Сомали: Черный пират (СИ) - Птица Алексей. Страница 51

— Ты кто? — вяло поинтересовался он, явно не собираясь вставать с койки.

— Дед Пихто!

— Дед Пихто? — недоумённо поморщился вождь.

— Дед Бинго. Ваш новый десятник, — бодро отрапортовал я.

— Да? И кто тебя прислал?

— Русский советник.

— Врёшь! Никто к нам не должен прийти. Мы никого не ждали.

Оттолкнув меня с дороги, вождь всё же поднялся с кровати и помчался к советнику, выставив меня из палатки на жару. Отсутствовал он недолго и вскоре возвратился.

— Всё с тобой ясно, иди вон с Абдаласом. Абдалас, забери его и отведи в нашу сотню.

На окрик подошёл Абдалас — коренастый, но какой-то словно перекрученный негр — и, после сдачи автомата в оружейку, отвёл меня в стан моих новых соратников. Увиденное меня не удивило: обычная, смердящая всевозможными (не самыми приятными) запахами палатка, и столь же привычные ленивые негры. А зачем работать, когда бесплатно кормят? Можно и повоевать.

Проверки на вшивость начались с каких-то глупых подстав, но большинство из них были мне на один зубок. Подумаешь, ремень из шлёвок вытащили или шнурки связали. Детский сад, честное слово! Негры вообще легко предсказуемы. Так что после пары внушений и первых же стрельб мой десяток окончательно понял: с кем им придётся иметь дело! И на второй день все вопросы ко мне исчезли. Ну, или исчезло желание их задавать, не знаю.

Через неделю нас послали атаковать селение, в котором размещалась воинская часть сомалийцев. Преодолев на верблюдах бо́льшую часть пути, к самому селению мы подошли уже пешком и, рассыпавшись цепью, по общей команде напали.

Треск автоматных очередей сразу заглушил все прочие звуки. Поднялся несусветный гвалт: крики, автоматные и пулемётные очереди, стрельба из гранатомётов. Правда, сопротивление оказалось слабым и недолгим: мы застали их врасплох.

Я со своим десятком благоразумно не лез вперёд, лишь изображая активное участие. Стрелять длинными очередями, много бегать и громко орать — ничего сложного! Тем более часть оказалась небольшой: несколько машин, бронетранспортёр да полупустой склад всякого барахла.

Потеряв несколько человек убитыми и с десяток ранеными, наш отряд СНД ворвался в селение. А единственный БТР противника, весь облепленный солдатами, бежал, оставив после себя только клубы сизого дыма.

А вот то, что произошло дальше, мне категорически не понравилось. Заняв селение, негры СНД тут же начали его грабить и гоняться за женщинами. А потом раздались выстрелы и предсмертные крики убиваемых солдат.

— Все за мной! — скомандовал я.

Однако негры буквально упивались свалившейся на них властью, беспощадно расстреливая людей и желая побыстрее получить свою долю трофеев. И хотя меня уже побаивались (ведь стрелял я лучше всех), повиноваться никто не собирался.

— Прекратить! — рявкнул я что есть мочи, но никто меня не послушал.

Мои жалкие попытки обуздать звериную жестокость так и не принесли успеха. Началась откровенная вакханалия. Начальник отряда из клана исса по имени Субоку откровенно наслаждался увиденным.

— Не увлекайтесь особо, — орал он, плюясь от избытка эмоций слюной и присматривая себе негритянку покрасивее, да попышнее.

Защёлкнув автомат на предохранитель, я подошёл к нему, желая прекратить всё это гадство.

— Командир, нас не отправляли грабить и насиловать. Зачем всё это?

Субоку даже сначала не понял, что я от него хочу, потом до него дошло, и он огрызнулся:

— И что? Мы в своём праве! Мы выиграли, они проиграли. Горе проигравшим!

— Но мы ведь нападали на военный гарнизон? Зачем издеваться над мирным населением?

— Местные поддерживали их, поэтому должны пострадать, — аргументировал он своё попустительство. — Э, и откуда ты взялся такой совестливый? Они из другого клана, да плевать на них. Сегодня мы так сделаем, а завтра они придут в нашу деревню и поступят точно так же. А может быть и хуже.

— Понятно, но зачем их расстреливать и убивать? Мы же не будем уподобляться этому клану, раз так? — я всё ещё пытался его урезонить.

О том, что повстанцы начали насиловать не успевших спрятаться или сбежать молодых женщин, я промолчал. Это всё равно было бесполезно, тут разговорами не поможешь. Половой инстинкт — один из двух самых сильных примитивных инстинктов. Жрать и размножаться, остальное не важно.

