Преобразователи (СИ) - Рэй Девур. Страница 9

— Мать не даст. Да и остальные его осадят, вы же знаете, что Совет сейчас, — невнятно начала Альхэ, откидываясь на постель и сгребая с собой покрасневшего жреца вместо грелки и гладя его по волосам словно кота, — очень радикальных взглядов. Мактара-то не трогают, просто потому, что он себя хорошо ведет.

— Мне льстит, — полузадушенно просипел жрец в ответ.

Обстановка немного разрядилась. Дунха и Менху, убедившись, что их помощь не нужна, ушли, пожелав доброй ночи. Младший алхимик уже у порога добавил совершенно искреннее пожелание не отойти в объятия Темной за эту ночь, игнорируя жреческое “Не богохульствуй”. Следом их оставила и Райтана. Антар посмотрел на явно не слишком уютно чувствующего себя Мактара, на задремавшую Альхэ, и пристроился с другой стороны от нее, прижимая к себе и шепотом уговаривая ослабить хватку и дать-таки Мактару подышать.

Освобожденный из захвата, но не из объятий, жрец благодарно прикрыл глаза, устраиваясь удобнее. Альхэ уснула почти сразу, буквально проваливаясь в темноту, уже не слыша, как над ней тихо переговариваются менталист и жрец. Она просто впервые за последние несколько месяцев успокоилась.

*

— Я с этими накопителями полгода работать смогу, — задумчиво протянул Дунха, с приличного расстояния рассматривающий, как Альхэ сливает магию в кристаллы, чтобы активация ограничителей прошла легче.

— Все одно польза, хоть не в пустоту сбрасывать, так что радуйся. Хотя Антар явно горит желанием превратить в пепел мозги Макху. Вокруг него уже пустота образовалась, даже Райтана в сторону отошла, — Менху поежился, когда менталист перевел на него взгляд, явно ощутив, что говорят о нем.

— Я бы даже его побег прикрыл, — поджал губы алхимик. — У него есть повод так реагировать.

Рейте Анктар не удалось отговорить Совет от ограничителей, хотя перевес у согласных с таким вариантом был минимальный. Единственная поблажка, которую она сумела выгрызть для дочери — и то, только после того, как выслушала, сцепив зубы, очередную долгую речь про дурную наследственность — это храмовые ограничители, о которых ей успел рассказать Мактар. Жрец “случайно” столкнулся с ней в коридоре прямо перед заседанием. И теперь под внимательным взглядом собравшихся застегивал на Альхэ тяжелые даже на вид металлические браслеты. Редкий случай, крайне интересное зрелище, увлекательное, поглаживающее самолюбие многих.

При Иттрэе такого бы не случилось, но, увы, она даже не знала, жив ли тот сейчас, поддерживать связь с изгнанниками запрещалось, но официально он числился мертвым. Макху очень злобно проходился по очевидному сходству отца и дочери, предрекая последней такое же “падение до опытов над разумными”. Рейта щурила глаза, представляя, как на столе в лаборатории разбирает на куски собеседника. Доразбавлялись. Слишком сильно на современных преобразователей повлияли регулярные браки со смертными. Макху пусть и кичился заслугами предков и несколькими поколениями исключительно преобразователей в семье, но утрата права на фамилию и пятипалость говорили за себя. Если бы не запрет выжигать человеческое наследие, как это делали предки…

Анктар-старшая хмыкнула, вспоминая витражи в Нижнем Городе. Предки преобразователей пришли из другого мира. Все как один — шестипалые, с белыми волосами и почти прозрачными глазами, похожие не то на ледяные скульптуры, не то на оживший мрамор. По меркам своих потомков — невероятно жестокие и беспринципные. Скатившиеся в порок и аморальность, не чурающиеся даже кровосмешения — ритуалы позволяли исправлять все. В этом чужом для них мире у них стали рождаться темноволосые дети, впитавшие с молоком матери и первым вздохом темноту местной магии. Создавшие культ Безымянной Темной. Новая опора своего народа. Рейта не собиралась терять близость к полубожественным предкам. Все ее внуки будут чистокровными, это она обеспечит. А если дочь захочет не просто недолго поразвлекаться с этим полукровкой — знает она один занятный ритуал. Смертельно опасный, но мальчишка — жрец, и не самый бесталанный, если кто и выдержит, так это он. Правда, из Башни после этого им всем придется уйти.

Мактар закончил с первым ограничителем, давая Альхэ немного времени привыкнуть к ощущениям, смерил презрительным взглядом попытавшегося поторопить его Макху. Не выдержал и все-таки сказал:

— Если Вы вот так, не узнав тонкостей и ничего не просчитав, принимаете все решения, то нет ничего удивительного в том, что преобразователей — по настоящему сильных преобразователей — на Севере все меньше. Или уходят, или вы их сами на корню губите.

