Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна. Страница 14

— Вера? — я резко разворачиваюсь на папин голос. Папа стоит за дверью, несмело приоткрыв дверь, и заглядывает в комнату.

От охватившей меня злости даже забываю, что он дома, что мог слышать наш разговор, и теперь гоняю в голове всевозможные объяснения. Но папа меня опережает:

— Не хочешь посидеть, фильмец посмотреть? — у меня сердце отпустило от его слов, еще бы чуть и точно из груди вышло, — как в старые добрые? — добавляет он, видимо, ошибочно толкую мое молчание.

— Ну конечно!

Я действительно рада возможности провести вечер с папой так, как мы делали это раньше: он искал для нас с мамой какой-нибудь интересный фильм, мама готовила перекус из бутербродов и газировки, а я натаскивала в зал подушек и одеял. И вот так по-семейному, втроем, закутанные в одеяла и с сухомяткой в руках мы проводили по два часа у экрана. Теперь вот только мы с папой можем возобновить нашу давнюю традицию, пока мама ублажает Толика.

Мы смотрели новую комедию, много смеялись, болтали обо всем подряд. Я вдруг осознала, что впервые с момента, когда Толик переступил порог нашей квартиры, чувствую себя счастливой. К концу фильма я едва держалась, чтобы не заснуть у папы на плече — сказалась учебная неделя и усталость.

Уже вернувшись в свою комнату и лежа в прохладной кровати, я в полудреме улыбалась небывалой легкости разума. Оказывается, все, что нужно человеку для расслабления — провести уютный вечер со своими родными.

Когда на следующий день я собираюсь на встречу с одногруппниками, папа не устает отпускать шутки в мой адрес — так он радуется, что я привыкаю к новой жизни и начинаю развлекаться. Для такого обыденного события я выбираю обычное платье с пышной короткой юбкой. Ничем непримечательное кроме своего красного оттенка. И когда мы с Ирой входим в кафе, где договорились встретиться с остальными, понимаю, что не прогадала.

Компания собирается быстро — присутствуют почти все, кроме, естественно, тройки спорстменов во главе с Радецким, но я этому только рада, ведь у меня есть возможность вести себя обычно, расслабиться и не выдумывать никакие колкие ответы. Мы заказываем еду и алкоголь, и я, скрепя сердцем, позволяю себе съесть не только овощной салат, но и пару кусков пиццы. Пью, правда, мало и только легкие коктейли, чем переодически привлекаю к себе общее внимание.

— Вера, ты не поддержишь? — кричит мне староста с другого конца стола, поднимая в воздух очередную рюмку.

— Ну давай, расслабься, — вторит ей паренек в очках, чье имя я подзабыла.

— Вер, ну правда, так знакомство лучше пойдет, — поддакивает еще одна темноволосая девчушка с забавным ежиком на голове.

— Я с вами, — улыбаюсь, но тянусь к своему коктейлю, из-за чего ребята начинают завывать, но все же мы чокаемся и пьем за очередной тост «за знакомство».

— Вера, мне конец! — Ира, до этого веселая и расслабленная, вдруг вцепляется в мое плечо.

— Чего? — в общем веселье, да и под действием алкоголя даже не понимаю, о чем она говорит, пока не указывает в сторону входа, где стоит собственной персоной компания Радецкого в сопровождении трех девушек, которых будто только что из копировального аппарата достали, в одной из которых узнаю Диану — ту самую, с которой меня Димка знакомил. Господи, да где они таких находят — одинаковых, будто сошедших с билборда с рекламой клиники пластической хирургии? Ну только у Дианы цвет волос светлый, а две другие явные шатенки.

Начинаю припоминать, что Ирка променяла белобрысого придурка на нашу компанию, перевожу взгляд в его сторону — он нас заметил, как, впрочем, и все остальные. Будь я на месте Иры — бежала бы, сверкая пятками, на Мартынова ведь смотреть страшно — можно окаменеть, как от взгляда медузы Горгоны. Он явно зол и явно на Иру, учитывая, как прожигает беднягу взглядом. Но я ведь не Ира?

— Успокойся, — шепчу я ей, — он нашел себе развлечение на вечер.

— Вер, он сюда смотрит, ой мамочки!

Я еще раз перевожу взгляд в их сторону и, к своему сожалению, и сожалению Иры, вижу, как все трое идут в нашу сторону. Ладно хоть без баб своих — и на том спасибо. Мысленно чертыхаюсь — ну кто просил все портить? Опять нужно голову в порядок приводить и быстро, ведь Мартынов первым подлетает к нашему столу и басит на все кафе:

— Вот это встреча!

