Сосед года (СИ) - Вечер Ляна. Страница 32

— Жена? — доктор сдвигает очки к кончику носа и изучает меня внимательным взглядом.

— Да-да, — киваю, — я жена, — и дёргаю дверь. — Орлова я.

— Тогда подождите минуточку, — заходит за мной. — Я дежурный врач. Осматривал вашего мужа при поступлении.

— Как он? — замираю.

В полумраке больничного коридора витает запах лекарств, из палат доносится храп, а где-то в умывальнике капает кран. Атмосфера давящая, а нервы у меня шалят.

— В целом ничего страшного. Но я советовал ему остаться под наблюдением врачей ещё несколько дней, а он домой рвётся. Утром, говорит, после обхода напишу отказ и прощайте. Вы поговорите с ним, — кладёт руку мне на плечо, — попробуйте убедить. Иногда последствия травм видны не сразу. Лучше пусть побудет у нас денёчка три-четыре.

Дядечка-врач старой закалки — это сразу видно. На пациента ему не плевать.

— Да, спасибо. Я обязательно поговорю с ним.

Доктор идёт по своим делам, а я шагаю в палату номер пять. Дверь открыта, внутри темно, но свет уличного фонаря пробивается в окно, и я могу разглядеть на одной из двух кроватей моего Орлика.

— Сань… — зову шёпотом.

— Котёна, какого хрена?! — пытается встать, но у него не получается.

— Куда ты рвёшься, боже мой! — быстро иду к нему. — Успокойся, пожалуйста, — присаживаюсь на край кровати. — Ох, ё-моё… — замечаю швы на лбу.

— Попросил же Витька отвезти тебя на новую хату, — перехватывает моё запястье, когда я пытаюсь погладить его по голове. — Что началось-то?

— Отвезёт, — от волнения кусаю губы. — Потом.

У меня не хватает смелости «обрадовать» Орлика новостями. Он тут после аварии со швами на голове, а я ещё добавить собираюсь…

— Не надо было тебе приезжать, котён. Зачем, ну? — сжимает мои пальцы в огромной лапе.

— Затем, что это я виновата, — отворачиваю голову. — Позвонила тебе в панике и вот…

— Глупости перестала говорить, — товарищ мент переходит на привычный приказной тон. — Дорога — каток. Я мог вляпаться и в другое время. Ты лучше расскажи, что там с батареей?

— Прорвало батарею, — сглатываю тугую недоговорку, которая стоит комом поперёк горла. — Но уже всё нормально, — улыбаюсь нервно.

— Ох, котёна, у тебя всегда всё в порядке, — Орлик прижимает меня к себе.

Не уверена. Точнее, уверена, что не в порядке, но поговорить об этом с Саней я не могу. Не сейчас точно. Вид у него, конечно…

— Что врачи говорят? — шепчу в крепкое мужское плечо, стараясь не заплакать.

— Да их не понять! — товарищ следователь возмущён. — Сотрясение у меня, ушибы. Ничего смертельного, но в больнице надо остаться. Я до утра тут побуду. Дождёшься меня? — слабая улыбка мелькает на бледных губах.

— Сань, давай без геройств, — отстраняюсь и заглядываю ему в глаза. — Тебе лучше подольше остаться в стационаре под наблюдением.

— Ты от меня избавиться хочешь, я не понял?! — в шутку наезжает.

— Конечно, — киваю. — Я любовника завтра в гости пригласила.

— А-а, ну тогда я останусь здесь ещё на пару дней. Не люблю мешать людям, — щипает меня за попу.

— Ой! — вскрикнув, прижимаю ладонь к губам. — Мы сейчас в отделении всех перебудим, — шепчу.

— Да фиг бы с ними, — вздыхает и удобнее устраивается на скрипучей кровати. — Но у меня башка болит, да… Машину жалко. В ремонт кучу бабла влить придётся.

— Ну какая машина, а? — глажу моего Орлика по руке. — О себе подумай. Останься в больнице, пусть тебя обследуют, полечат.

— А ты одна будешь? В чужом районе на отшибе города? — хмурится. — Не, котён, так не пойдёт.

— Что я маленькая? — делаю большие глаза. — Справлюсь.

— Мне эта идея не нравится.

А мне не нравится давать ложные показания товарищу следователю. Только других вариантов я пока не вижу. Вид и состояние у него не самые бодрые, ещё и машину разбил. Язык не поворачивается добить Орлика «хорошими» новостями.

— Не останешься в больнице — я никуда с тобой не перееду. Понял? — ставлю ультиматум.