— Они сопротивляются и могут убить наших воинов.

— Я не видел этого, это враньё! Послушай, Бинго, ты мне уже надоел. Что тебе не нравится? Ты можешь сдохнуть прямо сейчас за такие разговоры! Иди лучше и возьми себе немного удачи.

— Не нужна мне такая удача! — воскликнул я, запоминая его слова про «сдохнуть».

— А ты точно из клана исса? — подозрительно сощурил глаза главарь.

— Точно, но не из Эфиопии, а из Сомали, если уж тебе так интересно.

— Это дела не меняет, а только усугубляет. Иди отсюда.

Больше не говоря ни слова, я направился к своему десятку. Отовсюду неслись крики, кто-то звал на помощь, и мои подчинённые грабили дома вместе с остальными. Это никуда не годилось. Да и не понятно: куда они собирались деть весь этот скарб? Нам ещё пешком обратно идти!

Поймав одного из своих подчиненных за грабежом какой-то хрени, я с размаху ударил его прикладом, заставив выронить набитый всякой ерундой котёл.

— Иди, скажи всем остальным, чтобы много не брали! А ещё скажи им, что насильников я пристрелю лично, — тот испуганно кивнул, а я пошёл дальше.

Всё в лучших африканских традициях: сегодня я на коне, а завтра могу оказаться под конем со всеми вытекающими. Увидев возле одной из лачуг, как один африканец истязает не старую ещё женщину, я не выдержал и рванул к нему. В руках у меня был револьвер, который я затрофеил полчаса ранее.

— Слазь, придурок.

— Эй, иди на …

Грянул выстрел, и в ягодицу негодяя впилась пуля. От боли насильник соскочил со своей жертвы, развернулся, вытаращив на меня свои пучеглазые зенки, и тут же получил ещё две пули в промежность. Всю округу огласил пронзительный, дикий вопль.

— На, добей его, — сунул я револьвер под нос женщине.

Но истерзанная насилием женщина с опаской отползала в сторону, плохо соображая и отказываясь брать оружие. Мне тоже как-то не с руки тут войну объявлять: я один, а скотов много.

— Тогда беги.

— Ааа! — прорвало её вдруг, и она заорала.

Моя рука стала медленно подниматься, нацеливая револьвер на её пустую башку. Наконец, она сообразила, что от неё требуется и, подхватившись с земли, бросилась прочь. А я, повернувшись к насильнику, хладнокровно выстрелил ему прямо в голову. Тот дёрнулся и умер, отправившись к Змееголовому. Достреляв патроны в сторону убегающей, чтобы придать ей ускорение, я зашвырнул револьвер куда-то в траву и дал очередь по земле. Типа с убийцей боролся.

Пнув голову убитого, дабы удостовериться в его смерти, отошёл в сторону. Сюда уже бежали двое солдат из нашего отряда. В их глазах застыл вопрос.

— Там трое! Я стрелял, но не попал! Убежали. Сволочи, такого парня убили, такого парня, твою же мать…

— Не повезло Жамбе. Ну, да ничего, надо обшмонать его, — деловито предложил один другому.

Я равнодушно отвернулся. Конечно, мне поверили! А как же ещё? Я же так искренне сокрушался о судьбе этого ублюдка! Так я и мотался по селению, где мог — сдерживал, где не мог — просто стрелял вверх, распугивая зарвавшихся мудаков. Со мной предпочитали не связываться, считая меня сумасшедшим. Уже все знали о моём ночном общении с духами (а разговаривать с ними не всякому дано) и считали меня шаманом. А шаманы ведь все сплошь и рядом сумасшедшие! Наверное, если б они не знали, что я шаман, то уже бы давно напали и убили. А так боялись.

Навьюченный награбленным наш летучий отряд выдвинулся обратно. Мой десяток недовольно смотрел на меня, шагая почти налегке. Я тоже для острастки временами свирепо зыркал на них, и они, не выдерживая мой взгляд, отворачивались. Нужно срочно расти вверх, иначе победы не видать.

До базы мой десяток добрался первым, остальные подползли намного позже, сгибаясь под тяжестью награбленного, а встречать нас на верблюдах никто не собирался. Заработала кухня, готовясь кормить этих «вояк», однако никто из горе-поваров даже не заметил, как я сыпанул в чай отравы. Как же Мамба и без яда? Яд всегда должен быть с собой, как, впрочем, и противоядие.