Модный салон феи-крестной (СИ) - Завойчинская Милена. Страница 27

— Вождь!

— Что надо? — опечаленно спросила я, продолжая сидеть на крылечке.

Жизнь моя точно рухнула. Потому что муж-дракон — это наверняка отвратительно само по себе. Муж-дракон в бегах — это еще хуже. А уж муж-дракон-аферист, обманувший меня, — это определенно работа для опытных некромантов. Для родителей и дедушки. Поймают. Закопают. Воскресят. И будет у рода Монк свой собственный драконий лич. Даже интересно, моя семейка его будет упокаивать и поднимать в человеческой ипостаси или в ящерообразной? Что в хозяйстве полезнее?

— Верни наши вещи, вождь!

— А-а, это... — Я грустно отмахнулась волшебной палочкой. — Я тут вдовой готовлюсь стать, а вы всякой ерундой отвлекаете.

— Может, не надо сразу вдовой? — повеселевшие орки, к которым вернулись их кожаные костюмы и оружие, встали на сторону моего блудного супруга.

Мужская солидарность, не иначе.

— Может, с ним по-хорошему можно договориться? Ты же фея, вождь! Вы же добрые!

— Я-то фея с топором, — уныло покрутила я в руках вышеназванный предмет.

— Ну сколька повтолять? У нась мама некламанть, папа некламанть, блатики некламантики, дедуська некламанть. И иссе дедуська — зельеваль. Кого некломанть не тогось, зельеваль отлавит.

— Отравит? — уточнил молоденький орк.

— Дя! Здолова, плявда?

— Да-а-а... — как-то без восхищения ответил ей парень.

— Так, всё! Хватит! И так полдня потеряли. — Я встала с крыльца. — Вы, пятеро! Заселяетесь, ищете работу, приносите мне деньги. Ясно? Ах да! Будете служить рекламой моего салона модной одежды.

— Не-е-ет! — завопили мужчины, поняв, что их сейчас снова перефеячат.

Поздно...

Волшебная палочка очертила дугу, и потрепанные дорожные одежды из грубо выделанной кожи претерпели метаморфозы.

Выделка кож теперь первоклассная. Краски сочные и благородные. Фурнитура отличная. Пряжки, пуговицы, ремни, петли, шнуры... В таких одеждах и при королевском дворе не стыдно показаться, где-нибудь на охоте, к примеру.

— Помыться! Побриться! Причесаться. Когти подпилить! Клыки мелом начистить. И только попробуйте опозорить меня перед жителями Берриуса. Все ясно?

— Так точно, вождь! — вытянулись по струнке орки.

— На сегодня свободны, — указала я им направление.

Дети степей понимают только язык силы. Я постоянно себе об этом мысленно напоминала. Минутка моей слабости и печали не должна дать им возможности перестать слушаться вождя.

Пусть лучше на моего беглого мужа охотятся.

В холле меня ждали артефакты. Ножницы, наперсток, измерительная лента, зеркало и ширма. Каким образом последние умудрились перебраться в холл, я вообще не понимаю.

— Ну что? — спросило серебристое лицо с зеркальной поверхности.

— Они тебя не обидели, хозяйка? — поморгала ширма.

— Ух, жалко мы не успели выскочить на крыльцо! — пощелкали лезвиями ножницы. — Мы бы им быстро отрезали что-нибудь!

— Никому ничего резать не будем. Они теперь наши внештатные сотрудники. Выступают в качестве рекламы, демонстрируя, что даже для орков фея может создать модные и красивые одежды. Ждем наплыва клиентов. Все придут за сплетнями. Наша задача — никого не выпускать...

— Живыми? — перебили меня ножницы.

— Без заказов! — уточнила я. — Что вы такие кровожадные-то? Вы же помощники феи! Розы пытались несчастных орков закопать и сожрать. Вы — отрезать им что-то. Не стыдно? Мы ведь вроде как должны бороться за красоту и моду...

— Так мы и боремся, — смутилась Наперсточек и потупила глазки. — Они страшные, клыкастые, зеленые и плохо одетые.

— Расизм запрещен и преследуется по закону. Ну страшные, ну зеленые, ну клыкастые... А мы вот... — Я вздохнула и взглянула на горгулью, вылизывающую хвост. — Розовые. И дурные. Ладно, давайте вернем вас обратно в комнату. А мне еще предстоит думать, как оплатить штраф за сегодняшнее происшествие.

