Игрушка для дракона (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 19

Смотрю — очень даже хорошо обходятся без приборов. Кидают в рот кусочки, жуют, переглядываются, будто ведут оживленную беседу, иногда поглядывая на меня. А я…я сижу, и смотрю на кусок говядины (или чего-то похожего на нее), и прикидываю, как бы половчее отхватить от этого кусмана кусочек поменьше. Решаюсь, хватаю шмат мяса руками, и сую себе в рот его край. Получается хреново — сок льется по губам, подбородку, кусок того и гляди вырвется из рук, и я негромко ругаюсь матом, благо что понять меня все равно никто не может. Вкусно, зараза! Аж урчу от удовольствия! Только вот…все-таки ножа не хватает.

Что-то звякает, стукаясь от стол, смотрю…опа! Нож с мелкими зазубринами, трехзубая вилка — большие, не по моим рукам, но вполне рабочие. И еще — кружка с какой-то жидкостью, по запаху — фруктовый отвар, или что-то вроде кваса.

Осматриваюсь — все кто сидит за столом на меня глядят и чего-то ждут. Что, нужно показать вам свои манеры? Типа отставив пальчик резать мясо? Ну…пусть так. Получите.

Аккуратно отделяю небольшие кусочки, сразу нарезая их много — как делают америкосы. Они же невоспитанные, грубые мужланы — рафинированные аристократы из Европы отрезают один кусочек, и отправляют его в рот. Потом другой, третий… Нет, я привык жрать на ходу, и даже доширак, ничуть этим не гнушаясь. Жизнь музыканта такова, что сегодня ты ешь бутерброды с черной икрй и осетриной, а завтра радуешься, что сумел поесть горячего, распаренного доширака. Я так-то всеяден, что наглядно доказал за эти два дня. Ящерку — сожру! Великого Полоза — слопаю за милую душу! Побольше наваливай, побольше! Потому — нарезать, и спокойно есть, держа вилку в правой руке.

Переглядываются, снова на меня смотрят. А я так аккуратненько нанизываю кусочки на зубья вилочки и отправляю их в рот. Да, жаль что соли нет. Но если привыкнешь — то не так уж это и страшно. Наши предки, всякие там питеки, без соли ели, так и ничего! Выжили! Развились в вонючих агрессивных гомосапиенсов! И я разовьюсь в полноценную мужскую особь. Жаль, что ненадолго…

Весь кусок не осилил, уж очень много мяса. «Желудок у котенка ма-аленький» Запил компотом, и…глаза стали слипаться. Уже сквозь сон почувствовал, как меня поднимают с моей табуреточки, и куда-то несут. Наверное, все-таки не на кухню, чтобы приготовить из меня стейк рибай, так что глаза я не открыл.

Голова коснулась чего-то прохладного, мягкого, а сверху легло одеяло. Хорошо! Так-то жить можно…с рибаем и подушкой. Может, еще поживу?

— Как вы смели?! Как ты им позволила?!

Папа ревел так, что уши закладывало, и время от времени трансформировался — видимо от ярости терял контроль над телом. А может нарочно, чтобы придать вес своим словам и погромче реветь. Айя смотрела на него, и ничуть не боялась. Пусть он лишит ее возможности летать на несколько лет, зато у нее есть красивый розовый мальчишка, смышленый и забавный, как сто тысяч каменных «живых» фигурок! Теплый такой…родной! В нем теперь ее кровь, и кто он ей? Младший братец! Она всегда хотела иметь младшего брата. Старший у нее есть, этот задавака, а вот младшего — нет.

— Подожди, Эдель — мама попробовала урезонить разбушевавшегося отца — Ничего плохого еще не вышло…не надо так кричать…

— Не вышло?! Ты говоришь — не вышло?! Вы притащили в наш дом, который я строил столько лет, какого-то непонятного…непонятное существо, вселившееся в тело спасенного вами младенца, и ты говоришь, что ничего не произошло?! Это же нарушение закона! А если узнают другие драконы?! Нас убьют! Они прилетят сюда и устроят осаду! И даже мы не сможем воевать против всех! Ох, какие же вы…у меня просто нет определения, которым я бы мог вас охарактеризовать! И все эта девчонка! Ну, ты у меня получишь! Ну, я тебе задам! Я еще не придумал тебе кару, но обязательно придумаю, и тогда…

— Папа, не кричи, пожалуйста! — ледяным тоном перебила отца Айя — Роб спит, он маленький, ему нужен покой. Он много пережил, и сейчас всего боится. А ты так кричишь. Ты ведь цивилизованный дракон, а на какой-то человек, чтобы убивать младенцев.

