Хулиган напрокат (СИ) - Черничная Алёна. Страница 45

Как только слышу щелчок дверной ручки, то превращаюсь в один натянутый нерв. Оборачиваюсь и вижу Макса, выходящего из аудитории. Мы мгновенно пересекаемся взглядами, и моя душа становится мелкими острыми осколками.

Помятый во всех смыслах: и футболка, и ветровка, и джинсы, и лицо, торчащая в хаосе копна волос, — Максим на секунду замирает в дверях, а потом резко закрывает ее за собой. Одним широким шагом приближается ко мне, сгребает в охапку и выталкивает из коридора на лестницу.

— Ты чего здесь делаешь? Там же Аркадий Борисович, — испуганно шипит Макс, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Пофиг. Я сегодня все равно собиралась все рассказать дедушке. Не хочу больше никому врать. Ты мне лучше скажи, как все прошло, — от нетерпения у меня подрагивают кончики пальцев.

И мысленно взываю к богам: ну пожалуйста! Хоть бы тройка!

Максим разводит руками с мрачной улыбкой на лице:

— Не сдал. Твой дедушка отправил меня в нокаут первым же вопросом.

Все обрывается внутри меня. Летит в черную бездну безысходности. Я до последнего лелеяла крупицу надежды. Пыталась оправдать себя. Надеялась, что именно сегодня сойдутся все звезды во вселенной. И сошлись-таки. Правда, во мнении, что я просто идиотка.

— Макс, прости. Это я во всем виновата, — закрываю лицо ладонями.

Один конвульсивный вдох, и я реву. Прямо навзрыд. Я тихо себя ненавижу.

— Лесь, не плачь. Все равно там бы и списать не получилось, — Максим притягивает меня к себе.

Крепко скрещивает за моей спиной руки, ведет носом по моим соленым щекам и слегка покачивается всем телом, как бы успокаивая.

— Что теперь будет? — рыдаю взахлеб, оставляя следы от своих соплей на его футболке.

— Ну… Пока ждать приказа на отчисление, а потом не знаю. Призыва, наверное. Кстати, как там та паста называется?

— ГОИ.

— Надо купить парочку… — так спокойно усмехается Макс.

И меня снова накрывает. Вжимаюсь в теплое кольцо его сильных рук. Понимаю, что Ольховский невероятно уютный, большой, родной и теплый. Я тону с головой в его мужском аромате. Чувствую себя защищенной. Но сама же взяла и отказалась от этого… на год!

— Я не хочу, чтобы тебя в армию… — шмыгаю носом, — забрали.

— И я… — шепчет Макс и все еще ластится к моим щекам носом и губами.

Это невыносимо! Разве можно быть таким спокойным сейчас. Я не знаю, что сказать. Как перестать захлебываться от этой горькой на вкус вины?

— Лучше бы на меня злился. Так было бы правильнее, — цежу резко. Я вот готова сама себя растерзать.

— Глупости, — смеется Максим, и это злит меня еще сильнее.

Не удивлюсь, если я сейчас подниму голову, а него там нимб над головой. Но у меня хватает лишь сил пустить новый вираж истерики. Дрожу от собственных слез в объятиях Макса.

— Эй, посмотри на меня, — он обхватывает мое лицо ладонями. Пытается заставить пересечься с ним взглядом, пока упорно прячу его. Потому что стыдно. — Ле-ся! Ну все. Не грусти, а то сиси перестанут расти.

— Дурак… — я в миллиардный раз всхлипываю, но уже через улыбку. А заодно отвешиваю легкий тумак в его грудь.

Уличив момент, Макс обхватывает мой затылок ладонью и притягивается к моим губам. Целует так напористо, так бесцеремонно врывается языком в мой рот, что я отвечаю ему тем же.

Закинув руки на его плечи, я хватаюсь за шею и позволяю Максиму прижать меня к себе с таким остервенением, что носки моих кед едва соприкасаются с полом.

— Вы еще совокупитесь здесь, — слышится знакомый голос на лестнице.

Наш поцелуй прерывается на самом вкусном моменте. Ольховский, не выпуская меня из объятий, резко оборачивается, а я изумленно выглядываю из-за его широкого плеча. И тут же округляю глаза.

Бо! Поднимаясь по лестнице, он испепеляет нас взглядом. Его губы плотно сомкнуты, а лицо — каменная глыба.

