Любовь и варежки (СИ) - Бархат Тара. Страница 2

- Мам, ты думаешь, это правда? Сто процентов это мошенники! Мне вот кажется, что нам сейчас позвонит «лейтенант Пупкин» и скажет: «Ваш отец попал в аварию, он сбил пешехода, скиньте денег на такую карту, чтобы мы замяли дело и бла-бла-бла…» - пытаясь спародировать мужской голос, ответила Кира, - И начнут нам вешать лапшу на уши, чтобы мы раскошелились.

- Да с чего ты это взяла? – мама все больше расстраивалась, - Твоему папе уже не двадцать лет, могло случиться, все что угодно. Отправь мне сообщением все, что тебе там надиктовали, буду разбираться.

- Господи, ты самый настоящий паникер, - резюмировала Кира, - Сейчас скину, жди.

И, сделав фото бумажки с записями, отправила маме.

Кира вовсе не была бесчувственной, как может показаться. Просто чтобы заставить ее волноваться или переживать из-за чего-либо, нужно было приложить немало усилий и предоставить кучу доказательств. В свои семнадцать лет она никогда не унывала, всегда старалась всех поддержать. Она могла расстроиться только тогда, когда своими глазами видела беду или результат какого-то происшествия. Тем более, сейчас развелось столько мошенников. Нужно держать ухо востро.

Ну, а в такое чудесное время, когда на носу Новый год, а через месяц стукнет восемнадцать, расстраиваться вообще было преступлением. Поэтому, пока она не получила подтверждения от мамы, что с папой правда что-то произошло, она спокойно продолжала писать сочинение и подпевать незатейливой песенке, звучавшей по радио.

Но когда она услышала от мамы, что, оказывается, папа почти месяц страдал от болей в сердце, но скрывал это от них, то тут же со слезами на глазах кинулась одеваться, одновременно вызывая такси. И готова была кинуться на шею и расцеловать того, кто помог ее отцу, вызвал скорую и все время был рядом с ним.

А в это время, на другом конце города, в Областной клинической больнице №1, на хлипком пластиковом стуле грязного серого цвета сидел темноволосый хмурый парень и пытался подавить в себе чувство раздражения. Сейчас он должен был сидеть на собеседовании в компании мечты и отвечать на вопросы своего будущего работодателя. Такой шанс выпадает раз в жизни.

А тут этот пожилой мужчина.

«Когда знаешь о своих проблемах с сердцем, то в такой мороз дома надо сидеть», в который раз про себя возмущался он.

Но уйти и не узнать о самочувствии того, кому он помог, был не в силах. Молодому человеку жизненно необходимо было знать, что он хотя бы для чего-то пригодился в этой жизни. И что он не зря прожигает свою жизнь.

Знал бы этот бедолага, что совсем скоро ему придется столкнуться с бешеным ураганом по имени Кира…

Ну, а сейчас, он сидел, как обычно в одиночестве, к которому привык за почти пять не очень веселых лет. Ну, кроме очень томных и приятных ночей, и не подозревал, что к нему на всех парах мчится что-то светлое, теплое и хорошее.

- Господи, доченька, наконец-то ты приехала, - кинулась обнимать Киру мама, когда та только вбежала в зал, - Я так переживаю, так переживаю, - всхлипывала она, сжимая руки все крепче и крепче.

В конце концов, Кире пришлось практически оттолкнуть маму от себя, чтобы дать себе немного воздуха.

- Мам, давай, глубоко вдохни и расскажи мне все, что знаешь.

- Да-да, доченька, конечно, - стараясь держать себя в руках, вытерев глаза и высморкавшись, ответила мама, - А папа твой, тот еще молчун… Нет, ну надо же: месяц терпеть боли в сердце и ни слова не сказать родной жене!!! – потихоньку злясь, возмущенно сказала она, - И ведь понимал, что от его молчания всем будет только хуже! Но нет, все равно был тише воды, ниже травы.

Ну, как раз это Кира могла понять. У папы с мамой разница в возрасте была одиннадцать лет, и он никогда не хотел, чтобы хоть кто-то считал его стариком. Он и правда, для своих шестидесяти лет, выглядел просто великолепно. Никто при первом знакомстве не давал ему больше пятидесяти. Поэтому, рассказать о том, что у него есть какие-то болячки, было для него равносильно тому, чтобы признать свою несостоятельность, как мужчине.