— Кто тебя спрашивать будет? — Саня гнёт бровь. — Через плечо перевалю и утащу, куда захочу.

Захотеть — не проблема, было бы куда. Но по факту некуда.

Мне приходится долго и упорно уговаривать Сашу остаться в больнице. На языке, кажется, мозоль появилась. Но в конце концов мой Орлик сдаётся с формулировкой «Ладно. На отшибе города по-любому лучше, чем с Танькой за стенкой». Победа! Я обещаю Сане звонить и писать, как только телефон высохнет. А завтра в приёмные часы принесу ему покушать и вещи всякие нужные. Один камень с моей души падает.

И вроде всё более-менее, но… на сердце гадко. Я ничего не рассказала Саше. Больше того, я ему соврала. Но иначе бы он точно рванул со мной. И не утром, а прямо сейчас. Этого я допустить не могу.

Расскажу товарищу следователю всё, но только перед выпиской. К тому времени я хоть какую-то часть проблем улажу, а остальное мы решим вместе. Сейчас пусть лечится и ни о чём не думает.

— Как Саня? — спрашивает Витя, как только я сажусь к нему в машину.

— Сотрясение мозга, ушибы и швы на лоб наложили, — вздыхаю.

— Кости целые — уже неплохо, — прагматично замечает следователь. — Что по поводу хаты сказал? Сильно расстроился?

— М-м… — поджав губы, поворачиваю голову к Вите. — Я ничего Саше не сказала. И тебя прошу помолчать пока.

— Врать Орлову? — смотрит на меня как на душевнобольную. — Он меня потом закапает на фиг!

— Вить, послушай, — делаю глубокий вдох, — Сашка рвался из больницы скорее выписаться, а ему нельзя скорее. Я с врачом говорила.

— Ты же сказала, у него ничего серьёзного.

— Да, я сказала! — нервничаю. — Но есть травмы, которые аппаратура сразу не видит, а через несколько дней они проявляются. Короче, Сашке надо остаться под наблюдением врачей, а если ему сказать, что я с той квартиры не съеду… — выдыхаю плавно.

— Понял-понял, — Витя заводит мотор. — Буду молчать.

Глава 41

Эта ночь была длинной. Я губы в кровь искусала, отвечая на смски Орлика. «Как тебе квартира? С Фомой подружилась?» На Фоме я едва не прокололась. Фома оказался тем самым котом, за которым надо было ухаживать. Кто бы мог подумать, что Витин друг назвал котика Фомой! Вывод: врать Сане ужасно сложно. А потом меня мучила совесть.

В общем, поспать не удалось — в семь утра пришла Вера Иванна.

— Ашотик в гараж за сварочным аппаратом поехал, — соседка пьёт горячий чай у меня в зале. — Скоро вернётся и всё починит.

Оказывается, наш сосед снизу пять лет в ЖЭКе сантехником работал. Он давно оттуда уволился, но руки всё помнят.

— Спасибо, Вера Ивановна, — кручу пустую чашку в руках. — Сильно я вас затопила?

— Ай, да ну сильно, — бабуля отмахивается. — Потолок белить — не паркет менять, знаешь ли.

— Это точно, — вздыхаю. — Простите, что так вышло. Потолок я у вас побелю обязательно.

— Танька должна прощения просить и потолок мне белить, — фыркает бабуля. — Только от неё не дождёшься.

— Ну да, — улыбаюсь грустно, — не дождёшься. — Она с хозяев этой квартиры за паркет деньги требует. Знает, что они с меня возьмут.

— Не вздумай ей платить, — Вера Ивановна грозит мне пальцем. — Ни копеечки. Поняла?

— Не знаю как правильнее поступить, — вздохнув, наливаю себе чай. — С одной стороны, не стоит ей платить. Она потоп устроила, а не я. Но не отстанет ведь. У неё отец юрист.

— Хренист! — фыркает старушка. — Не взду-май, — снова грозит мне пальцем. — О! Слышишь?

Дверь Саниной квартиры хлопает, и по лестнице цокают каблучки.

— Пошла куда-то, — пожимаю плечами.

Вера Ивановна кряхтит, встаёт и ковыляет к окну. Стоит в полуметре от тюля, наблюдает.

— Вспомнили папашу — вот и он, — ворчит. — Танька с ним куда-то уехала, — поворачивается ко мне.

— Ну и что?

— Что-что?! — всплеснув руками, соседка идёт ко мне. — Вставай и беги на рынок, — тянет меня за руку. — Он сегодня до двенадцати работает — успеешь.

— Зачем на рынок? — растерянно хлопаю ресницами.