А в Крыму хорошо, и многие посетившие фестиваль захотят вернуться или остаться подольше. А тут им раз, и по международному телеканалу «Хонда+» показывают интервью с замечательным Ялтинским ресторатором Анзором, где он на весь мир поведает о шашлыке по рецепту своего многоуважаемого дедушки Мгелика, которого любили по всему Кавказу. А дальше один японский мальчик, — Погладил себя по волосам: — Скажет, что из всего Крымского общепита предпочитает именно ресторан уважаемого Анзора.

Взгляд Анзора затянуло мечтательной поволокой, и я процитировал:

«Несет грязные воды Москва-река.

Открыт ресторан «У Анзорика».

Есть время — забегай,

Самое нежное мясо тут запекают.»

— Ай, дорогой! — Успешно заромансился грузин: — Как медом на сердце!

— Но, если Крым останется в составе Украины, фестиваль перенесется, например, куда-нибудь под Сочи, — Вернул я его с небес на землю и сработал на упреждение: — А сочинский ресторан уважаемого Анзора, несмотря на мою искреннюю любовь к его потрясающе вкусному шашлыку, японского мальчика не особо-то и заинтересует.

— Вербуешь? — Пожевав губами, спросил грузин.

— Просто немного поделился своими планами на будущее! — Улыбнулся я и поднялся со стула: — Очень я хочу, уважаемый Анзор, чтобы у вас все хорошо было.

— Не обманешь старого Анзора? — С надеждой в глазах спросил он.

— Никого не обманывал и не собираюсь. Весь мир знает — если Одзава Иоши что-то пообещал, в лепешку расшибется, но сделает! — Кивнул я.

— Хорошо, Анзор человек маленький, но кое с кем поговорить попробует! — Пообещал грузин, мы пожали руки, он натянул на лицо привычное выражение радушного хозяина, и мы пошли к остальным.

Мал «рычаг воздействия», да ценен — мне в моей ситуации выбирать не приходится.

Вернувшись мыслями в здесь и сейчас, тихонько вздохнул — в шезлонге сидела никто иная, как Окада Мари.

— Привет, семпай! — Продолжая любоваться отражением безоблачного ночного неба на водной глади, не оборачиваясь поприветствовала она меня.

— Привет! — Поздоровался и я, опускаясь в шезлонг рядом.

— Красиво, да? — С улыбкой спросила она, повернувшись ко мне.

— Очень! — Согласно кивнул я: — Газировочки хочешь?

— Давай, она здесь вкусная! — Кивнула Маша.

Открыл бутылку, протянул девушке, она отпила пару глоточков и вернула ёмкость мне. Отпил и поставил на покрывающую берег гальку.

— Непрямой поцелуй! — Хихикнула она.

— В таком случае я целовался где-то с тремя десятками человек обоих полов, — С улыбкой развел я руками.

Посидели молча.

— Тебе не обязательно сидеть со мной, семпай, — Начала пассивно-агрессивно выгонять меня Маша.

— А я просто любуюсь морем, — Не повелся я.

— Вот как! — Хихикнула она.

— Именно так! — Кивнул я.

— Спасибо, семпай! — Улыбнулась девушка, отразив глазами лунный свет: — За все!

— Да ладно тебе, — Отмахнулся я и спросил: — У тебя на самом деле все нормально?

— Мне очень грустно, — Покачала она головой: — Но это — моя судьба. Ее нельзя изменить, ей нельзя противиться, ее можно только принять! Именно поэтому она и называется судьбой.

— Вот как, — Кивнул я и отхлебнул еще «Буратины».

Газ ударил в нос, и я чихнул.

— Неосторожный семпай! — Захихикала Маша и спросила: — Когда закончим с «Хандой-куном», могу я попробовать написать сценарий к игре вроде той, что у Такерады-семпай?

Я их знакомил, поэтому ничего удивительного, что Окада о «Цвете твоих глаз» знает.

— Конечно! — Кивнул я: — Можешь пилить любой контент, который пожелаешь.

— Добрый ты! — Улыбнулась она.

— Есть такое, — Не стал я скромничать: — А еще люблю торговать чужой интеллектуальной собственностью.

— И проводишь «тимбилдинг» для «ценных корпоративных активов», — Кивнула она на наш корпус.

— Не без этого! — Улыбнулся я.

Посидели молча, и Маша внезапно выдала:

— Широ — не педик! Возможно, бисексуал, но не педик точно!

— Я примерно так же думаю, — Кивнул я и спросил: — А с чего такой вывод?

— Потому что последние несколько дней я от него только и слышу "Саяка-тян то, Саяка-тян это"! — Светло засмеялась Окада.

— Это хорошо! — Кивнул я.

— Но скоро мне придется искать нового тренера, — Сымитировала она грусть: — На последнем занятии она сама нам сказала, что как только "залетит" — ноги ее не будет в додзё!

— Как непедагогично! — Вздохнул я.

Проснулись мы от кипеша в коридоре. Машинально посмотрел на часы слезящимися глазами — половина шестого утра по местному времени. Уснул я вчера в половину второго. Хорошо в молодом теле — сейчас умоюсь, зарядочку сделаю, лучшую девочку поцелую, и весь день буду эффективный!

— Что там? — Потерла глазик Хэруки.

— Такая ты по утрам миленькая! — Проигнорировав вопрос, умилился я.

— А в остальное время? — Попросила еще комплимент девушка.

— Всегда! — Поцеловал ее в щечку (зубы-то не чищены!), надел халат и пошел смотреть в чем дело.

Открыв дверь, увидел заплаканного, одетого в одни трусы, Кейташи, голова которого представляла собой какой-то жутко криво подстриженный кустарник. Он жаловался нашему понурому пионервожатому, по случаю раннего утра одетому в семейные труханы и майку-«алкоголичку»:

— Тимофей-сенсей, мои волосы — часть моей личности! Что мне теперь делать?!

Помимо этих двоих, в коридоре нашлись такие же не одетые его соседи: Хиро— и Эйитиро-куны, оба невыспавшиеся и донельзя растерянные.

— Вы что, надругались над моим лучшим другом? — Спросил я их, старательно подавляя распирающий все мое естество бессердечный смех.

— Иоши-семпай, я бы никогда не сделал ничего подобного! Как спортсмен, я уважаю Кейташи-семпая! — Опроверг обвинения Эйитиро.

— Аники, я бы никогда не стал тебя подставлять! — Горячо заверил Хиро-кун: — Кроме того — я же не кретин, и понимаю, что в первую очередь подумают на соседей по комнате!

Как и ожидалось от моей хитрожопой шестерки!

— Идите в палату и сидите там, — Велел я кохаям, они кивнули и покинули коридор.

— Пи*дец! — На великом и могучем пожаловался мне подполковник: — Это же международный скандал! Не бывать мне полковником, — Грустно вздохнул он.

— Не драматизируй, — Отмахнулся я на японском: — Уверен, это кто-то из наших, так что «международностью» и не пахнет. Я сейчас быстро приведу себя в порядок и разберемся. Если кто-то еще проснется, попроси их пока побыть в комнатах, ладно?

— Ага! — Кивнул вернувший душевный покой «подпол» и попытался утешить Кейташи: — Да не переживай ты так, чай не девица! Сейчас сходим, налысо тебя побреем, и за полгодика все отрастет! Хоть на мужика похож будешь! — Добавил он классики и не без гордости провел рукой по собственному «ёршику» на голове.