Наследница Бабы-Яги (СИ) - Вериор Лика. Страница 41

Все промолчали, а я направилась к Двери. Она поддалась мне без всякого сопротивления, и уже на крыльце я вдруг подумала:

— Петь, спросишь у Алека? Если есть желание прогуляться, пусть приходит, раз все вместе идём.

Вита снова вздёрнула брови, в этот раз крайне показательно — чтоб я заметила, но я — тоже крайне показательно — проигнорировала её.

Петя достал телефон, и через несколько секунд заговорил:

— Алек, мы в Навь. Пойдёшь? Хорошо, ждём. Выключи по-братски телек у меня. Да. И ветровку захвати. Давай. Спасибо.

У меня был свой интерес в том, чтобы инквизитор пошёл с нами. Из-за истории с шишигой я вообще в Навь после заката одна не совалась. Кот, конечно, особенный, но всё же с ним тоже боязно, как и с Петей, а вот с Алеком… С ним спокойнее как-то. У него и штучки волшебные всегда при себе, и опыт есть, и знания.

Алек был у нас через минуту, принеся с собой обещанную ветровку и уже привычное табачно-парфюмное амбре. К счастью, я была довольно далеко, ещё и на свежем навьем воздухе, иначе бы задохнулась. Остальные этот аромат и вовсе не замечали, мне, видимо, одной он казался просто невыносимым. Впрочем, какой Алек, такой и…

Ладно, я предвзята. Если не считать непомерное эго, чувство собственной важности, периодический нарциссизм, тяжёлый парфюм и вездесущее высокомерие — может он и не прямо такой ужасный. Вон, возится с нами, «детишками». Жаль только, что не считать эти, несомненно, яркие черты личности инквизитора никак не выходит.

Хотя, кому жаль? Мне, в общем-то, не жаль.

Погрузившись в идиотские размышления, я не заметила, как Алек и дядя Олег удивились друг другу. Они оба «окнули», что прошло мимо моего внимания, а вот на протянутые для рукопожатия руки я смотрела пристально и с интересом.

— Не ожидал вас тут увидеть, — сказал Алек.

— А уж я-то. Не думал, что вы в родстве. А почему мы не знаем?

— Наши структуры тоже хорошо работают.

— Не спорю. И всё же? Почему не в реестре?

— Алексей вышел из дел, с Ковеном не сотрудничает и семью покинул.

Только сейчас, на чинно проговоренном Алеком «Алексее», я поняла, о чём эти двое говорят. Получается, дядя Олег и не догадывался, что эти Минины, мои соседи (я уверена — то, что они Минины, глава Незабудковых узнал), и Минины, сотрудники Ковена, — родственники. Странно только, что он не провёл параллели между Алексеем Никоновичем Мининым, отцом Пети, и Верховным главой Ковена Никоном, фамилия которого тоже общеизвестна. Ну или хотя бы с Алеком Никоновичем Мининым, с которым, оказывается, знаком. Видимо, не глубоко копал.

— Это же, получается, и у нас подчистили, — дядя Олег хмуро почесал подбородок.

Алек только плечами пожал.

Так, длиннорукий Ковен и в ФСБ-шные архивы залез. Главная правительственная структура колдовского мира начинает обрастать не самыми пушистыми деталями.

Что ж, думаю, мужчины закончили свою сугубо профессиональную беседу. Тогда…

— В путь! — провозгласила торжественно и спрыгнула в высокую траву.

Сказ двадцать третий. Сомнение об одном, а всему проходу не даёт

От Нави Незабудковы были в восторге. Буквально про всё они спрашивали: «А это просто, или…»

— А это просто дерево? Такое необычное! Точно волшебное! Обычное? Ну ладно… А это? Не видела таких цветов раньше. Крапива цветущая? Ну ладно… А это что, птица Гамаюн? В смысле просто ворона? Большая такая… Ну ладно…

Когда мы подошли к озеру, они были одновременно и в восторге, и полны разочарования. Даже уже не спрашивали ничего — просто, не просто. Но вот когда Водяной на поверхность вылез — визгу было!.. Даже дядя Олег не сдержался.

Потом и с котом Степаном познакомились, тётя Алёна сразу же спросила про Пушкина — иногда мы с ней очень похожи.

Шли мы парочками в основном: дядя Олег переговаривался с дядей Алеком, Петя веселил тётю Алёну, отчего она беспрерывно хихикала, я же шла под ручку с Витой.