Отец-дракон замер, задохнувшись от возмущения, и пока он подбирал слова, чтобы обрушить на дочь яростный словесный водопад, вмешался Кайль:

— Папа, не сердись, пожалуйста. Мы готовы понести наказание, если ты считаешь необходимым его назначить. Но мы не какие-то дикие животные, и не могли бросить маленького разумного в беде. Его мать просила нас о нем позаботиться, она передала нам его с рук на руки. Я тоже виноват, да, но мы не могли отдать его этим людям. И ты был прав, когда говорил, что с людьми нельзя иметь дело. Ни один дракон не смог бы убить маленького дракона, ни за что и никогда!

— Наивный, наивный сын — грустно усмехнулся как-то враз сдувшийся Эдель, и повернулся к жене — Тебе не кажется, что мы воспитали идеалистов, оторванных от реальности? Смотри, как у них все просто — люди, это злобные существа, которые убивают себе подобных, и даже маленьких человеков, драконы — цивилизованные, воспитанные, праведные, самые лучшие существа в этом мире! А все ты…ты ограждала их от правды, ты рассказывала им только хорошее, уводя от реалий действительности. И вот получили… Они доведут нас до беды, если уже не довели.

— А что вообще случилось? — подняла брови драконица — Насколько я знаю Кайля, и слышала в его рассказе, ребят никто не видел, они для этого предприняли все меры.

— Уничтожив десять человек? — усмехнулся Эдель.

— Да! И правильно сделали! Явно, это были нехорошие люди. Туда им и дорога. А потом — почистили место, убрали трупы. Пройдет дождь, пепел смоет, никто ничего не поймет. Да и сейчас не поймет — драконы остались только в легендах. Тех, кто предположит, будто драконы убили десяток людей — просто поднимут насмех.

— Знаешь, почему мы остались только в легендах? — мрачно спросил Эдель, и сам же ответил на свой вопрос — Потому, что соблюдаем правила. Потому, что мы нигде не оставляем следов. Даже Непримиримые, и те уничтожают все следы своего присутствия в этом мире!

— А что за Непримиримые, пап? — не выдержала Айя — Ты все время их упоминаешь, и никогда о них не рассказываешь! На все вопросы только: подрастешь, узнаешь! Ну как так?!

— Видишь, дорогой — усмехнулась драконица-мать — А ты говоришь, это я защищаю их от реальности. Тебе кто мешал рассказать им правду? И кто тогда виноват?

— Кто-кто…мы теперь будем меряться виной?! — сварливо буркнул Эдель — Лучше давайте решим, что же все-таки делать с этим уродцем!

— Ничего не делать! — Айя вскочила с места — это мой мальчик! И никакой он не уродец! Он красивый! И славный! Я его буду воспитывать, пока он не вырастет, а потом…потом мы предложим ему выбор — остаться с нами, или пойти к людям. И ты правильно сказал — никто не поверит, что мы существуем. Так что если даже он проговорится — ему никто не поверит. Ну…па-ап…не обижай его, пожалуйста! Если ты его обидишь — я тебе никогда этого не прощу! Никогда! Так и знай!

Взрослые драконы переглянулись, и мать-драконица едва заметно улыбнулась. Эдель только тяжело вздохнул.

Глава 8

— Ты…на самом деле отпустишь его к людям?

— Нет, конечно. Как ты могла такое подумать?

— Не понимаю тебя. Ведь ты обещал детям.

— Что я обещал? Что оставлю его в живых, и пусть он живет здесь. Другого не помню.

— То есть…ты оставишь его здесь в заключении? Смешно…

— Что — смешно? Не вижу ничего смешного.

— Смешно то, что ты думаешь, будто Айя тебя послушает и никуда его не отпустит. Она сама посадит его на спину и отвезет. И что ты ей сделаешь? Зачем делать так, чтобы дети пошли против тебя? Ведь ты заведомо знаешь, что она не согласится с твоим решением.

— А с чего ты решила, что не согласится? Ей нужна была игрушка. Она игрушку получила, и расставаться с ней не собирается. Так и будет играть с ним — столько, сколько он проживет…

— Так ты все-таки собираешься его убить?!

— Если понадобится, то — да. Ты разве удивлена? Разве ты сама бы так не сделала? Молчишь? То-то же. Всегда есть способ сделать так, чтобы человек свалился со скалы. Летать он не умеет, так что…