— Ворона, и ты здесь! — ржет Радецкий. И только Миша стоит немного в стороне, как бы наблюдая за разворачивающимся действием.

— Егор, Марк, Мишка! — орет обрадованная староста, — все-таки пришли? Присоединяйтесь!

— Нет уж, обойдемся! — нетерпеливо рычит в ответ Мартынов, впиваясь взглядом в испуганную Ирку, — пошли! — обращается он к Ире, и не дожидаясь ее действий разворачивается и уходит. Я машинально хватаю подругу за руку и не даю встать, а то эта добрая душа, уже подниматься начала.

Мартынов быстро замечает, что Ира не с ним, и… Взрывается. Ох, такое зрелище даже в Ключевской сопке никто не наблюдал. Подскакивает к нам в один здоровый шаг и тянется к Ирке, но я проворно придвигаюсь к столу и мешаю его маневру.

— Мартынов, тебе чего? — спрашиваю, невинно хлопая глазами. Благодаря ему глаза всей группы теперь направлены в нашу сторону, ведь все уже привыкли к нашим перепалкам и ждут очередное шоу.

— Тебе какое дело? — огрызается он и снова тянется к Ире, а я улавливаю запах алкоголя, исходящий от него, — пошли по-хорошему! — обращается он к Ире. Она сидит ни жива, ни мертва — вся бледная, едва не плачет. Понимаю, что ответить она не сможет.

— Сгинь, бабайка, ты уже достаточно нас напугал, — говорю я, посмеиваясь, а сама оттесняю Иру подальше от взбешенного хорька.

— Ворона, не лезь в это, — предупреждает меня Радецкий, хочу ему ответить, но Мартынов начинает орать на Ирку:

— Рыжая скелетина! Дурака из меня сделать решила?

— Никто из тебя дурака не делает, это полностью твоя инициатива, — отвечаю спокойно.

— Пойдем поговорим! — не унимается Егор.

— Ты иди сначала протрезвей, а потом уже поговорите.

— Я не с тобой разговариваю!

— Да чего истерику разводить? — снова вмешивается Радецкий, — пусть выйдут, поговорят. Ничего он с этой дурехой не сделает.

— Марк, ты из принципа игнорируешь здравый смысл или у тебя к нему неприязнь? Никуда она с ним, — тычу в Мартынова, — не пойдет.

— Если ты сейчас не заткнешься… — грозит Мартынов.

— Прости, а твой психиатр в курсе, что ты здесь?

— Ворона, угомонись уже! — кричит Радецкий. Замечательно, и как мне удается их из себя выводить?

— Вы думаете, если будете орать на меня громче, я буду тише слушать? — теперь уже я выхожу из себя, — Мартынов, тебе за себя не стыдно? Прилетаешь сюда, как тасманский дьявол: слюной брызжешь, кричишь что-то невразумительное. Хочешь с кем-то поговорить? Зеркало всегда в твоем распоряжении — у него выбора нет. А у Иры есть и она с тобой идти не хочет! — на всякий случай оборачиваюсь к ней, ища подтверждения своим словам, и Ирка тут же кивает тройку раз.

— Ворона…

— Миша, ты вроде в адеквате, — обращаюсь я к единственному не принимающему участие в нашем споре из их стройки, — забирай их и уводи.

— И правда, ребят, — наконец, подоспевает помощь от одногруппников, — не хотите нам компанию составить — идите куда шли. Ваши разборки — Ваше дело.

— Вот именно, — возмущается Наташа — та самая, с кем я познакомилась в первый день, — идите, не портите настроение.

— Если Ирка захочет — потом поговорите, — добавляет староста.

— Вот видите, ребята, мы все одного мнения, — не скрою, самодовольно заявляю я.

Радецкий, наверное, во мне дыру прожечь хочет, Мартынов испепеляет взглядом Ирку.

— Пошли, Казановы неудачники, — впервые говорит Миша, но почему-то разворачивается и уходит в одиночестве. Помог называется.

И о чудо, Радецкий уходит и тянет за собой своего белобрысого друга. Ну, Ирку мы отстояли, к счастью. Правда, что нас дальше ждет? Но об этом я решила не думать, да к тому же зачем-то ляпнула им вслед:

— Идите-идите. Вы из тех людей, с которыми приятно прощаться.