Гнев Империи III (СИ) - "Findroid". Страница 44

— Используя колонны, — кивнул я. — Я это уже понял. Поэтому они, умирая, превращаются в ледышки, а тильгриммы это что-то вроде псевдоаватаров. Эдакие фамильяры, несущие частичку силы Стремлений. Я прав?

— В какой-то мере.Тильгриммы — это одновременно и связующий элемент, соединяющий меня и Детей Хлада, регулятор, что позволяет в любой момент зачерпнуть силы. И у всего этого есть контролирующий элемент. Его сделал Познание ещё на заре нашего правления.

— Под “нашим” ты подразумеваешь…

— Других Стремлений, — подтвердил Император. — Мы пришли сюда тысячу лет назад по зову Познания. Он каким-то способом обрел для себя аватар и решил выяснить, сработает ли это с другими. И да, это сработало, но он не учел, что не все Стремления способны уживаться друг с другом. Как же давно это было… Много десятков жизней назад…

На миг мужчина словно погрузился в раздумья, и я крайне деликатно, насколько позволял мой хамский нрав, откашлялся, привлекая к себе внимание. Он моргнул и повернулся ко мне.

— Ты говоришь, что умираешь? — вспомнил я, а то наш разговор ушел куда-то не туда. У меня была тысяча вопросов, но эти слова нужно было прояснить.

— Да, — не стал скрывать он. — Не впервые, но в этот раз я закончу свое существование. Прежде я перерождался в своем старшем сыне, это была особая форма контракта, позволяющая моему прежнему сознанию наложиться на новое.

Я попытался это вообразить, но не смог. Одно дело, когда божественная суть ложится на чужую личность, сливаясь с ней. Но неоднократное накладывание? Так и с ума сойти недолго…

— Значит, Лев должен был стать тобой. Вернее ты им… — я на миг замолчал, осмысливая это. — Ты НАСТОЛЬКО хотел жить?! Ты убивал собственных детей, чтобы продолжить существование?!

Это задело даже меня.

— Они не мертвы. Они продолжали жить как часть меня, пусть и не в той форме, как прежде. Тем более для каждого из них было честью переродиться как Император.

— Да брось. Мы оба знаем, что перенос — это грубая штука. От прежней личности остаются лишь обрывки. Они мертвы, и это ты их убил.

— Да, может быть, — с легкой неохотой признал Хладнокровие, а затем внезапно печально усмехнулся. — В прошлом ты говорил то же самое.

И он замолчал, пригубив напиток из бокала. Мне даже на миг показалось, что он вообще напрочь забыл о моем существовании.

Он действительно вел себя очень странно, словно терял связь с миром, и его то и дело вырывает из реальности.

— Почему в этот раз ты умираешь окончательно?

— Из-за Лизаветы. В тот день, когда Алексей Старцев предал меня, она чуть не погибла.

— Алексей Старцев не предавал тебя! Это…

— Позволь мне закончить, — мягко остановил он меня. Я замолчал, скрестив руки на груди, дожидаясь, когда он продолжит. — В тот день Лиза чуть не погибла. Вернее, погибла. Её сердце остановилось, а душа вот-вот должна была покинуть тело. Её ждала не Вечность, а чрево Хагготта. Его воины метят души своих жертв и поглощают их, насыщая эту тварь. И в тот день, держа тело дочери на руках, я понял, что не могу этого допустить. И единственный способ, который бы сработал, это связывание души с чем-то достаточно сильным. Этой “вещью” стал контрольный элемент.

— Стой…Минуту… Ты передал подобную штуку своей дочери?!

— Да, — немного безразлично ответил Хладнокровие, словно говорил о какой-то мелочи. — И больше я не смогу перерождаться.

Я глядел на Императора, уставшего и казалось потерянного, погруженного в собственные мысли, и теперь понимал значение видения Хильды. Она говорила, что видит Ледяную Пустошь глядя на принцессу и Императора. Всё из-за этого контролирующего элемента. Он создал сложную магическую конструкцию, что подпитывала его, и теперь вся эта сила принадлежит Лизе.

Также становилось понятно, что за странное видение она видела относительно Фёдора. Он не станет наследником престола, а даже если и станет, то будет лишь жалкой пародией на своего отца.