Я оказалась права. Утренняя беготня по городу и феерическое шествие домой со спеленатыми орками никого не оставили равнодушными. Берриус гудел. Жителей столицы распирало от любопытства и желания узнать подробности, обсудить сплетни и увидеть своими глазами ту самую фею. И, конечно, тут самую нечисть, с которой фея — подумать только! — охотилась на орков. И это в наше-то, такое спокойное и приличное время! Прямо посреди столицы!

Дедушка был бы рад. Я с таким размахом проявила силу духа, воли и ног, как представитель фамилии Монк, что — ух! Но он об этом никогда не узнает. Очень надеюсь. Потому что... Не надо, короче.

А вот лучшей подруге я, конечно, все подробно рассказала в вестнике. Должна же я была с кем-то поделиться пережитым ужасом и последующим негодованием на вероломство моего первого встречного мужа. Этот негодяй оказался драконом! Гад чешуйчатый! Он с самого начала знал, что развода не будет! И обманул маленькую, ничего не подозревающую меня. И неважно, что я не фея, а человек и маг широкого профиля. Обманул же! Авантюрист! Прохиндей!

Ну, муж, погоди!

Моника рыдала от смеха, если судить по размытым от слез буквам в ее записке.

«Божечки, Клара, ты неподражаема! Я мечтаю познакомиться с твоей Заразой и с орками, на которых она охотилась. Про дракона... Может, сразу не будем рассказывать о нем твоим родственникам? Вдруг его еще можно исправить? Жалко сразу-то приговаривать. Ты говорила, он симпатичный».

Мы еще немного пообщались, перекидываясь вестниками. И последний заставил меня воспрянуть духом и снова начать надеяться, что это не конец.

«Клара, все не безнадежно. Брак вы не успели консуммировать. Если через год ты останешься девицей, то вас все же смогут развести, несмотря на то, что твой блондинистый гад — гад чешуйчатый. Ну или тебе удастся его отыскать и уговорить пойти против их традиций».

— Мой блондинистый гад — гад чешуйчатый... — задумчиво повторила я вслух фразу из письма подруги.

— Откливаем охотю на длаконива гада? — вскинула голову Зараза и улыбнулась во все клыки. Я передернулась, подумала и кивнула. — Халасо. Хатю гада.

Горгулья вскочила и начала бегать по комнате, подпрыгивая, взмахивая крыльями и ненадолго взлетая. При этом она радостно скандировала:

— А мы идемь на гада! А мы идемь на гада! Уля! Уля! Мы поймаемь гада!

— Дорогая моя, а ты-то чему так радуешься? — озадаченно поинтересовалась я у маленькой нечисти.

— А тиво я одна лысенькая? Отистить гада от тисуи! Будимь вместе лысими. Холосий музь — лысий музь.

Я поперхнулась следующим вопросом и возвела глаза к потолку. В чем-то, конечно, логика у горгульи прослеживалась. Но очень... нечеловеческая.

Лысого мужа я не хотела. Я вообще никакого не хотела, если уж на то пошло. Но особенного — лысого дракона.

Рано утром следующего дня я была разбужена стуком в дверь. Нехорошая тенденция, если честно.

Зараза, решившая сегодня ночью осчастливить меня своей персоной и спавшая в ногах, встрепенулась, перепорхнула к приоткрытому окну, выходящему на улицу, и радостно поприветствовала раннего гостя:

— Пливеть, зиененький! Ты такой холосинький!

Я заинтересованно приподнялась на локтях.

С улицы гортанный мужской голос спросил у Заразы:

— Вождь здесь?

— Зидеся, зидеся... Спить иссе. Будить?

— Буди, нечисть.

— Хозяютька-а-а, — наглая морщинистая розовая морда повернулась ко мне и принялась «будить», глядя в глаза: — Хозяютька, пласипайся. Там денюськи присли.

— Кто пришли? Денежки? — уточнила я, спустив ноги на пол. Ясно уже, что вставать придется, несмотря на ранний час.

— Тама одинь зиененький денюськи плинес.

— Откуда знаешь? — Надевая вчерашний халат, вернувший родной облик, и вчерашние же тапочки, снова принявшие вид тапочек, спросила я.

— Ты зе им сяма велела. Денюсек добыть побойсе и все нам плинести.

Поджав губы, я направилась на первый этаж к входной двери. Открыла, хмуро кивнула орку. Гонцом выступал самый молодой. Вероятно, просто не смог отбиться от такой чести: нести страшному вождю откуп.