У черта на побегушках (СИ) - "Ad Astra". Страница 2

Признаюсь честно, что в то мгновение моё тело будто охватил паралич. Я глупо смотрела на плачущую гримасу, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Что мне делать? Подобное событие казалось мне настолько невозможным и немыслимым, что из оцепенения меня вывел громко запищавший телефон: он разрядился и выключился. Я вновь оказалась в кромешной темноте, слушая громкий крик и чувствуя на своей ноге виляние собачьего хвоста. Наверное, стоит отнести его в больницу…Но как мне дойти до неё в этом мраке, если я собственных ног не вижу?

Присев на корточки, я аккуратно выставила вперед руки, пытаясь нащупать сверток. Вот он, теплый и яростно кричащий. Сунув телефон в карман, я осторожно взяла ребенка на руки, припоминая, что этих созданий нужно обязательно придерживать за головку. Воняет серой. И гарью. Так сильно, что меня тошнит. И вот, что удивительно, едва этот ребенок оказался на моих руках, крик тотчас прекратился, сменившись кряхтением и сопением. Я и подумать не могла, что всё так просто. В фильмах и сериалах женщины ещё долго качали детей на руках прежде, чем те соглашались на сон.

Сделав шаг вперед, я услышала тихий скулеж. Видимо, я наступила на лапу собаки, за что тут же попросила прощения. Придется идти медленно и осторожно, чтобы не упасть. Будет правильнее вернуться домой, и поручить это дело бабушке, но, если подумать, то все брошенные дети отправляются в детский дом, которого в нашей деревне нет. Я думаю, это ужасно и отвратительно, вот так бросать собственного ребенка, оставляя его на улице на произвол судьбы! Мне так жалко стало этого несчастного кроху, что я ближе прижала к себе тёплый, даже горячий сверток.

Вернувшись домой, я миновала испытание укоризненным взглядом, ведь глаза бабушки были направлены не на меня. После моего рассказа у неё поднялось давление, и она зачем-то позвонила моим родителям, поручив мне распеленать малыша. Он оказался таким пухлым и очаровательным, что на моём лице растянулась улыбка. Бойко сжав кулачки и стуча ножками по кровати, он старательно гулил, совсем не походя на новорожденного. Мы решили, что ему месяц, быть может, два.

Бабушка утверждала, что его мать была сумасшедшей не только потому, что поступила, как дикарка. Его волосы имели странный зеленоватый оттенок, а на лбу проступали два бугорка, отчего мы решили, что его здоровьем не только не занимались, но ещё и зеленкой без надобности красили. Под его нижней губой прямо по центру красовалась аккуратная родинка, а ногти были такими длинными, что бабушке пришлось изрядно над ними повозиться. Ну, и наслушались же мы его криков! Стоило бабушке взять его на руки, как маленький неженка издавал истошный вопль, отчего уже через час к нам стучались соседи. Но на моих руках он не плакал вовсе…

Именно поэтому всю следующую неделю таскала мальчика только я. Слухи быстро разнеслись в каждый уголок, и в деревне воцарился настоящий переполох — настолько это происшествие казалось диким. Сердобольные женщины подарили нам молочные смеси и памперсы, но я знала, что уже через семь дней мы отправимся в город. Один из полицейских согласился отвезти нас туда, и предстоящая разлука казалась мне удручающей и грустной. Я не знаю, чем руководствовалась эта женщина из Средних веков, но своим поступком она испортила маленькую, только начинающуюся жизнь. И так обидно мне было тогда, словно бы это меня оставили у забора темной ночью.

С малышом мне было легко. Он улыбался, когда я с ним играла, внимательно смотрел на всё, что происходило вокруг, и давал высыпаться по ночам, за что мы с бабушкой были ему искренне признательны. Моя фантазия давала мне возможность представить себя матерью-одиночкой, поэтому расставаться через неделю оказалось непросто. Безусловно, разговор о том, чтобы оставить малыша в нашей семье, я не заводила, заранее зная отрицательный строгий ответ.

