Игрушка для дракона (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 48

Сладко да! Сладкие слова. Очень даже действуют на молодой, неокрепший, расслабившийся от орального секса и неистовых скачек мозг шестнадцатилетнего пацана. Каждому мальчишке было бы лестно если бы ему говорили такое, используя все приемы актерского ремесла. Только вот я не шестнадцатилетний пацан. Не скрою, приятно слышать все эти славословия, а еще — очень интересно наблюдать за профессиональной игрой. Только я никогда не теряю головы и не бегаю…не бегал за телками, которые меня окучивали. Фальшь вижу с первого взгляда, физиогномист я перворазрядный. По-другому и быть не может, что ни говори, но проработать тридцать лет по тем местам, где тусуются пьяные, иногда очень агрессивные люди — ты волей-неволей начинаешь усиленно сканировать окружающую обстановку на предмет опасности, и в том числе оценивать каждого субъекта в частности. Мы, лабухи, очень неплохие психологи. По крайней мере те, кто продержался в этом бизнесе больше пяти лет.

В общем, я видел, как эта миленькая фея тусовалась с трактирщиком, и он ей настойчиво шептал в ухо что-то важное — она серьезно кивала, и при этом смотрела на меня, пока я сидел на сцене и пел. У меня великолепное боковое зрение и цепкая память. Так что когда она подвалила ко мне с недвусмысленным предложением посмотреть ее Ируканские ковры, я уже примерно знал, что за этим последует. Но…красива, чертовка! Это была самая красивая девчонка, которая досталась мне в путешествии. И наверное самая страстная. Может и правда ей со мной нравилось? Почему бы и нет…

Забавно то, что я уже как-то и привык к тому, что меня пытаются укоренить в очередном селении по дороге в столицу. Даже какая-то гордость в душе — мы, земные лабухи, нарасхват даже в чужом мире! Это тебе не на поминках играть, и не попсу за пятитысячную купюру лабать! Тут я король музыкантов, великий и ужасный Роб!

Справедливости ради должен признать, что своим успехом я обязан песням, которые на 90 процентов сочинил не я. Свои тоже пел, и они пользовались популярностью, но я раньше не сочинял баллады, а тут в ходу именно они, стилизации под старину, положенные на современную российскую музыку. Но и тут не все просто. Не только в песнях дело. Я ведь умудрился усовершенствовать свою гитару.

А было это так: подумалось, а какого черта? Если я могу «усовершенствовать» больной организм, кто мне мешает попробовать усилить свой инструмент? Усилить — в смысле сделать так, чтобы он звучал лучше, чтобы в нем не было никаких изъянов.

Сказано — сделано. Я ПОСМОТРЕЛ на инструмент магическим взглядом, и…увидел. Вот тут слой лака чуть толще, чем надо, тут — толщина дерева не соответствует, здесь в дереве микротрещины и каверны, тут колки разной толщины. Это незаметно глазу, но магическим зрением отмечается красным светом, и я ПОНИМАЮ, что все именно так, а не иначе. И я исправил. Аккуратно давил источники красноты, абсолютно не понимая, как это делается, какие процессы происходят в пространстве вокруг меня.

Тут ведь какое дело…всю жизнь мы пользуемся некими физическими процессами, сути которых не понимаем совершенно. Это гравитация, солнечный свет, тепловая энергия и многое другое. Нам кажется, что мы понимаем — как все происходит, забывая о том, что наше понимание исходит от прочитанного, вдолбленного нам в головы в школе или институте. То есть мы пользуемся теориями, которые выдвинули некие головастые люди, высосав эти теорию из своего среднего пальца. А может мизинца. Или еще откуда-то высосали. А в случае с магией я совершенно не понимаю что такое магия и как она действует на объекты. Вот только мне на это плевать. Я знаю главное: стоит мне оказать на объект некое воздействие, выразив таким образом свое желание — и получу определенный результат. Мне хотелось усовершенствовать мой балард, он же гитара — я получил искомый эффект.

Не только убрал невидимые глазу огрехи в построении инструмента, я еще и сделал так, что теперь могу проецировать на слушателей те эмоции, которые закладываю в музыку и песни. Тут конечно есть свои трудности, мне приходится искренне верить в то, что пою, переживать вместе с героем песни. Если пою про любовь — мне надо верить, что люблю и страдаю, если пою про пиратов — надо передать через музыку и слова ярость, жажду свободы, жажду убийства, жажду наживы. Я должен БЫТЬ этим пиратом! И тогда мои эмоции спроецируются на слушателей и вызовут потрясающий эффект.

