Правила Золушки - Кауффман (Кауфман) Донна. Страница 17

– Полагаю, вы все предусмотрели, – ответила она рассудительно.

– Дипломатичный ответ, – отметила Вивьен.

– Я получила то, за чем сюда пришла.

– Но не то, что тебе нужно на самом деле. – Вивьен продолжала, не дав Дарби ответить: – Шейн очень увлечен тобой.

Девушка не знала, что и сказать.

– Он интересный человек, – наконец проговорила она, – совершенно очаровательный.

Вивьен фыркнула.

– Он же без царя в голове, и все это знают, в том числе сам Шейн. Он вел довольно пеструю жизнь, знаешь ли. Везде пожил, все переделал. Такой проказник, – проговорила она с легкой улыбкой и подмигнула Дарби.

Первой реакцией была паническая мысль: «Боже, она знает о примерочной», потом: «Да, я хочу его увидеть опять. Лучше всего обнаженным и там, где нам никто не помешает».

– Вы еще планируете встретиться, пока ты здесь? Дарби судорожно сглотнула, опасаясь, что выражение лица ее выдаст.

– Я... я не уверена. Если время позволит. В основном я буду занята.

– Не возражаешь, если я спрошу, где именно ты будешь появляться? Мы, как правило, следим за клиентами и можем помочь, если что.

Беспокойство Дарби было теперь, видимо, слишком явным, так как Вивьен добавила:

– Туз в рукаве еще никому не мешал, милочка. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться помощь.

– Спасибо. Это... это очень щедрое предложение. Они дошли до полукруглой подъездной аллеи, и никогда еще в жизни Дарби не была так рада видеть открытую дверь машины. Видимо, ее багаж уже погружен, ибо водитель ждал ее, придерживая ту самую дверь. Она обернулась к своей провожатой.

– Я действительно ценю то, что вы и ваши сотрудники сделали для меня.

Вивьен пожала ей руку.

– Это удовольствие для нас, дорогая.

Дарби вздохнула с облегчением, когда забралась наконец в лимузин и водитель закрыл за ней дверь.

Вивьен достала длинный золотой портсигар и постучала им в окошко, которое Дарби неохотно опустила.

– Ты будешь на Бельмонтской вечеринке в Фо-Стоунс на выходных? – невинно спросила та.

Слишком невинно, подумала девушка, но какая, к черту, разница.

– Собственно, да, мы будем там.

Вивьен покрутила портсигар в руке, и Дарби поймала себя на мысли, что эта женщина скорее похожа на певичку из фильмов сороковых годов, чем на сказочную фею.

– Мы? – переспросила она.

– Я сопровождаю делового партнера своего отца – Стефана Бьорнсена. Скоро я должна встречать его в аэропорту.

– Ах, – ответила Вивьен, улыбаясь как обычно, но глаза ее были серьезны. – Тогда тебе лучше отправиться в путь. Кто знает, может быть, мы встретимся в Фо-Стоунс.

Она похлопала своей «волшебной палочкой» по крыше, и машина тронулась. Дарби кивнула и с улыбкой помахала на прощание.

– Так, – пробормотала девушка, – вот это уже нечто.

Она повернула голову и заметила, что рядом с ней лежит коробка с хрустальной туфелькой. Дарби вытащила ее и повернула к солнцу так, чтобы она заиграла в лучах.

– Что ж, Золушка, поехали на бал.

Глава 6

Подъезжая по дубовой аллее к особняку, Шейн не знал, чего ожидать. Он не был в Фо-Стоунс тринадцать лет. Оживленная деятельность вокруг дома удивила его. На секунду Шейн подумал, что вся прислуга пакует вещи и переезжает, вместо того чтобы встречать нового хозяина, но потом увидел – многочисленные рабочие в белой униформе не выносили вещи из дома, а вносили их внутрь.

Бог ты мой. Как раз то, что нужно. Еще больше хлама, от которого нужно избавиться.

Он выбрался из взятого напрокат маленького сверкающего «ягуара» – в этой толпе должен найтись кто-нибудь, кто о нем позаботится, —пригладил волосы и уставился на дом, в котором провел детские годы. Если Шейн и возвращался потом в окрестности Вашингтона, то навещал лишь Мерседес и остальных. Несмотря на все угрозы и увещевания Большой Алекс, его нога не ступала на земли Фо-Стоунс.

