Френдзона: Выход (СИ) - Волкова Дарья. Страница 22

Но не я.

Резко развернувшись, Марфа пошла к выходу из зала.

Глава 7. Выходя — выходи

Она долго сидела в машине — абсолютно бездумно. Ни о чем не думала. Но почему-то перед глазами то и дело возникало лицо Ромки с обаятельной улыбкой на красивых губах. И как он смотрел на это изделие инкубаторское. Внимательно, ласково, с улыбкой.

Марфа резко тряхнула головой — и в это время завибрировал телефон в кармане пиджака.

А вот и наш ласковый улыбчивый.

— Да? — с резким тоном она ничего не стала делать.

— Здравствуй, Марфа, — по его голосу ни за что не догадаешься, что он минут двадцать назад облизывался на девку с силиконовыми губами. — Мне нужно тебя видеть. Есть новости, и есть вопросы. К шести удобно будет?

Марфе очень хотелось ответить: «Можем прямо сейчас пересечься. Я недалеко от тебя. Чего время терять?». И послушать, что он на это скажет. А еще лучше — надо было подойти, там, в ресторане. И посмотреть на его реакцию.

Глупость. Какой детский сад. Это она — инфантильная малолетка. И к тому же, у него может не быть с собой каких-нибудь очередных документов, которые необходимо подписать. Марфа отвела от лица телефон, выдохнула. И вернула на место.

— Вполне.

— Отлично. Тогда я к шести приеду.

Марфа отбросила телефон на переднее пассажирское. Нет, сначала надо доехать до дома, принять душ, а потом уж думать… Думать, что сказать Роме. И стоит ли ему что-то говорить.

Мягко заурчал двигатель. А Марфа вдруг ощутила, как под горло внезапно подкатывает тошнота. Она опустила стекло, но там пахло сыростью с реки вперемежку с выхлопными газами, и пришлось снова поднимать стекло. Марфа вытащила бумажный платочек и подышала в него, старательно делая акценты на вдохе и выдохе. Полегчало.

В компанию к телефону на переднее пассажирское сиденье полетел скомканный бумажный носовой платок.

Нет, Марфе категорически противопоказано врать. Точно нельзя. Как тогда с головной болью, так и сегодня. Сказала, что ее тошнит — и вот вам пожалуйста.

Значит, придется сказать Роме. Нельзя и невозможно ему соврать. Несмотря на его улыбки изделию пластической хирургии. Снова подкатила тошнота, в этот раз легкая и быстро прошедшая.

Черт, Ракитянский, вот как ты это делаешь?!

Марфа сняла ногу с педали тормоза.

Неделя. Осталась неделя — и все. Он получит документы о разводе Марфы. И больше играть в благородство и безучастного высокопрофессионального господина адвоката не будет.

Хватит! Времени прошло достаточно. И через неделю ты, Мрыся, будешь официально свободной от статуса «жена». И мы поговорим. И не только поговорим. Даже если ты этого не хочешь.

Может, ты не хочешь и не готова. Я вот только ждать больше могу. Плохо мне, понимаешь? Без тебя плохо.

Мы же не сможем вычеркнуть то, что произошло. Сделать вид, что этого не было. И ради чего?! Клаус Штибер этого не стоит, поверь мне. Я теперь его знаю лучше, чем ты. Он и мизинца твоего не стоил. И через неделю будет тебе уже никто.

Мы все обнулим, Мрыся. Мы выйдем на исходную позицию. Поговорим. И начнем нашу с тобой историю. Только нашу с тобой. Одну на двоих.

Иначе быть не может.

Душ не особо помог. Тошнота несколько раз подступала — и отступала. Промокая влажное тело полотенцем, Марфа вдруг запоздало сообразила, что это, возможно, токсикоз. При беременности бывает. Хотя, кажется, токсикоз — явление утреннее. Надо будет почитать в интернете. А еще лучше — спросить у мамы. Мама точно все про это знает. Правда, прежде чем сообщать родителям о своей беременности, надо все-таки поговорить с Ромой. Только вот что и как ему говорить, Марфа так и не придумала.

Она оделась, налила себе в кружку заваренный перед походом в душ чай, и устроилась на диване. Через час приедет Рома. И надо придумать, как себе вести. Что делать. И что сказать.

