Хулиган напрокат (СИ) - Черничная Алёна. Страница 23

Мне почему-то становится оглушительно стыдно и неприятно. Чувствую себя какой неведомой зверушкой, которую сейчас Макс рассматривает с таким недоверием и изумлением.

Ну конечно же! Ольховский ведь привык к другому уровню девушек: яркие, доступные, опытные. А я… А я взяла и немного забылась, зачем вообще все это затевалось.

Но почему у меня так щемит в груди и хочется провалиться куда-то под плинтус? Что он там говорил про монстра? Да, Макс — монстр, от которого мне сейчас очень хочется куда-нибудь спрятаться.

— Я на пару, — ледяным тоном отрезаю я. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на недоуменно хлопающего глазами Максима перед собой.

Слишком много для меня на сегодня внимания и взглядов.

Развернувшись на каблуках, оставляю Макса, у себя за спиной. Прижимаю сумку к груди и стараюсь дышать ровно. Вдох. Выдох. Вот черт! Ну почему так покалывает жаром мои губы?

— Олесь… — по коридору разносится тяжелый вздох.

Но я лишь ускоряю шаг. Только вот легче не дышится. У меня во рту все еще привкус сладкого языка Макса… А в ушах стоит хриплое «Лисенок…».

И я точно понимаю, что от монстра нельзя спрятаться за тетрадью и учебником. От монстра прячутся дома под одеялом.

Сегодня я не только первый раз поцеловалась, но и прогуляла все оставшиеся пары…

Глава 14

Сижу в машине, тупо уставившись глазами в здание нашего универа.

Я походу обидел и задел Лесю. Откуда же мне было знать, что она ни разу не целованная? На лбу же не написано. Хотя…

Даже если бы за секунду до поцелуя на нем засветилась предупреждающая надпись, остановило бы это меня?

Я не могу сам себе честно ответить на этот вопрос.

В тот момент меня как отключили. Осталось лишь одуряющее желание просто податься вперед к Олесе и сделать это.

Эти огромные два океана глаз и ее аромат… Я все никак не могу понять, что это? Клубника? Малина? Земляника? Эта сладкая вуаль уже просто бесит! Потому что въелась мне куда-то на подкорки.

Я не знаю, зачем поцеловал Лесю. Я не планировал. Просто в одну секунду шарахнула мысль, что все, чего мне сейчас хочется — знать какие на вкус ее губы и язык.

Теперь я знаю. Ее губы офигительно податливые, язык бархатный и на вкус Леся очень горячая.

И результат этих знаний теперь у меня на лице. Щека до сих пор горит.

Прикладываю к месту удара ладонь и усмехаюсь. Рука-то у Синичкиной тяжелая. У меня чуть звездочки из глаз не посыпались.

Но это был самый невинный и неумелый поцелуй за весь мой поцелуйный стаж. Надо было сразу догадаться в чем дело…

Пассажирская дверь тачки резко открывается, и в меня летит моя же куртка. А следом за ней в салон заваливается Тоха. Усаживается на сиденье, хлопает дверью машины и смотрит, как на врага народа: сверляще и негодующе.

— Что? — я непонимающе вскидываю брови.

— Это я у тебя хочу спросить «что»? Что это, черт возьми, было? — строго спрашивает друг.

— Где?

— Я про твой засос с этой ботаничкой.

— Ну это так, — лениво пожимаю плечами и закатываю глаза. Мне очень хочется выдавить из себя все имеющееся в мире равнодушие. — Часть спектакля.

— Слышь, — цокает Тоха, нахмурившись, — артист погорелого театра. Ты, случайно, не загоняешься, а?

Дружище стреляет молниями из глаз, а в собственной же машине мне становится как-то неуютно.

— С чего вдруг? Это все же понарошку. — Чувствую, жар припекает мои уши.

— Не зна-а-а-ю, — качает бородатой башкой Антон. — Целовал ты ее очень правдоподобно. Станиславский крикнул бы «верю».

Прокашливаюсь и оттопыриваю ворот футболки пальцами, пропуская по телу воздух, а потом тянусь к кнопке открытия окошка в машине. Что-то душно…

— Не гони, Тох, — ерзая на сиденье. — У нас с Олесей сделка. Я всего лишь играю роль ее парня. Я ж не виноват, что во мне столько актерского таланта, что даже ты в это веришь.

