Наследницы - Кауи Вера. Страница 39

Они улыбнулись друг другу, чувствуя себя так, будто знали друг друга уже много лет.

— Вы мне так помогли, — порывисто проговорила Кейт. — Спасибо.

— Так ведь это потому, что Блэз меня попросил. Ей-Богу, просто счастье, что он прилетел в Нью-Йорк одновременно с тобой. — Она вздохнула. — Мальчугану приходится слишком часто меня навещать. Он все смотрит, как я… Да ладно, что уж об этом говорить. Этот проклятый артрит меня в дугу согнул.

Кейт вежливо сказала:

— Я его поблагодарю, когда увижу в следующий раз.

Следующего раза долго ждать не пришлось. Она как раз смотрела на часы, удивляясь, что прошло уже столько времени, и собираясь прощаться, когда дверь открылась и появился Блэз Чандлер собственной персоной.

Он кивнул Кейт, быстро подошел к бабушке и склонился над креслом. Та подняла руку, чтобы погладить его по щеке, при этом на ее лице появилось такое выражение, что Кейт поспешно отвела глаза. Когда Блэз выпрямился, Кейт, кашлянув, чтобы избавиться от комка в горле, обратилась к нему:

— Спасибо, что пришли ко мне на помощь или, вернее, попросили бабушку.

— Значит, сработало?

— В жизни ничего подобного не видела — в одну секунду человек стал другим.

Блэз устремил на бабушку признательный взгляд.

— «Хобарт Энтерпрайзис» зависит от Корпорации.

Мы единственные поставщики некоторых жизненно важных для них материалов. А кроме того, Герцогиня всегда побеждала его в армрестлинге.

Агата хрипло засмеялась.

— Меня отец научил, — объяснила она. — Вон он. — Она кивнула на портрет, висевший над камином, который Кейт уже давно хотелось рассмотреть. — Черный Джек Чандлер — вот как его называли.

Это был человек лет сорока, с длинными усами, какие носили в конце прошлого века, в одежде из оленьей кожи и с ружьем на коленях. У него были темные волосы, яркие синие глаза и обветренное лицо человека, привыкшего проводить время на свежем воздухе. Кейт встала и подошла поближе. Потом неожиданно изменившимся голосом она сказала:

— Поправьте, если я ошибаюсь, но, по-моему, это Ремингтон.

Старая дама была очень довольна.

— Ты им всем сто очков вперед дашь. Сколько людей видели этот портрет, а художника узнали — раз, два и обчелся.

— Я знаю, что он редко писал портреты, но стиль, несомненно, его.

— Ты и американское искусство знаешь?

— Изучаю. Это мое хобби. Никогда не думала, что существует так много американских художников и что они так хороши.

— Там, у нас на ранчо, его работ полным-полно.

Отец дружил с Ремингтоном.

У Кейт голова пошла кругом. Даже одна картина Ремингтона стоила целое состояние.

— Там всего много: живопись, скульптура, индейские изделия. Да что говорить, есть один деревянный индеец — прямо как живой. Рука сама тянется проверить, на месте ли еще скальп.

Видя прямо перед собой эти сияющие золотистые глаза, живое заинтересованное лицо, на котором явственно читалось желание увидеть все эти чудесные вещи, Агата приняла одно из своих молниеносных решений:

— Знаешь, что я тебе скажу, Кейт, сегодня пятница, и я вечером возвращаюсь в Колорадо. Как ты смотришь на то, чтобы провести у нас уик-энд?

У Кейт вырвался восторженный вздох.

— А можно? — Потом благоразумие взяло верх. — Нет, мне надо поскорее вернуться в Лондон вместе с этой злосчастной подделкой.

— Зачем? Что тебе там делать в выходные? Пойди, позвони в Лондон и скажи, что вернешься в понедельник утром. Самолеты Корпорации только и делают, что летают взад-вперед через Атлантику. Мы тебя посадим на ночной из Денвера. Вот и скажи, что в понедельник в полдесятого ты будешь сидеть за своим столом. В конце концов, ты сама там теперь хозяйка.

Кейт не стала говорить, что она никак не может к этому привыкнуть. Ее охватило легкое безумие и приятное возбуждение. В конце концов, что она теряет?!

— Действительно А статуэтка лошади теперь у нас в руках…

— И можешь поверить мне на слово: Рольф Хобарт и пикнуть не посмеет, — пообещала Агата. — Мальчуган, проводи Кейт к телефону, чтобы она позвонила в эту свою контору.