Нельзя промолчать. Какой бы ни была ее первая реакция при виде Ромы с его очередной пассией — не сказать ему нельзя. Да и не удастся это сохранить в тайне — учитывая, как плотно общаются их семьи.

Значит, надо сказать. Марфа завозилась, устраиваясь удобнее, отхлебнула чаю. Травяной сбор должен унять тошноту. Но пока не помогал. Особенно если вспомнить эту… сегодняшнюю. И как Ромка улыбался ей.

Он и Марфе точно так же улыбался. И смеялся, рассказывая что-то веселое. Марфа вспомнила время, проведенное с ним Мюнхене, их прогулки. И как она вот так же завороженно слушала его и любовалась. И улыбалась ему в ответ.

Так же, как это силиконовое изделие. Сколько у тебя их, Рома?

Да сколько бы ни было. Между Марфой и ними есть одна существенная разница. И не в отсутствии силикона в теле дело. А в присутствии теперь в теле Марфы чего-то другого. Потому что в Мюнхене одними улыбками и разговорами дело не обошлось. Впрочем, эта губастая тоже одними улыбками явно не удовлетворяется.

Интересно, это только со мной ты, Ромочка, позволил себе такую… оплошность? Со всеми остальными ты аккуратный мальчик? Марфа всхлипнула, сердито шмыгнула носом. Чай ни хрена не помогает. Может, это не токсикоз? Может, она все-таки траванулась шпротами? Или просто день такой сегодня дурацкий? И мудак этот со своей сухопутной яхтой.

И Меркурий, наверное, ретроградный.

Резкий звонок в дверь поставил точку в этом астрологическом вопросе.

Рома больше не делает попыток ее обнять. А сейчас ей остро, до боли хотелось, чтобы обнял. И прижаться к нему. И спрятаться в его руках от всего. И чтобы сказал: «Все решим».

— Проходи. На кухню? — она кивнула головой.

— Да, — он тоже коротко кивнул. — Надо будет подписать еще один документ.

Марфа традиционно подписала не глядя. Рома с непроницаемым видом убрал документы в портфель.

Она разгладила на коленях домашние брюки. Дернула торчащую нитку. И резко подняла голову.

— Мне нужно тебе сказать кое-что. Это важно.

Это хорошо, что произнесла Марфа эти слова, глядя Роме в лицо. Поэтому заметила, как оно мгновенно как будто… подобралось. Стало строже.

— Слушаю тебя.

И голос тоже напряженный.

Как жаль, что нет никакой инструкции о том, как сообщать мужчине, чтобы ты от него беременна.

— Я жду ребенка.

— От меня?

Этот вопрос что-то обрушил в Марфе. Ей даже в голове не пришло, что этот вопрос можно было задать. А от кого еще?!

От Клауса. Эта простая мысль пришла в ее голову с опозданием. Рома вот сообразил раньше. Правда, Роман не знал, что Марфа с мужем всегда пользовались презервативом. Но, с другой стороны, презервативы не дают стопроцентной гарантии. Ничего не дает стопроцентной гарантии, кроме, как говорится в старом анекдоте, кефира вместо. Впрочем, кажется, что после последней менструации у нее не было близости с Клаусом. Или была?! Черт, она не помнит! Если сосредоточиться — то вспомнить можно. Но сосредоточиться не получается. Теоретически… теоретически выходило так, что она сейчас не может достоверно знать, кто отец ребенка. Конечно, шансов на то, что отец ребенка Роман — гораздо больше. Но… если бы она могла сейчас вспомнить… Господи, какая анекдотичная ситуация. Снова! Просто дона Марфа и два ее мужа! Марфа сидела и смотрела на Рому, пораженная открывшейся ей перспективой. Ромка напротив нее тоже выглядел ошарашенным. А потом вдруг резко кивнул.

— Конечно, от меня.

Вы посмотрите, какая уверенность. Вот Марфа теперь ни в чем не уверенна. У нее в голове каша. И тошнота никак не проходит. И живот начал побаливать. Нет, это точно шпроты.

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь?! — Ракитянский резко подскочил с места. — У тебя со мной был секс! Без презерватива!

— Не только с тобой.

На его лице снова промелькнуло то самое выражение. Да, похоже, это правда. Ей нравится делать ему больно. Ей нравится смотреть, как раздуваются крылья его красивого ровного носа. Как белеют скулы. Как сжимаются и разжимаются кулаки.