Через неделю я передала спящего мальчика на руки женщины из детского дома. Я слышала его громкий крик, когда мы уже отправлялись назад, и, помню, тем вечером я даже плакала. К нашей радости через три дня мы узнали о том, что малыша кто-то усыновил, и я искренне надеялась, что теперь у него всё будет хорошо. Таким счастливым концом завершилась эта крайне странная история.

Не знаю, много ли добрых дел я совершила за свою недолгую жизнь, однако, тем поступком я горжусь по сей день. Кто бы мог подумать, что дорога в Ад действительно выстлана благими намерениями…

Глава названа "Эпилогом" не по ошибке! Это эпилог обычной жизни для Евы!)

Глава 1

Жизнь лишила меня возможности познать суть празднования новоселья. Но мысли о весёлом времяпрепровождении, должно быть, возникают именно в пропахшей клеем и краской квартире. По моему скромному мнению, гораздо разумнее отмечать день окончания ремонта, в который вкладывают кипы денег, тысячи нервных клеток и литры пота, преследуя эфемерную цель под названием «уют». Я называю её эфемерной именно потому, что считаю явлением преходящим.

Не считайте меня занудливой натурой, чьи философские взгляды не доступны простому счастливому человеку, ведь ещё четыре часа назад я активно участвовала в выборе кастрюль в подарок на новоселье, смеясь над самыми глупыми и порой пошлыми шутками. Наверное, я двулична, раз, переступая порог дома, превращаюсь из жизнерадостной и лучезарной девушки в апатичную и флегматичную особу, но так уж мне комфортнее находиться в современном обществе.

В свои двадцать пять лет я не считаю себя человеком взрослым и самостоятельным, каким пытаюсь казаться. Лишь год, как живу я отдельно от родителей, но в моей голове всё чаще проносятся мысли, что раньше было гораздо лучше. К сожалению, я так и не научилась жить настоящим, постоянно заглядывая в будущее, и вот, находясь в нем, я понимаю, что упустила что-то важное.

Эти угрюмые, но мимолетные мысли, вызваны плещущейся в стакане янтарной жидкостью, которую чья-то заботливая рука разбавляет темной колой. Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с бывшей однокурсницей, чьё новоселье — причина сбора половины нашей некогда дружной группы. Как удивительно, но жестоко разводит время некогда близких по духу людей.

— Убери это исчадие ада. У меня на него аллергия, — недовольно бурчит наш староста, скидывая с колен добродушного толстого кота. — Будете и дальше его так кормить, он умрет от ожирения.

— Исчадие Ада — это ты! — вскрикивает моя подруга, не без труда поднимая Пушка на руки и выставляя его с привычного ореола обитания — кухни.

— Я виноват, что он весит не как Пушок, а как пушечное ядро?

Я смеюсь, отпуская свой организм в ещё большую развинченность очередным глотком. Это забавная шутка, мне она действительно нравится в отличие от многих других, где я улыбаюсь лишь затем, чтобы человек не чувствовал себя неловко. К своему огорчению, окончив университет, я встречаю исключительно лишенных юмора людей.

— Ты ведь в Египет с женой ездил этим летом. Почему молчишь и не рассказываешь?

— А вы и не спрашиваете, — привычно хмыкает староста, но складка между его бровями разглаживается, — однако, если вам действительно интересно…Что ж, мы жили в пятизвездочном отеле, каждый день купались в Красном море, гуляли по рынкам и…

— Ну, нет, — выглянул из другой комнаты Дементор. Кличка привязалась к нему отнюдь не из-за внешнего вида или агрессивного поведения, а из-за исключительной способности вытягивать из человека все силы и соки своими долгими и нудными рассказами. Обычную историю про покупку хлеба он мог описать в пяти актах, три из которых были непременно посвящены всем странно одетым прохожим.

— Что не так?

— Я требую честный обзор на этот отдых.

— Хорошо. Я обгорел на третий день, танцевал пьяным на детских мероприятиях, помогал арабам вытаскивать из ямы верблюда, сломал поручень в бассейне и утопил в море плавки.

— Тогда с уверенностью заявляю, что необходимый минимум ты выполнил.

— Я видела фотографии, — прерываю я общий заливистый хохот и зачем-то показываю на телефон, — они невероятные. Вот, что значит, когда жена работает фотографом.