Белки, можно сказать, с нами гуляли, только ни слова не проронили — не доверяли людям. Я не наставила, не хотят — не надо. Хотя, когда перед нами вдруг появился Волк, я подумала, что белки заразы — самые настоящие. Они ведь точно знали, что встретим его, могли бы хоть предупредить!

Но не предупредили.

Визг, крики, шокированный Волк с какими-то красными пятнами на шерсти…

Дядя Олег могучим жестом задвинула нас к себе за спину, Петя прикрыл с другого бока, а Алек выскочил вперёд, держа на вытянутой руке очередную висюльку.

Кот зашипел и запрыгнул на дерево. Волк шуганулся, с его плеча упал этюдник и разлетелся по земле красками и кистями. Его слишком белые, словно не звериные, зубы оскалились, морда сморщилась и пошла глубокими складками, он припал к земле и зарычал. Персиково-серая шерсть встала дыбом, словно иглы.

Рык перешёл в скулёж, жалобный и грозный. Волк прижался к земле щекой, потом другой, будто пытался избавиться от чего-то мешающего, тело было странно напряжено, из-под густой шерсти выглядывали обтянутые кожей гости.

Я смотрела на Волка через чужие спины в отупелом шоке, словно приклеенная к месту, не в силах даже дёрнуться.

Утонувший в боли вой разрезал моё оцепенение, я ощутила ком в горле и удушливую тошноту, солью разлившуюся во рту.

— Нет! Нет! — протиснулась вперёд, вырвалась, когда кто-то попытался остановить меня за руку, немыслимым образом оказалась возле Алека и буквально всем телом вырвала из его рук опасный медальон.

Неизвестный металл обжог руку, я выбросила его далеко в кусты, за спину Незабудковым и Пете, а сама бросилась к Волку, который притих, избавленный от страданий.

— Ему же было больно! Ты с ума сошёл? — посмотрела на Алека снизу вверх, он осоловело переводил взгляд с меня и Волка на улетевший медальон. — Волк? — погладила пушистую голову. — Ты как, Волк?

— А мы говорили! — послышалась в ветвях, отчего все, кроме меня, заозирались. — Говорили! Злые! Злые! Злые люди!

— Это белки, — проговорила тихо, продолжая гладить Волка. Он пошевелился, перевернулся грузно и открыл голубые глаза, уставившись в небо.

Алек метнулся было к нам, защитничек, но я смерила его злым взглядом.

Столького хотелось наговорить! Прямо в груди заболело от невысказанных слов, но я держалась. Это стресс. И Алек, в сущности, не виноват. Он придурок. У них там, в Ковене, видать, принято над живыми существами издеваться. Он увидел в Волке опасность и предпринял логичные в своём представлении действия. Если бы Волк был действительно опасен, и Алек не отреагировал так, как отреагировал, нас бы разодрали на мелких человечков. По всем кустам. И на деревья бы наверняка попало.

Но какой же он всё-таки… садист. Инквизитор, мать его.

— Это Волк, — посмотрела на всех обиженным взглядом. — Он тут живёт, любит рисовать. Это краска, — пояснила в ответ на испуганные взгляды. — Волк? Что ты рисовал?

— Маки, — он вздохнул, так и продолжая смотреть в небо. — Там поле такое!.. Очень красиво!

— Верю. Как себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Нет. Испугался больше. Знаете, госпожа ведьма, это было похоже на первый оборот. Я бы, наверное, даже попросил повторить…

— Уж не надо, — фыркнула. — Обернёшься ещё. Не раз.

— Да кто его знает…

— Надежда умирает последней, — заметила. — Вставай, хватит валяться. И вы, — посмотрела на остальных, — надо помочь тут всё собрать. Волк, ты прости их, они первый раз таких крупных волков видят.

— Понимаю, понимаю. Деревенские, вон, раз в неделю меня точно наблюдать могу, а всё туда же…

— Люди, — вздохнула патетично.

— Вот-вот, — хором ответил Волк и белки с дерева.

— Чего вы смотрите, собирайте давайте! Вит, глянь в кустах алекову висюльку. Привела, называется, на свою голову! Дикие вы все какие-то. Хорошо хоть в Водяного ничем не тыкал, — наградила Алека многозначительным взглядом. — Он бы потом от такого позора не отмылся. Чем это ты вообще?

— Заговоренным серебром.

— А меня чего обожгло? Премерзкая штука!