Дьявол, которого знаешь - Кауи Вера. Страница 16

Наконец, придя в себя, он приподнялся и поцеловал ее.

— Ты — несравненная, — сказал он, задыхаясь, и был горд собой. С ним такого в жизни не было, а перепробовал он на своем веку немало. — Такое у меня впервые… Смотри, ты вся мокрая… — И улыбнулся победно. — Я говорил, мы созданы друг для друга.

Шесть месяцев спустя они, невзирая на родительское неодобрение, поженились. Обе матери, его и ее, единственный раз в жизни сошлись в одном — в том, что их дети совершенно не подходят друг другу.

Его матушка считала, что Тесса «из другого теста. Ей наша жизнь чужая, а нам — ее».

Ее мать сказала просто: «Он не нашего круга, детка».

Но Тесса была непреклонна. Вкусив радостей независимого житья и зная, что, достигнув совершеннолетия, она может больше не испрашивать на все материнского разрешения, Тесса не придала словам Доротеи никакого значения. Тесса с ума сходила по Харри Сэнсому и не собиралась от него отказываться.

Харри тоже был глух к материнским увещеваниям. Да, он отлично понимал, что Тесса из другого теста. Но не видел в этом препятствия их браку, наоборот, это его больше всего и привлекало. На других же он не хотел жениться. А на этой хотел и, значит, женится. Если придется — просто зарегистрируется.

И тогда его мать поняла, что дело действительно серьезное. Сэнсомы всегда венчались в церкви.

Матери встретились на свадьбе, сразу же узнали друг друга и сразу же воспылали взаимной ненавистью.

— Они еще подружатся, — сказал Харри Тессе. Его мать все всегда любили.

«Ничего подобного, — подумала Тесса, но не стала переубеждать Харри. — Ты, любовь моя, для меня — единственный Сэнсом».

Доротея заглядывала к дочери только тогда, когда знала, что ее зять на работе. Миссис Сэнсом и сестры Харри нанесли единственный визит и с трудом его вынесли. Но Харри навещал мамочку каждую неделю.

В одиночестве.

Теперь, одиннадцать лет спустя, Тесса смотрела на своего великолепного супруга и не испытывала никаких чувств.

Ее мать оказалась права. Когда-то давно он был для нее героем. Плюс к тому — гормональная буря и неуемное желание размножаться. Правда, Харри был неумолим: «Никаких детей по крайней мере лет пять», а она тогда была послушной женой и вставила спираль, потому что противозачаточные таблетки, как считала она, вредны. Теперь она радовалась тому, что была так покорна, потому что недавно поняла, что то, что она испытывала к Харри, не было любовью. А было всего лишь сильным влечением. Он зашелестел газетой.

— Ужин скоро? — спросил он.

— В половине восьмого.

— Хорошо. Умираю с голоду. Ты испекла много картошки?

— Много.

— Отлично.

Тесса ходила на кулинарные курсы «Кордон Блю» — это было принято среди девушек ее круга, но готовила не по обязанности. Она любила возиться на кухне и вкусную еду считала одним из главных жизненных удовольствий. Выйдя замуж, она очень хотела похвастаться перед мужем своими талантами и была очень разочарована, когда поняла, что он терпеть не может «мешанины», так он называл любое блюдо под соусом, и «сена» (так он называл всякую зелень и травы). Грибы он ненавидел, к салатным заправкам относился с недоверием, опасался чеснока, воротил нос от почек и отказывался есть овощи, которые не росли у папы на огороде. Он любил мясо, пироги, котлеты и пельмени — то, к чему был приучен с детства, и хотел, чтобы жена готовила только эти традиционные блюда. Годы ушли на то, чтобы уговорить его попробовать баранину с розмарином и с желе из красной смородины, а не с мятной подливкой.

— Послушай, радость моя, — сказал он как-то раз своей молодой жене, которая все воскресное утро провела, колдуя над цыплятами, нашпигованными чесноком. — Я — не ты, меня воспитывали без изысков. Я люблю пищу простую и побольше. Ты уже многому научилась, но почему бы тебе не посоветоваться с моей мамой? Она из сестер сделала заправских поварих.

Он аккуратно закрыл ее настольную книгу «Тайны французской кухни».

— Ты только не думай, что я не ценю твоих стараний. Я ценю… Просто люблю еду попроще, чем — как это называется?

