Игрушка для дракона (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 26

— А нет?

— Нет. Что бы она не сделала — он будет молчать. Он ее любит. Говорит, она ему как сестренка.

— Кайль не ревнует?

— Нет. Говорит — он ему как брат. И теперь стало полегче, вдвоем Айю сдерживать уже не так трудно. И Робу она ничего доказывать не хочет, в отличие от Кайля. Итак, ты говоришь — к людям? А я тебе вот что скажу: ну-ка, вспомни, кто это в двадцать лет сбежал из семьи и сто лет прожил среди людей? Кто прижил бастарда, и потом казнил всех, кто его убил?

— Зачем ты напоминаешь? Я же тебя просил…мне и сейчас тяжело вспоминать. Ленард был моим сыном, я ему помогал, как мог. Я любил его мать. И это было прежде, чем я встретил тебя.

— Я разве выдвигаю какие-то претензии? Я тоже жила у людей. Все мы через это проходим. Юность и глупость. Кровь кипит, и мы желаем ниспровергнуть власть глупых родителей, отправиться в неизведанный мир, познать доселе непознанное. Люди — что может быть интереснее! Может про них врут, может они не такие мерзкие, как про них говорят старшины?

— Никогда тебя не спрашивал, а сейчас спрошу…ты любила кого-нибудь из людей? Мужчин?

— Тебе хочется знать, есть ли у меня бастарды? Нет. Мы, самки, не такие…безмозглые, как самцы, и всегда думаем, когда…даже — тогда. Любила ли я? А сам как думаешь? За пятьдесят лет среди людей, когда видишь только их? Одно тебе скажу: среди них не было никого, кто мог бы сравниться по широте души с тобой, мой милый. Люди неспособны любить так, как драконы. Они…скоротечные. Мы, драконы, живем долго, и любим долго. Он умер, если ты это хотел знать. От старости. Я его похоронила. И ушла от людей.

Молчание.

— Странно, дорогой, что наш разговор состоялся после сотен лет жизни вместе. Мне раньше и в голову не приходило говорить на эту тему. Да и ты никогда не интересовался тем, что было со мной до тебя. Я имею в виду…эту тему. Почему сейчас она всплыла? Эта тема?

— Дети. Мне на самом деле все равно, с кем ты была до меня. Но вот почему-то пришло в голову.

— Игрушка… Да, это он внес в нашу жизнь то, чего раньше не было.

— И что же это?

— Жизнь. Смуту в наши головы. Всколыхнул наше болото.

— Болото?

— Болото. Застой. И…сколько можно ограждать близнецов от реальности жизни? Может пора рассказать им все, как есть? Отпустить их?

— Нет. Если уж они хотят бунтовать, пусть бунтуют на самом деле. И потом приползут к нам с повинной головой.

— Ты думаешь, приползут?

— Приползут. Кстати, а тебя не было мысли, что Роб и Айя могут…

— Пфф…не смеши! Она купала его! Она смывала с него дерьмо! У нее к нему материнские чувства, в крайнем случае — сестринские. Но как партнер…смешно. Ему четырнадцать лет, ей — шестнадцать. Она чувствует себя взрослой по отношению к нему. Нет, не верю в это.

— Ты жила среди людей . Разве не встречала семьи, в которых мужья были как дети? И жена ухаживала за ними как мать?

— Это ненормально. И Айя не такая. Она лидер, она организатор проказ, и…

— Да, да…организатор. Только у Роба воля гораздо более сильная, чем у нее. И знаешь…мне кажется, что он врет.

— То есть? Как так врет? В чем?

— Я долго жил с людьми, и разбираюсь в них не хуже, чем в драконах. Ему в момент переноса было не четырнадцать лет, а гораздо больше. Он взрослый мужчина. Мальчишки так не разговаривают, так не поступают. И он…фальшивит, как не очень опытный комедиант. Время от времени у него прорывается настоящая сущность. В словах, в поведении, даже во взгляде. Потому я и сказал ему, чтобы он был нянькой у Айи. И это тоже была проверка. Видела, как он отреагировал? Даже глазом не повел. Нянька, так нянька. Если бы это был мальчишка, он бы стал возмущаться, а если бы не стал, то все равно бы себя выдал. Этот воспринял как должное, а потом вел себя так, будто уже когда-то воспитывал детей. Требовал без нажима, мягко, но…твердо. И Айя ему подчиняется, сама не замечая того.

— Почему мне не сказал?

— Зачем? Кроме того, ты могла бы себя выдать. А так…все прошло тихо и спокойно.

— Почему сейчас сказал?