Кстати, в одном из трактиров хозяин попросил меня больше не петь про пиратов, или что-то подобное — разгоряченные вином и моими песнопениями слушатели едва не разнесли трактир, и до смертоубийства не дошло только потому, что видя происходящее я стал петь песню о любви, вызвавшую очень интересный эффект: все трактирные шлюхи тут же были разобраны, не осталось ни одной свободной, а продажа вина увеличилась в пять раз (это сам трактирщик мне потом рассказал).

Итак, мой балард теперь был не просто инструментом — это самый настоящий артефакт, и я даже боюсь представить — сколько он может стоить после модификации. Решил, что никогда и никому об этом не скажу — иначе могу лишиться и гитары, и попутно — головы. Меня сейчас трудно убить, но…всякое бывает. Разобьют башку кувалдой, и попробуй собрать мозги на место.

Кстати сказать, согласно пословице «Все что бог не делает, все к лучшему» — я теперь не жалею, что присоединился к этому каравану. Теперь у меня есть надежда на то, что я займу вполне приличное место в социальной структуре этого мира. Ну а чего — могу исполнять музыку и песни, и равных мне в этом скорее всего нет (с учетом гитары-артефакта). Могу заняться оружием — буду скупать мечи и ножи, а потом превращать их в артефакты. И мне не надо дорогих мечей — стану покупать самые убогие поделки, годные только для шинковки капустных кочанов, изготавливая из них первоклассные «инструменты».

Музыкальные инструменты — их могу переделывать. И каждый принесет мне огромные деньги. Наверное. Тут я не уверен, ибо музыкант, как правило, ни черта не имеет денег, а значит и не может купить дорогой балард. А богачам вряд ли нужен такой артефакт.

Но самое главное — я могу лечить! И лечить практически все, что угодно. И не только лечить. К примеру — я убрал у Мори родинку на левой груди. Просто взял, да искоренил ее! А еще — у нее левая грудь была больше правой, и я сделал их одинаковыми. Мало того — они у нее торчали в стороны, как у козы, и форма их была не очень совершенной (видел, да, чего уж там, она в общем-то меня совершенно не стесняется), так вот я сделал ее груди абсолютно совершенными — второго размера, полными, крепкими, такими, какие хотел бы всегда видеть у женщин. И сделал так, чтобы она ничего не знала про то, что я с ней сделал. Вначале погрузил ее в сон — оказалось, что это несложно, надо только коснуться тела и подать импульс «Спать», а потом сделал все, что хотел. «Прооперировал». Я и еще кое-что ей подправил…не люблю зарослей на девушках.

В общем, она ничего не знала о том, что я с ней проделал, и когда обнаружила изменения…это надо было слышать и видеть. Глаза — по плошке, мычит, тычет пальцем в грудь, а я ничего не пойму! Ну, никак не могу понять! «Грудь, грудь!» И что грудь? Ну — грудь! Зачем показываешь? С ума сошла? Отстань, не приставай! Тычет мне в лицо голыми сиськами! Бесстыдная!

Как я не лопнул, пытаясь не расхохотаться — сам не знаю. Что мне стоило удержать маску удивления и непонимания — знает только Создатель. Потом Мори приставала ко мне с требованием сейчас же сознаться, что это моих рук дело, но я так и не сдался. Сказал, что она все врет, такого не бывает, и если и бывает — это она капусты много ела, потому грудь и выросла. И вообще пусть не тычет мне в лицо голой грудью, так как я не железный, и могу сорваться и ее обесчестить — с такой-то грудью ее всяк обесчестит. А я дал ее папаше слово не совершать с дочкой никаких действий, хоть немного похожих на любовные утехи. Потому пусть отвалит и не пристает со всякими глупостями.

Отбился, конечно. По крайней мере — пока. Хотя нервы она мне потрепала: «Ладно грудь выросла потому что капусты много ела, но родинка куда делась?! Признайся, негодный, это ведь ты сделал!». Но теперь я знаю — приспичит, и не такое могу сделать.