Лучший друг девушки - Кауи Вера. Страница 37

– Сэр Уильям ждет вас внизу, – напомнил он им.

– Посмотрим, что он скажет, – предупредила Ливи дочь и, высоко подняв голову, выплыла из комнаты, хотя в тесном белом платье не то что плыть – ходить было неудобно. Но именно Роз, шедшая позади матери и подолом подметавшая ступеньки, обратила на себя внимание Билли.

– Н-да, – удивленно протянул он. – Вот так сюрприз!

Роз сделала глубокий реверанс.

– Ну как, сойдет?

– Сойдет для чего?

В карих его глазах засветились озорные огоньки.

– Произвести должный эффект, естественно.

– А, в этом можешь не сомневаться, – решительно заверил ее Билли. – Теперь у меня не только самая красивая жена, но и самая красивая дочь.

И изысканным жестом, как это умел делать только он, Билли предложил им руки.

Джеймз взглянул на Ливи. Как всегда, она была собрана и невозмутима, но за ее изысканной маской он ощутил смятение и страх.

– Думаю, вы согласитесь со мной, сэр Уильям, – вкрадчиво произнес Джеймз, – что сегодня леди Банкрофт превзошла даже самое себя.

Он увидел, как горделиво вскинулась голова Ливи, как распрямились ее плечи, ощутил на себе благодарную улыбку, когда она шагнула навстречу мужу, как и подобает, Непокоренной Воительницей, коей на самом деле она и была.

– Да, мама, как всегда, само совершенство, – сказала Роз.

Выстроившись в ряд, они плечом к плечу встречали гостей, и Джеймз исподтишка наблюдал за их лицами, когда гости впервые видели вместе мать и ее почти взрослую дочь. Это было редкое зрелище. Большинство не могли скрыть иронию, и Джеймзу было не по себе, когда он слышал их внешне льстивые похвалы Ливи.

– Дорогая, о каком гадком утенке может идти речь! Не знаю, когда еще мне доводилось видеть столь красивого лебедя.

– Роз невероятно хороша, когда не сидит верхом на лошади.

– Дочь – вылитая мать, до чего же похожа!

– Сказочное платье! Как остроумно продуман контраст, особенно когда ожидаешь обратного!

– Уверена, мужчины уже образовали очередь, чтобы хоть глазком взглянуть на это прелестное создание...

Джеймз заметил, как игравшая на лице Ливи улыбка из добродушной стала каменно-напряженной.

Бал удался на славу, в четыре часа утра танцы еще продолжались, но не так, как того хотела Ливи. Она намеревалась превратить дебют дочери в событие года, подтвердив свою репутацию самого умелого организатора такого рода светских раутов. Но она совершенно не учла – ей и в голову это не могло прийти, – что эта репутация может рухнуть и рассыпаться в пыль под ногами людей, рвущихся посмотреть на ее дочь. Осознав эту нелицеприятную истину, решил Джеймз, Ливи не станет принуждать Роз вести светский образ жизни и с облегчением вздохнет, когда та на четыре года сгинет в одном из колледжей Новой Англии. Теперь она согласится финансировать не только один год пребывания ее во Флоренции, но даже может предложить ей остаться там и на второй.

Внешне Ливи вела себя, как всегда, безукоризненно, отрешившись от того, что творилось у нее на душе. Она появлялась то тут, то там, не упуская ничего из виду, кивком головы приказывая доставить еще шампанского, нахмурив брови – убрать забитую окурками пепельницу, улыбаясь одним, бросая язвительные колкости другим, обмениваясь дружеским приветствием с третьими.

– Господи, да как же ей это удается? – донесся до ушей Джеймза обиженный шепот одной из женщин. – В этом совершенстве есть что-то нечеловеческое!

Только Джеймз смог углядеть быстро пульсирующую жилку на ее виске. Незаметно появившись рядом с ней со стаканом воды и маленькой таблеткой, которую она тотчас приняла, он прикрыл ее, как щитом, от вездесущих глаз. Около часа мигрень ее никак не напомнит о себе, но это означает, что следующие двадцать четыре часа она проведет в огромной французской кровати с наглухо задернутыми, отделанными фетром портьерами. Ни один лучик света не должен пробиться в спальню.

