Дракон с королевским клеймом (СИ) - Штерн Оливия. Страница 36

- Μне кажется, он и мухи не обидит, — с сомнением возразила Вельмина, — чудаковато выглядит, конечно, но… Нельзя судить о людях только по внешности, нас ведь этому учат?

— Нельзя, — вздохнул Итан и подумал об Ариньи, который и выглядел как боров, и был им. Потом сказал, — Пойдем, поужинаем где-нибудь?

***

«Серебряная ложка» располагалась в одном из белокаменных домов «золотого пояса». Из окон открывался вид на широкий бульвар, а за ним — на поросший ельником холм, на вершине которого и стоял замок. Посреди прогулочной зоны бульвара фонарщики зажигали фонари, и в сгущающихся сумерках они светили все ярче и ярче, то ли как звезды, упавшие с неба, то ли как золотые наливные яблоки, заключенные в ажурные кованые шары.

Над Ларгосом плыла весна — пусть ещё не столь смело, как в Пантее, почти незаметно. Но весну не нужно видеть, ее все равно почувствуешь. В неуловимой вязи ароматов нагретых солнцем камней, влажной земли и хвои, в веселом пересвистывании птиц. А может быть, небо становится как будто выше, и облака уже не висят над головой подобно серой пыльной перине, а становятся тоньше, легче — как ажурный палантин из тончайшей шерсти. А может быть, и не в этом дело, а просто все просыпается после зимней спячки, и это невозможно не ощутить, потому что и сам ты просыпаешься от долгого, тусклого сна…

Обо всем этом Итан думал, медленно перелистывая меню. Кухня, предлагаемая в «Серебряной ложке» была простовата по сравнению с тем великолепием, которое готовили для Лессии и ее супруга. Однако, то, оставшееся в тусклом сне, не имело вкуса и запаха, а это, незамысловатое, манило. Изредка он поглядывал на Вельмину: та шелестела хрустящими страницами и чуть заметно шевелила губами, читая названия блюд. Маленькая шляпка в ее волосах смотрелась мило, но Итан периодически ловил себя на том, что ему так и хочется взять и повыдергивать из прически шпильки, одну за другой, и понаблюдать, как шелковистые локоны тяжелой волной рассыплются по узким плечам.

— Может быть, возьмем жареного сома? — Вельмина подняла на него взгляд.

— Как тебе угодно, — ответил Итан, — я заранее со всем согласен.

— И маринованные артишоки в масле?

— И картофель, и вино, и десерты, — серьезно подтвердил Итан, — мне кажется, что мы имеем право на маленький праздник.

Он на самом деле так думал. Он только-только, считай, начал чувствовать вкус от жизни — без привкуса крови и горечи пепла, как это было во дворце. В конце концов, чем не праздник, когда ты — совершенно свободен, сидишь в ресторане с красивой и доброй женщиной, на которую приятно смотреть, а за окном в темноте сверкают золотые звезды фонариков и темнеет густой ельник?

Потом они дождались, когда принесут заказ. Официант с поклоном налил в бокалы вина и удалился. Вельмина осторожно взяла свой, посмотрела на рубиновую жидкость, как будто сомневаясь, затем посмотрела на Итана.

— Мне все еще не верится.

— Во что? — он приподнял брови и ободряюще улыбнулся.

Взгляд Вельмины сделался задумчивым.

— Во все. В то, что меня не успели казнить. В то, что дракон, которого все считали мертвым, унес меня из дома. В то, что мужчина — которого я вылечила — он и есть король-дракон, казнивший моего мужа, и мы сейчас сидим вместе в ресторане, в столице другого королевства.

— И тебе совершенно не нравится все это?

Вельмина грустно усмехнулась, покачала головой.

— Да нет же. В том-то и дело, что по ощущениям… я как будто ничего не имею против происходящего. Но все равно… Сидеть напротив короля…

— Его больше нет, — напомнил Итан, — по нему дали залп из орудий с дирижаблей, и королеву разорвало на куски… А без королевы нет короля.

— Как и без короля нет королевы, — едва слышно выдохнула Вельмина, — что ж, за свободу?

— За свободу, — эхом повторил Итан.

Бокалы звякнули, соприкоснувшись. Он пригубил вина, слишком сладкого, на его вкус. Однако, Итан помнил, что женщины предпочитают напитки послаще, и потому заказал именно такое вино. Вряд ли Вельмина стала пить какую-нибудь кислятину.