Дом стоял высоко над рекой Потомак со стороны Вирджинии, рядом с Грейт-Фоллс. Зимой, когда на деревьях не было листьев, отсюда открывался потрясающий вид. Своим названием поместье было обязано четырем огромным глыбам известняка. Два камня располагались позади особняка, там, где крутой обрыв, поросший соснами, спускался к реке. Два других были перед домом, а между ними тянулась низкая каменная стена, уложенная в период между революцией и Гражданской войной.

Шейн прищурился и посмотрел на особняк. Только каменная труба осталась от прежнего дома, одного из самых старых в штате Вирджиния. Вроде бы Шейн должен был гордиться, что его семья причастна к истории нации. «И еще за свою семью, – добавил он про себя, – которая только в этом поколении выдержала столько сражений, что мировые войны бледнеют». Улыбаясь, он осматривал земли вокруг дома, которые все еще обрабатывались достойно и с изяществом. Шейн заметил искусно подстриженные деревья, посаженные его матерью после поездки в Англию. Может, бабушка была более сентиментальна, чем Шейн мог подозревать: подстриженные в форме танцующих девушек, деревья были тщательно ухожены. Хотя, с другой стороны, Большая Алекс вынуждена была держать поместье в надлежащем виде, поскольку его то и дело фотографировали для исторических журналов и для журналов светской хроники.

С южной стороны дома находился круглый пруд, один из двух в поместье; Шейн сомневался, что им много пользовались, с тех пор как он ребенком прыгал в него животом вперед и его поймали за этим занятием.

– Определенно, растрата воды, – пробормотал он.

Пруд был как раз такой ширины, что было удобно поднимать маленькие цунами, перехлестывавшие через дорожку на теннисный корт. Несмотря на постоянное обновление, поверхность корта всегда была усеяна трещинками. Вода заполняла их, и все поле зарастало маленькими сорняками, что очень нервировало садовника.

Шейн вспомнил другие случаи из детства и поразился, что лишь некоторые воспоминания были хорошими. Как он играл в прятки с детьми прислуги в тайных проходах, как он потом целовался с теми же самыми девушками в тех же самых проходах. Конечно, не все смотрели благосклонно на его шалости, но девушки не жаловались.

Шейн задержал взгляд на двухэтажном домике к востоку от особняка. Гараж, когда-то служивший помещением для карет, теперь вмещал десять машин. «Или девять машин и мотоцикл», – подумал он с ностальгией. Покупка им старенького «кавасаки-450» переполнила чашу терпения Большой Алекс – с тех пор в гараже стояли лишь четырехколесные средства передвижения. Шейн посмотрел на окна второго этажа. Десятилетиями там жили горничные, садовники, механики и другие слуги. Но когда в шестнадцать лет Шейна выпихнули из седьмой по счету школы, на протяжении десяти месяцев, закончившихся побегом из дома на мотоцикле с рюкзаком за плечами и тысячей долларов в кармане, эти комнаты были его убежищем.

Здесь он впервые напился. Здесь был впервые близок с женщиной. Сейчас Шейн уже не мог сказать точно, какое из этих двух событий было более значительным. Потом он усовершенствовал искусство и того, и другого, хотя первое теперь не особенно манило. Что же до второго... Его мысли обратились к примерочной в универмаге. «Может, ты опять сможешь вернуться домой», – подумал Шейн с ухмылкой, представляя, как пригласит Дарби сюда, затащит в эти комнаты и оживит давние воспоминания. Самые лучшие, естественно.

Шейн повернулся к дому, улыбка растаяла, и он опять ощутил груз сегодняшних забот.

– Нужно было остаться в чертовой примерочной.

Он пошел по лужайке к входной двери, удивляясь суете вокруг. Обычно в Фо-Стоунс было много обслуживающего персонала. Сегодня, казалось, здесь собралась массовка для съемок фильма «Отважное сердце». «Вот это была работенка что надо», – вспомнил Шейн. Раскрась лицо синим, кричи как псих и бросайся на других парней, размахивая дубинкой. Самые легкие деньга в его жизни.