Мама всегда говорила, что таких трогательных ухаживаний и такой нежной заботы она не знала никогда. И думала, что уже не наступит то время, когда она будет иметь свою семью. До того момента, как увидела папу Киры. Она с самого первого свидания поняла, что хочет прожить с ним всю жизнь. И как хорошо, что это желание оказалось взаимным. Как потом друзьям признавался Владимир, папа Киры, он настолько сильно боялся того момента, когда она спросит о его возрасте, что после каждого свидания в нем боролись два чувства: тоска, от того, что свидание кончилось, и облегчение, что тема возраста снова не была задета.

Каково же было его удивление, когда Марина, мама Киры, спустя два месяца их отношений, взяв его за руки и нежно глядя ему в глаза, сказала: «Я вижу, что тебя что-то гложет и у меня есть подозрение, что ты беспокоишься о том, что я намного моложе тебя… Да, я вижу, что разница существенная, но точные цифры меня интересуют в последнюю очередь. Я твоя. Я тебя люблю. И мне плевать на то, какой возраст сообщит мне твой паспорт».

После этих слов, Владимир, не думая ни секунды, тут же встал на одно колено и с трепетом в голосе произнес те самые слова, которые навсегда изменили их жизнь. А ее положительный ответ сделал их самыми счастливыми на свете.

Кира всегда с умилением смотрела на то, как ее родители до сих пор, спустя столько лет, с любовью смотрят друг на друга. И для себя твердо решила, что ее семья должна быть такой же теплой, нежной, заботливой и любящей. А как иначе? Какой смысл тогда жить, если не радоваться каждый день от того, что рядом с тобой самый ценный человек в мире?

Вздохнув, Кира постаралась успокоить маму:

- Мамуль, я понимаю твое возмущение, но ты его тоже постарайся понять. Будь ты на его месте, с таким же характером, как у него, разве поступила бы иначе?

- Да, милая, ты права, - мамины глаза стали наполняться слезами, - Но я его так люблю…

Тут она уже не выдержала и разрыдалась так сильно, что парень, сидящий в конце коридора, даже вздрогнул и посмотрел в их сторону.

До этой минуты он старался сделаться как можно незаметнее и вжимался в стул, надеясь, что никто не обратит на него внимания. В первую секунду, когда сюда влетело это яркое и громкое существо, он не мог отвести от нее взгляд. Она просто приковывала к себе все внимание. Пушистые темные волосы торчали из-под шапки и укрывали ее плечи, и в них просто терялись ярко-оранжевые шапка и шарф. К слову, шарф вообще держался на честном слове: большая его часть все время летала где-то за спиной хозяйки и вот-вот грозила упасть на пол. Вообще, складывалось ощущение, что при выборе одежды, она руководствовалась одним правилом: если не надеть на себя яркую вещь, то день прошел зря. Потому что, помимо оранжевых шапки и шарфа, на ней были надеты: кислотно-зеленого цвета куртка, светло-синие джинсы, белые ботинки на огромной подошве и как вишенка на торте – нереально пушистые ярко-желтые варежки.

Он сразу догадался, что это семья того самого мужчины, которому он помог. И он уже пожалел, что решил дождаться конца операции. Но теперь ему ничего не оставалось, кроме как сидеть тихо и не отсвечивать.

- Ну, а теперь то что? Сколько уже идет операция? Какие прогнозы у врачей? – закидывала Кира свою маму вопросами.

- Прогнозы хорошие, он же у нас вон какой молодец. Поэтому врачи ни капли не сомневались в успешном итоге операции.

- Кстати, мам, они объяснили, почему мне позвонили, а не тебе? Как-то логичнее жене звонить, а не несовершеннолетней дочери…

- Да, - улыбнувшись, ответила мама, - Объяснили, - снова высморкалась она и стала теребить носовой платок в руках, - Сказали, что твой телефон он помнил наизусть и сразу его продиктовал, не стал рисковать и тратить время на добывание моего номера из недр своего телефона.

- Ясненько, - с ухмылкой ответила Кира.

Ее номер телефона действительно заканчивался на пять одинаковых цифр, что делало его очень легким для запоминания.