Роз же, травмировав собственную мать, до небес вознеслась во мнении Билли. Когда он увидел, как вокруг нее увиваются молодые люди, когда выяснил, как они родовиты, то возликовал безмерно. Впервые со времени женитьбы на ее матери Билли превратился в обожающего отчима.

Он был прекрасным танцором, легким на ногу, умело вел свою партнершу, и танец, которым они с Роз, имевшей уроки танцев еще с семи лет, открыли бал, вызвал восхищенный шепот и одобрительные аплодисменты. Как и то, сколь галантно Билли подвел ее к первому из записавшихся к ней на танец молодых людей.

Но спустя несколько часов, основательно набравшись шампанского, которое все пили, как воду, он снова пригласил Роз на танец, и, так как все наблюдали за ними, ей ничего другого не оставалось, как подать ему руку и выйти на танцплощадку, хотя, с ее точки зрения, обязательного первого танца с ним было более чем достаточно. В конце концов, перемирие она заключила с матерью, а не с ним.

Едва он обхватил ее руками, она остолбенела от неожиданности. Это не было объятием любящего отчима, ее обнимал сексуально возбужденный мужчина. Он так крепко прижал ее к себе, что его выпрямленный пенис больно ткнулся ей в бедро. Она хотела тут же вырваться из его объятий, но понимала, что не может этого себе позволить: слишком много людей наблюдают за ними.

– Видишштотыделаешшомной? – прошептал ей на ухо Билли, сливая согласные в потоке отдающего шампанским дыхания.

– Уверяю тебя, не преднамеренно, – прошипела в ответ Роз. Она понимала, что он пьян, но такое поведение все равно было непозволительным.

– Я глазам своим не поверил, когда впервые увидел тебя сегодня. Оказывается, все это время ты прятала свой свет под мерой овса. Я уже начал думать о тебе как о полуженщине, полулошади, но только не в данный момент.

– Я не та кобыла, которая тебе нужна, – в ярости шипела Роз. – А вот ты – точно мерин!

То, что давило ей в бедро, живо напомнило Роз клички сразу нескольких жеребцов на конюшне.

– Увы, я обыкновенный живой человек.

У нее не было никакой возможности закатить ему скандал прямо на танцплощадке, но она и не могла позволить, чтобы все это продолжалось. Он был достаточно пьян, чтобы начать тискать ее прямо на глазах у всех. Дыхание его сделалось надрывно-громким и тело начало мелко-мелко дрожать. Тогда она намеренно и с силой наступила ему на ногу острым своим каблучком.

– О-о-о-у-у-у! – вырвался из горла Билли вопль боли, когда, отпустив ее, он полуотшатнулся, полуотпрыгнул от нее.

– Ах, какая же я неуклюжая. Ради Бога, прости меня. Обычно я не так тяжела на ногу. – Воспользовавшись замешательством, она поспешила освободиться от него. – Все это из-за проклятых высоких каблуков... Давай лучше пересидим этот танец.

Под взглядами наблюдавших за ними людей Билли выдавил на лице подобие улыбки, так как боль в ноге от удара каблуком, почти пробившим мягкую кожу ботинка, была невыносимой.

– Все в порядке, – солгал он, чуть наклонившись вперед, чтобы скрыть эрекцию, и с трудом сдерживая себя, чтобы не выругаться и тем самым облегчить свои страдания.

– Принеси мне стул...

– Одну минутку.

Тяжело опирясь на ее плечо, Билли, хромая, подошел к стулу, тотчас возникшему словно из ниоткуда.

– Мне так неловко, – солгала Роз. – Не нужно мне было пить тот бокал шампанского, оно сразу ударяет в голову. Но клянусь, на сегодня этот бокал последний, даже несмотря на такой прекрасный праздник.

Этим предложением она одним духом дала ему понять, что все было удивительно хорошо, что этот вечер она будет помнить всю свою жизнь и что не простит себе такой неловкости. Снисходительная улыбка, с которой были встречены эти слова, дала ей понять, что ей не следует забивать свою прелестную головку такими пустяками.

Когда, словно джинн из бутылки, перед ней неожиданно возник Джеймз, Роз обратилась к нему со следующими словами:

– Сделайте одолжение, помогите, пожалуйста, сэру Уильяму дойти до дома и присмотрите, чтобы ему немедленно оказали помощь. Боюсь, я весьма неловко наступила ему на ногу.