Богдан и сегодня встал не с той ноги? Они что, теперь у него теперь всегда левые?

Но замечаю, как пальцы Бо сжимают ремень от сумки ноутбука, перекинутый через одно плечо. А! Видимо, у заочников уже началась сессия. Ибо Богдана я не видела в стенах университета с зимы.

— Доброе утро, — я немного тушуюсь, приветствуя друга, но от Макса не отшатываюсь.

— Богдашенька, а зависть — плохое чувство, — надменно ерничает Ольховский, но я чувствую, с какой силой впиваются в мою талию его ладони.

Да и от самого Максима тут же веет напряжением. Мне даже мерещится, что он визуально становится выше и размашистее в плечах.

Макс и Бо цепляются взглядами.

— Ну что? Сдал? — вдруг спрашивает Богдан.

— Нет, — грубо бросает Макс.

А я закатываю глаза. Походу, в нашем вузе основной источник знания — это не учебник, а сплетни, если даже заочники в курсе про то, кто и когда идет на пересдачу. Я ведь еще не посвящала Бо, кому собиралась отдать украденные ответы.

— Какая приятная новость, — мой сосед бросает язвительный ответ.

Богдан неожиданно тормозит возле нас, но уже смотрит не на Макса, а на меня. И я первый раз в жизни ловлю такой осуждающий взгляд. Невольно сглатываю и непонимающе хлопаю глазами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чего это он? Ему что я успела сделать? Или Бо думает, что я зареванная, потому что Ольховский меня обидел?

А грудь Макса просто каменеет. Он так сильно прижимает меня к ней, что еще чуть, и я услышу хруст своих ребер.

— Какие-то проблемы? — Максим угрожающе басит, пространство между нами троими ощутимо электризуется.

А Бо лишь молча хмыкает, рывком разворачиваясь на пятках в сторону коридора. Я каким-то чудом успеваю перехватить Макса, дернувшегося за ним. Только драки здесь не хватало. Видимо, эти двое подружиться никогда не смогут. Ну кто ж знал, что у них выйдет такое странное знакомство.

— Макс, угомонись, — я успокаивающе обхватываю его за талию.

— Этот кудрявый черт мне не нравится.

— Не называй его так, он столько раз выручал меня. Просто не обращай внимание. Он и со мной в последнее время не очень любезен.

— Не фиг ему крутиться возле тебя, пока я с автоматом на КПП тусить буду, — фыркает Макс и обнимает меня в ответ.

Приподнимаю голову, заглядывая в его подозрительно прищуренные глаза. Скуластое лицо Макса выразительно напряжено и сурово.

— Я тебя ждать буду, — говорю честно, не задумываясь. И меня уже начинает прокалывать тоской.

Вижу, что Максим старательно сдерживает подкрадывающуюся к его губам улыбку. Делает вид, что все еще недоволен. Но потом все равно прижимается к моему лбу носом. Тянет шумный и тяжелый вздох, а как колотится его сердце под ребрами, я чувствую своей грудью.

— Прям будешь? — бархатный хрип Макса приятно стелется по моей коже.

— Прям очень буду, — шепчу я, и дурацкие слезы опять подкатывают к горлу.

Интересно, сколько за сегодняшний день я намотала километров? Утром расхаживала по коридору перед аудиторией. Теперь вот вечер, и я хожу туда-сюда по нашей с дедом квартире. Жду его, когда он вернется с университета, чтобы, наконец, прекратить все вранье.

Сегодня мы с Максимом решили отложить наше свидание. Ему нужно «обрадовать» родителей серьезным разговором, а мне сообщить дедушке, что влюблена и в кого влюблена.

Я не стала проводить эту беседу до пересдачи. Дед — человек непредсказуемый, а мне не хотелось терять крошечную веру в то, что Макс хоть с горем пополам, но отчислен не будет.

Или иначе его «неуд» мог быть проставлен еще вчера.

Но дедушка задерживается сначала на час, потом на полтора. Я несколько раз набираю его номер и слышу только бесконечно длинные гудки. Это странно. Деду не свойственно задерживаться на работе. А телефон он обычно берет максимум с третьего гудка.

И пока пытаюсь дозвониться до дедушки, рассекая по коридору, нервно поглядываю на лежащую у порога Зоську. Ее хвост напряженно дергает из стороны в сторону.

Лишь с попытки двадцатой слышу незнакомое женское: «Алло».