— Время пришло. Я намерен снять с них запрет на полеты. Айя уже говорит на Всеобщем языке так, что не отличишь от обычной людской девушки. Единственное что…ее надо приучить к тому, как себя вести в человеческом обществе. Ну, например — там нельзя ходить одетой в иллюзию. Это удобно, да, но стоит оказаться в зоне действия антимагии, и…

— Представляю! — хихикнула драконица — Голая посреди толпы!

— Ладно бы просто голая…это же наша, драконья магия. У людей такой нет. И если кто-то в этом разбирается, он сразу поймет, что происходит.

— Непримиримые?

— Они…

— Итак, наше решение? Может вызвать сюда Роба и поговорить с ним? Открыто, без недомолвок? Я лично ему верю. Не знаю, кем он там был, в своем мире, но здесь он ведет себя прилично. И еще…а зачем нам толкать детей на бунт против родителей? Считаю, что это неверно. Мы ведь можем послать их вместе с Робом — пусть поживут среди людей, посмотрят, как они живут.

— Хмм…может, ты и права. Поговорить с Робом, а по результатом разговора — и с близнецами. Я подумаю над этим. В любом случае, надо вначале дождаться, когда у него прекратится рост организма. До тех пор его отпускать нельзя.

— Думай! Думай сильнее! — Айя дышала мне в ухо, и от этого я никак не мог сосредоточиться — Ты должен проникнуть в суть камня в его сердцевину, понять его, почувствовать, и захотеть, чтобы он изменил форму. Неужели не чувствуешь? В тебе же моя кровь, братец Роб! Ты обязательно должен ощутить!

Пока что я ощущал твердую, горячую грудь драконицы, и это меня сильно напрягало. Я отстранился от девушки, выдохнул. Голова болела от напряжения, а с камнем ничего не получалось. Ну не могу я проникнуть в его сущность, и все тут! И не верю в магию. В свою магию. Мой рациональный мозг технаря отказывается принять тот факт, что силой мысли можно заставить камень изменить свою форму.

Айя вздохнула, посмотрела на камень, и тот вдруг стал менять форму. Вытянулись ноги, руки, камень обрел человеческую форму, и я вдруг заметил, что лицо этого каменного голема очень похоже на лицо одного…в общем, я эту физиономию не раз видел в зеркале. Только тут она еще и глуповатая, — с высунутым языком, выпученными глазами и всклокоченной «шевелюрой». А еще с неудовольствием увидел, что у этого каменного идиота очень хорошо, можно сказать любовно выписаны его первичные мужские признаки, да еще и в состоянии эрекции. Я такую фигурку видел на картинке — вроде как нечто подобное нашли археологи на стоянке древнего человека. Божок — символ плодородия и все такое. Эдакий пузан с преувеличенно огромным мужским достоинством.

— Фу! — фыркаю я — Как тебе ни стыдно?!

— Айя, увидит мама… — укоризненно помотал головой Кайль.

— Ничего вы не понимаете в искусстве»! — тоже фыркнула девушка, и огромный фаллос стал оплывать, втягиваться в фигурку. Но идиотская физиономия с моими чертами лица осталась.

А потом девушка вдруг без всякого перехода заявила:

— Как только папа снимет запрет на полеты, мы с тобой улетим к людям, Роб!

— Вот так просто, улетим, и все? — хмуро ответил я — А ты умеешь жить в человеческом обществе? Ты знаешь его законы? И вообще — зачем тебе это?

— Мне надоело сидеть в пещере! — зло оскалилась девушка, обнажив белые, как из фарфора, зубы — Я будто похоронила себя в это склепе! Сколько можно учиться?! И ЗАЧЕМ?! Шестнадцать лет мы просидели здесь, в этом доме, и сколько будем сидеть еще? Нам нельзя к драконам, потому что мы, видишь ли, приносим несчастье, но тогда нам нужно к людям! Раз драконам не нужны!

— Подожди, Айя — вздохнул я — Вы станете взрослыми, вам понадобится семья. Тебе — муж, Кайлю жена. Драконы в конце концов забудут, что вы близнецы, и…

— Что ты говоришь?! — резко перебила Айя — Драконы никогда и ничего не забывают! Они всегда будут помнить, что мы НЕ ТАКИЕ! У нас нет судьбы среди драконов! Значит, будем искать ее среди людей. Почему бы и нет? Живут же там Непримиримые! Может, среди них найдем себе супругов. Хотя знаешь…мне совершенно не хочется связываться с чужим драконом. Я вообще не хочу размножаться! Не нужны мне дети! Кроме тебя, разумеется. Ты мой ребенок…хе хе хе…