Скверная ситуация…

Тут и до кризиса власти недалеко. Но озвучивать это я не стал, скорее всего Хладнокровие и сам это понимает.

— Не смогу. Да и не хочу… — протянул он. — Видят Вечность и Пустота, я устал. Ты даже представить не можешь, насколько.

— Так давно бы всё бросил, состарился и умер, — пожал я плечами. — Это не так уж и сложно.

— У меня есть обязательства. Перед этим миром, перед людьми этой страны. Считай это моим контрактом, который я обязался выполнить.

— И тем не менее ты предпочел дочь этим людям.

— Предпочел, — кивнул он. — И это означает, что мне пора. Пора закончить с существованием. Я больше не могу называться Стремлением Хладнокровия.

Тут уже я не выдержал и, передвинув стул, присел напротив. Да и выпить бы не помешало, в конце концов не каждый день древнее Стремление говорит, что собирается умереть, но сдержался. Не думаю, что могу себе сейчас позволить такое. Мы ещё не закончили наш разговор, и ситуация очень быстро может измениться на крайне скверную для меня. К примеру, он может решить, что лучше обезопасить свою страну от меня и прибить Стремление Гнева напоследок, предварительно воспользовавшись возможностью выговориться.

— И много тебе осталось? Если конкретно.

— Не знаю. Сейчас мы с Лизаветой связаны. Сила постепенно переходит от меня к ней. И думаю, когда не останется ни капли, я умру.

— А она не станет аватаром?

— Нет. Это вносит определенные ограничения в контроле над управляющим элементом. Она не сможет в полной мере его использовать, но даже так этого хватит, чтобы…

Хладнокровие замолчал, вновь погрузившись в размышления, так и не закончив фразу.

— Чтобы что?

— Ничего. Тебя это не касается.

— Как скажешь, — не стал лезть я.

Интересно, а Лизавета сама в курсе, какую участь отец для неё подготовил? Судя по тому, как упорно она пыталась обрести “самостоятельность”, не становиться женой Беспалова и всё в таком духе, вряд ли. Но теперь становится понятно, почему Император так легко согласился на расторжение помолвки.

— У меня другой вопрос. Что ты собираешься делать со мной?

— А вот это очень хороший вопрос, Дмитрий. Твое существование создает определенные сложности, но я пока ещё не решил, стоит ли оборвать его.

Последние слова он говорил с некоторым пренебрежением, и как по мне, довольно зря. Может мне его и не убить, но я далеко не слабак, особенно теперь.

— Для начала скажи мне, какова суть твоего контракта?

— Вернуть честь своему роду, — не стал скрывать я, ведь по идее он может одним росчерком пера мог выполнить его. Дать Дмитрию Старцеву титул князя или даже великого князя, и одновременно с этим обвинить Павла Беспалова в государственной измене, но… что-то мне подсказывало, что всё будет не так просто.

— Это будет сложно, — задумчиво произнес Император. — Учитывая насколько сильно был обесчещен род Старцевых.

— А по мне всё просто. Всё в руках Императора, да будет править он вечно, — последние слова я сказал с нескрываемым сарказмом.

— И зачем мне тебе помогать, Гнев?

— Затем, что я тоже могу быть полезен. Как я понимаю, война с Османской империей всё ближе. Хагга пробуют твою магическую защиту на прочность. Так как насчет того, чтобы воспользоваться моей помощью? Думаю, вместе мы…

— Нет, — сухо, почти равнодушно произнес Император. Впрочем, эмоции из Хладнокровия вообще сложно вытянуть.

— Почему? Ты сам говорил, что хочешь защитить свою страну, и даже если тебя не станет, останусь я.

— Потому, что это МОЯ страна. МОИ люди. Не твои, ГНЕВ, а МОИ. Каждый из них принадлежит мне, телом и душой, — он говорил медленно, но с каждым его словом комната наполнялась холодом.

Несколько секунд он удерживал поистине колоссальную мощь, я буквально чувствовал её и невольно пятился назад, чувствуя давление. Но в конце концов он действительно не попытался меня убить, а просто отпустил эту мощь.

Я сразу вздохнул с некоторым облегчением.