— Пуссены. То есть цыплята.

— Ага. Я люблю курицу, просто жареную курицу, безо всякого чеснока, с молодой картошечкой, с цветной капустой, с горошком прямо с огорода.

Он потрепал ее по подбородку и ласково улыбнулся.

— Мы только что поженились, ты, естественно, еще не знаешь всех моих привычек. И я твоих не знаю. Но мне очень нравится тебя для себя открывать.

Он выключил духовку и уволок ее в спальню, где доставил ей немыслимое удовольствие. А потом отвел ее туда, где подавали именно такой воскресный обед, который он любил. Тесса вспомнила этот случай и вздохнула. Тогда все было прекрасно. Они были счастливы. Это была настоящая любовь. Или нет?

В то воскресенье Тесса занималась хозяйством — в основном стирала и гладила, а потом, поставив в духовку баранину, решила разобраться с накопившимися счетами и с чековой книжкой Харри. У него была отвратительная привычка выписывать чеки, не вычитая истраченного из общей суммы, поэтому он никогда не знал, сколько у него на счету, пока за это не бралась Тесса.

Первые несколько лет их брака, когда Тесса слушалась его во всем, Харри вел счета сам — как глава семьи, но потом Тесса поняла, что пословица «У дурака в горсти дыра» — именно про Харри.

— Милый, как же так? Ведь в банк каждый месяц поступают две наши зарплаты! — Тесса пришла в ужас, увидев, сколько у них на счету. — Куда ты все деваешь? Почему эти счета не оплачены? За электричество повторный счет, с телефонной станции — последнее предупреждение, могут отключить телефон. Ты знаешь, какие долги у тебя на кредитной карточке? Посмотри на извещение из банка! У нас общий счет, но три четверти трат — твои!

— А ты знаешь, сколько денег уходит на квартиру? Не думай, пожалуйста, что я все трачу на себя! — Харри так возмущался, что было абсолютно понятно — так оно и есть. У него бывали «увлечения». Сначала фотографией — жутко дорогой «Пентакс» плюс фотолаборатория, устроенная из гостевой спальни, потом он делал рамочки (для тех фотографий, которые он снял «Пентаксом» в Греции, где они проводили отпуск), потом был «Харлей-Дэвидсон», с которого он свалился на развороте в Чизвике. Последним «увлечением» стала лошадь (один из его приятелей служил в конной полиции, и Харри обзавидовался, увидев по телевизору, как тот разгоняет толпу на Трафальгарской площади). Закончилось оно тем, что Бригадир — так звали лошадь — перебросил Харри через голову, нанеся удар главным образом по его гордости. Через неделю Бригадира продали, но вся сбруя, в том числе и седло ручной работы — Тессин подарок к Рождеству, несколько месяцев пылилась в гараже, пока Тесса не дала объявление в журнал по коневодству и не продала все это за очень приличные деньги.

Она взяла финансовые дела в свои руки, и общий счет был поделен на три — два личных и один, на который они отчисляли одинаковые суммы каждый месяц на хозяйственные нужды. Как Харри распоряжался своими деньгами, Тесса у него не спрашивала, но не желала позволять ему транжирить ее.

Это стало причиной первой серьезной размолвки. Харри был не против, чтобы жена распоряжалась деньгами на хозяйство, но он и предположить не мог, что она будет так непреклонна относительно собственных. Его матери на домашние расходы деньги выделял отец, и это было удобно всем.

— Но ведь твоя мать никогда не работала сама, правда? — заметила Тесса, когда он попытался оспорить ее решение. — А я работаю, и эти деньги зарабатываю я, а не ты.

Ему это не понравилось, но пришлось смириться. «Пусть спустит все, тогда сама поймет», — решил он. Всем известно, что люди, привыкшие к достатку, не знают, как экономить, за их деньгами следят всякие там поверенные. И он был совершенно обескуражен, когда оказалось, что Тесса умеет из одного фунта сделать пять и всегда знает, на что они потрачены. Впервые в жизни у него на счету оставались деньги (Тесса уговорила его откладывать понемногу каждый месяц) и не было никаких долгов, даже по закладным, потому что дом в Ричмонде, где они теперь жили, Тесса получила в наследство от прабабки по материнской линии Клариссы Нортон.