Алхимик попытался подойти ближе к храму, но резко посерел, стоило пересечь невысокую ограду. Рейта Анктар смотрела внимательно, запоминая каждую гримасу на лице Макху. На территории храма жрец — сам себе источник силы, каждая капля магии, даже в чужом теле — в его власти. Правда, теперь Мактару придется реже покидать свое основное жилище, но то, с каким безрассудством мальчишка прилюдно наживал себе опасного врага, восхищало. Дженталь — брат, само собой — широко улыбался, показывая характерные для чистокровного острые клыки.

“Не боишься, что и за тебя возьмется?”, Рейта поймала его взгляд.

“Самозащита со смертельным исходом. Как неловко и печально, но в этом возрасте потеря контроля над силой еще случается”, повел Антар плечом, не отрываясь глядя на Макху, еле переставляющего ноги, у которого никак не получалось выйти наружу. Алхимик сделал единственный рывок, успешный, но по глазам жреца всем стало понятно — мужчину просто отпустили. Дженталь явно услышал недовольство в чужих мыслях. Надо будет присмотреть за Мактаром, раз уж жрец пошел навстречу их компании, они, так и быть, протянут ему руку. Дунха и Менху кивнули, уловив обращенную к ним мысль.

Антар смотрел в спину уходящим в храм Альхэ и Мактару и не чувствовал ревности.

*

— Больно, — было первым, что выдохнула Альхэ, когда захлопнулась дверь Храма.

Мактар помог ей опуститься на каменный, но удивительно теплый пол главного зала, поворачивая какую-то из деталей ограничителя, ослабляя воздействие. Сел рядом, подставляя плечо.

— Знаю. В твоем возрасте основная часть магического тела уже сформировалась, промять его ограничителями уже не выйдет, вот и ощущается… Зато потом на территории любого храма или природного алтаря будешь себя прекрасно чувствовать. Хотя и не как жрец…

— Я всегда считала, — она сползла ниже, устраивая голову на коленях Мактара, — что жрецы получаются из самых слабых магов.

— Основная масса — да. Но и жрецы из них такие же слабые. Чтобы в жреце было много именно храмовой темноты, он должен быть способен ее через себя провести. А для этого нужно место.

Альхэ поймала эхо мысли и вздрогнула. Детей преобразователи ценили, слишком уж высокой ценой они им доставались, а лет до десяти и вовсе были неприкосновенными. Вот только в жреческой среде, судя по увиденному, придерживались других взглядов. В ход шли все — вторые и третьи дети, полукровки, бастарды, на которых в первые же дни жизни надевались храмовые браслеты, вытягивающие необходимую для развития и жизни магию. Кто оказался способен принять в себя силу Безымянной, тот выживал. А остальные… Их даже не оплакивали, просто пожимали плечами, до следующей “попытки”. В Керэн-Лэ наличие в семье жреца было показателем статуса, не удивительно, что Мактар не слишком скучал по дому, разве что в первые дни.

— Отвратительно…

— И это говоришь ты, которая едва не выпотрошила двенадцатилетнюю девчонку? — не упустил случая он поддеть ее.

— От нее уже пахло кровью. Да и взрослеют смертные быстрее. И вообще, не напоминай мне об этом, самой тошно, что я так глупо сорвалась…

Мактар кивнул, задумчиво гладя Альхэ по волосам. Преобразовательница свернулась в клубок, рассматривая роспись на стене, узор которой переходил в узор витража. Сюжет был знаком до последнего слова, зарождение веры в Безымянную, ее явление первым преобразователям.

“Эльфы бездны несколько столетий провели на источнике в новом мире, напитываясь его тьмой. Именно тогда в их “Принципах” фраза “…и нет иного Света, кроме того, что несем я и мои родичи…”, которые произносили их предки до Пробуждения Иррэй, сменилась на “и нет ни Света, ни Тьмы, кроме тех, что текут в крови моей и моего народа”. Идущая Первой, Мин’Иррэй, последняя живущая из прошедших через портал, в тот год все-таки родила наследницу. Но отдала ей слишком много сил, медовое дерево, в корнях которого Первая давала дочери жизнь, высохло в тот миг, когда Неназываемая издала первый крик. Мин’Иррэй успела дать ей имя, но никто, кроме новорожденной, его не знал. У Белой Предводительницы родилась дочь, в жилах которой вместо крови текла чистая тьма. Говорят, что последними словами Первой были “Ты приведешь их домой, Маленькое Чудовище”.