— Спасибо, — сказала она, — я… знаешь, мне было очень непривычно поначалу… Ну, когда я узнала, кого именно подарил мне Ариньи. Но сейчас я понемногу привыкаю. И, знаешь, я действительно благодарна за то, что ты позволяешь мне привыкнуть, вместо того, чтобы…

Итан посмотрел на жаренного сомика у себя на тарелке. Выглядел он превосходно, с хрустящей корочкой, а рядом желтели ломти отварного картофеля.

— Неужели ты все еще думаешь, что я могу сделать тебе какую-нибудь гадость? — глухо спросил он, — сколько возможностей у меня было?

— Не думаю, прости, — быстро сказала Вельмина, — я просто не привыкла к тому, когда все хорошо.

Некоторое время они молча ели, потом Вельмина снова подала голос.

— Что ты собираешься делать дальше?

Смотрела она заинтересованно, как будто ей в самом деле не все равно. И под внимательным взглядом цвета шоколада Итан вдруг ощутил себя почти счастливым. Это все весна, не иначе — но вот так, сидя в полумраке, вдвоем, он ощущал, как между ними зарождается нечто общее.

«Мы как заговорщики», — подумал он и улыбнулся.

Потом протянул руку и накрыл тонкие пальцы Вельмины. Она вздрогнула, но руку не убрала, а наоборот, храбро посмотрела прямо в глаза. И было в ее взгляде что-то такое, чего Итан пока не понял. Обещание? Желание большего?

Это странное выражение мелькнуло — и тут же исчезло, а Итан мысленно обругал себя идиотом. Вот ему уже и мерещится желаемое.

— Мне придется найти дорогу во дворец, — тихо сказал он, — мне нужно повидать отца. И мне бы хотелось — очень хотелось узнать, почему меня украли. Я ведь… был невинным пятилетним ребенком. За чьи грехи я расплачивался все эти годы?

— Мне жаль, — прошептала Вельмина.

— Мне тоже очень жаль, — он усмехнулся, — и более всего жаль потерянные годы…

Прямо за окном в этот миг проехала самоходная повозка, грохоча колесами по мостовой. Вельмина отпрянула и судорожно выдохнула.

— Ох, Великая Мать!

— Не пугайся. Это… ничего страшного.

И захотелось подхватить ее на руки, прижать к себе, как это уже было один раз. Гладить по голове, по плечам, успокаивая.

Внезапно лицо Вельмины исказилось от страха.

— Итан, — прошептала она, — там… кажется, это был Ариньи! Он приехал сюда вслед за нами!

— Да что ему здесь делать? Он наместник, должен быть в Пантее…

Но вслед прогромыхавшей повозке Итан все-таки посмотрел. В темноте уж было не разглядеть того, кто сидел за рулем, но, кажется, это был довольно крупный мужчина в светлом сюртуке.

Вельмина смутилась и покраснела.

— Верно… что ему здесь делать? Я ошиблась…

— Не думай о нем, — попросил Итан, — просто забудь. Лучше расскажи о себе.

Она пожала плечами.

— Вряд ли ты услышишь что-то новое — кроме того, что уже знаешь. Мне кажется, что ты знаешь о нашей… хм, семье даже больше, чем я сама, потому что Кельвин не брал меня во дворец.

— Так ведь я не хочу слушать про Кельвина, я хочу послушать про тебя.

— Так ведь в Селистии невозможно слушать про жену отдельно от мужа, — улыбнулась вдруг Вельмина и процитировала, — жена да растворится в муже, и да не будет в ее жизни ничего более, чем муж.

— Тем не менее, алхимию ты как-то изучала.

— Потому что Кельвин разрешил.

— Ну расскажи о том, что было до вашей свадьбы. — смирился Итан, — в любом случае, твой рассказ будет интересен, потому что у меня не было и этого.

Вельмина закусила губу, задумчиво поводила вилкой по полупустой тарелке.

— Я была счастлива, пока была маленькой, — наконец сказала она, — у маленьких детей мир тоже маленький, и мечты маленькие… в общем, все. И в этом мире легко быть счастливой. И совершенно не видно, что папенька совсем небогат, и что выпивает и поигрывает в карты, и что маменька уж не так красива, как на свадебном оттиске. А потом выясняется, что настоящий мир куда больше моего стеклянного пузырька, и вот быть счастливой в нем уже задача посложнее…