— Я думаю, тебе надо развеется. А то на субботней вечеринке ты все за этой Синичкиной таскался. Мы даже нормально не тусанули. — В голосе друга проскальзывает осуждение.

— Тусит будем, когда сдам этот чертов экзамен Гольцману.

— Не, бро. Сегодня у Мишани день рождения, так что завалимся вечерком прямиком к нему. Да? — Тоха выжидающе гипнотизирует меня глазами.

А я как бы и не планировал. В моей голове почему-то настойчиво мелькает мысль, что надо бы и объясниться с Лесей…

Я не собирался высмеивать этот поцелуй. А тем более стыдить ее за то, что он оказался для нее первым. Я ведь правда не знал. Но растерянный, полный обиды, взгляд Леси и ее дрожащие губы так и стоят перед моими глазами.

— Нет. Извини, — морщусь я виновато. — Мне нужно…

И Антоха просто взрывается. Подскочив на сиденье, он громко и недовольно басит на весь салон:

— Макс, да чего начинается?! Ты реально, что ли запал на нее?

— На Синичкину? — я ответно повышаю голос. Заявления Тохи просто бешенством прокатываются по моему самообладанию. — Ты в своем уме? Мне ответы на экзамен от нее нужны. Она вообще не в моем вкусе!

Ну да. За исключением вкуса ее теплого рта…

— Ты как связался с ней, так ведешь себя…

— Нормально все, — цежу я, ударяя кулаком по рулю. И друг замолкает с претензиями, красноречиво выражая свое недовольство громким дыханием и раздувающимися ноздрями. — Мозг мне не делай. Вечером заеду за тобой, махнем к Михе.

С каменным лицом отворачиваюсь от Тохи и нажимаю кнопку старта, давая жизнь мотору машины. Я решаю забить на то, что через пять минут начнется консультационная пара перед экзаменами.

Антоха расплывается в многообещающей улыбке Гринча, а меня впервые в жизни тяготить перспектива весело провести вечер.

Спотыкаюсь через несколько десятков пар кроссовок и туфель, чтобы протиснуться на кухню. И мысленно немного проклинаю Тоху.

«Мы чисто пацанами. Мы просто чуть расслабимся и рубанемся в гта», — уверяла меня бородатая морда.

Только вот квартира Мишани кишит людьми. В основном незнакомыми мальчиками и девочками. Сам же именинник уже где-то спит в одной из комнат под значительным градусом. Хэппи бездей ту ю, в общем.

И никого совершенно не смущает, что сейчас всего лишь вечер понедельника.

На кухне пусто и не так шумно, а из распахнутого настежь окна плывет спасительно прохладный воздух. Включаю лампочку под вытяжкой, лезу в холодильник и нахожу еще пару полных баночек какой-то газировки. Я нагло конфискую одну и пристраиваю свой зад на подоконник, намереваясь потупить немного в уединении.

Здесь, конечно, весело. Много забавных личностей, крутая стереосистема и 65» диагональ телевизора с самой последней версией плейстейшен. И куда же без милых девочек, норовящих то присесть на коленки, то заигрывающие посасывать коктейли из трубочек.

Я честно пытался развлечься. Но мне здесь некомфортно. Не могу сосредоточиться ни на играх, ни на стройных фигурках, маячащих перед глазами.

Я улыбаюсь им и даже вежливо подмигиваю, а настроение почему-то дерьмо.

Усевшись удобно на подоконник, подпираю спиной закрытую часть окна, распечатываю бутылку холодной колы, делаю глоток и лезу в карман джинсов за телефоном.

И снова на его экране лишь уведомления инстаграм и телеги. С ощутимым разочарованием я блокирую гаджет. И не сдерживаю раздраженное фырканье, когда засовываю его обратно в карман.

Прижимаюсь затылком к прохладному стеклу в окне. Это немного, но отрезвляет мои бурно пульсирующие мысли в голове.

А чего я собственно жду? Леся ничем мне не обязана. У нас деловые отношения. Чистый бартер.

Надо? Встретились и разыграли любовную сценку. Не надо? Я вот отлично провожу время в своей компании, а она… Возможно, попивает чаек в компании своего соседа-кучеряхи…

Моя челюсть стискивается до скрипа зубов раньше, чем эта картинка всплывает у меня в фантазии. А она у меня, зараза, буйная. Шумно втягиваю прохладный ночной воздух, пробирающийся из открытого окна. Сука! Какого черта так горит кислород в легких?