Кейт взглянула на Блэза, который сказал: «С удовольствием», но таким тоном, что было непонятно, доволен ли он на самом деле. Все-таки он очень загадочный человек, снова мелькнуло у нее в голове. Сначала просит свою бабку таскать ей каштаны из огня, а потом ведет себя так, словно хочет, чтобы Кейт ела эти каштаны в одиночестве где-нибудь подальше отсюда. Ладно, Бог с ним, решила она, войдя в маленькую комнатку, так же заставленную мебелью и так же слишком жарко натопленную, как гостиная, которую они только что оставили.

«Все правильно, — подумала Кейт, — обстановка принадлежит к тому же времени, что и хозяйка. Обе эти комнаты можно было бы перенести прямо в музей, ничего в них не меняя: громоздкая мебель, картины в тяжелых рамах, папоротники в горшках…»

Она поговорила с Джеймсом Гривом, который испытал беспредельное облегчение.

— Он в самом деле больше ничего не хочет? — спросил он с тревогой.

— В самом деле. Он закроет дело. В итоге мы потеряли клиента, без которого сумеем обойтись, а доброе имя «Деспардс» осталось незапятнанным.

— Кейт, вы просто чудо! — воскликнул Джеймс. — Вы заслужили этот уик-энд. Сегодня вечером пойду и напьюсь. Я дорожку в ковре вытоптал, пока ходил из угла в угол и ждал вашего звонка. Здорово, просто здорово!

— Спасибо, — поблагодарила Кейт. Она решила до своего возвращения не рассказывать о вмешательстве Агаты Чандлер. — Вы не знаете, Ролло еще не вернулся?

— Я его не видел. Если хотите, могу узнать.

— Нет, не стоит. Просто, если вы его увидите» скажите, где я.

— Конечно. Желаю вам приятно провести время, — с искренней теплотой ответил Джеймс. — Точно знаю, что свой уик-энд я проведу как следует. Еще раз, благослови вас Бог, Кейт.

— Ну как? — спросила старая дама, когда Кейт вернулась в гостиную.

— Все в порядке! Я могу остаться! — радостно воскликнула Кейт. — А где находится ранчо?

— В долине Ревущего Потока, — ответил Блэз и, увидев, что название не произвело на нее никакого впечатления, добавил:

— Вы слышали об Аспене?

— Это лыжный курорт? Конечно, кто же о нем не слышал?

— Аспен находится в начале долины.

У Кейт заблестели глаза.

— Ты катаешься на лыжах? — спросила Агата.

— Никогда не каталась, но обязательно попробую.

— Ну, посмотрим, как у нас будет со временем. Насчет одежды не беспокойся, у нас полно всякого барахла как раз на тебя. А верхом ездить умеешь?

— О, да! — Подвижное лицо Кейт засветилось от радости.

— У нас три теннисных корта и два бассейна — один под крышей, а другой на улице. — Старая дама повернулась к внуку. — Мальчуган обожает спорт.

— И я тоже, — весело согласилась Кейт.

«Странно», — думал в это время Блэз. Совсем недавно он считал, что Кейт Деспард вряд ли что изменит. Но если бы Блэз не знал, кто сейчас перед ним, он ни за что бы не поверил, что та угрюмая, язвительная, вызывающе небрежно одетая девица и эта умная, живая, привлекательная женщина с густыми волосами, блестящими, как только что очищенный от скорлупы каштан, одно и то же лицо. Ее одежда говорила одновременно и о вкусе, и о чувстве стиля Ясно, что кто-то над ней как следует поработал. Интересно, кто?

— И ты сможешь как следует посмотреть на все эти штуки, — с воодушевлением говорила Агата. — Мой отец был что твоя сорока — что ему приглянется, то непременно купит. — Она пошарила на каминной полке, заставленной старыми, коричневатыми фотографиями в таких же старинных рамках, и нашла скрывавшиеся за ними часы. — Надо слегка перекусить, а в три выезжаем.

Мальчуган, надеюсь, ты с нами позавтракаешь?

— А зачем я тебе, если ты уже заполучила слушателя?

Агата хмыкнула.

— Ладно, тебе это даром не пройдет.

Кейт подумала, что бабушка и внук очень привязаны друг к другу. Когда Блэз называл бабушку Герцогиней, в его глубоком голосе звучала мягкая усмешка, за которой скрывалась искренняя и глубокая любовь.