Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel". Страница 59

С той секунды, как губы Дмитрия наконец сомкнулись, я пришла к окончательному пониманию двух вещей: к тому, что ненавижу его всем сердцем, и к тому, что больше никому не позволю что-то делать за меня.

Антон поступил правильно, и в этом я его не виню. Влас сохранил мой секрет, и я чрезвычайно ему за это благодарна. Но всё это пора заканчивать.

— Выходи, — Рис кивает на дверь. — А то они надумают себе всякого.

Не совсем понимаю, что он имеет в виду, и всё же толкаю дверь от себя, покидая наполненную горячим воздухом ванную комнату.

— Что на завтрак? — спрашиваю, замирая в дверном проёме, ведущем в кухню.

Артур стучит ложкой по кастрюле, стоящей напротив него на столе.

— Овсянка, сэр.

Я морщу нос.

— А больше ничего нет?

— Ну, ты можешь сама что-нибудь приготовить, — произносит Дмитрий. — Ты же достаточно для этого самостоятельна.

Он встряхивает газету, аккуратно складывает её. Когда Дмитрий отправляет свою опустевшую кружку со следами кофе на белоснежной керамике в раковину, он не смотрит на меня. Когда идёт на выход из кухни (и мне приходится прижаться к косяку, чтобы пропустить его), тоже.

Так кто из нас ведёт себя, как ребёнок?

— Попросила бы у него прощение, и дело с концом, — шепчет Артур.

Я слишком голодна, чтобы тратить время даже на приготовление бутербродов, поэтому накладываю целую тарелку каши и принимаюсь за еду, игнорируя слова Артура. Но он явно не собирается уступать. Взгляд, которым он высверливает во мне дыру, называется: «Я — старше, и я знаю, как лучше».

Для кого лучше только? Вот вопрос.

— Я здесь не единственная крайняя, — отмечаю я, прожевав.

Артур устало вздыхает.

— Слава…

— Что? — я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить ложкой по краю тарелки. — Если бы я чувствовала вину, я бы уже давно попросила прощения. А так — не собираюсь. Он может дуться хоть целую вечность, мне всё равно.

Тень недовольства во взгляде Артура сменяется жалостью. Я наспех расправляюсь с остатками каши и ухожу из кухни, даже не убрав со стола тарелку. Не хочу больше разговаривать на эту тему. Тем более, пока она не входит и в десятку тех, что стоят на повестке дня.

Сегодня воскресенье, занятий нет. Но и провести день, лениво растянувшись на диване перед телевизором я, при всём желании и при всей необходимости, не могу. Нужно проверить Лию, к которой охрану Дмитрий разрешил приставить лишь на сорок восемь часов, нужно связаться с Шиго и узнать, как там Нина, нужно подготовиться к тренировкам с Антоном, на которые даже Дмитрий повлиять не смог, нужно поговорить с Власом.

Нужно, нужно, нужно.… Сколько пунктов из перечисленных сделать я действительно желаю?

Быстро переодеваюсь в уличную одежду, выглядываю в коридор. Там собирается Дмитрий, и, чтобы не топтаться рядом, мне приходится вернуться в комнату и выбрать другой путь. Я открываю портал, и сегодня он похож на прозрачные двери больших торговых центров.

— Уже не так плохо, — замечает Рис.

Он встаёт плечом к плечу ко мне. Я киваю. За стеклом двери уже виднеется знакомая мне комната команды «Дельта». Я прохожу через портал, и одновременно с тем, как он закрывается за мной, открывается дверь ванной комнаты. Передо мной появляется Марсель. Или я перед ним; так или иначе, мы оба в равных пропорциях растеряны и смущены.

— Извини, — бормочу я, опуская глаза в пол.

— Дани с Ваней здесь нет, — доносится до меня голос Марса.

Я выжидаю несколько долгих секунд, прежде чем снова посмотреть на Марселя, и когда наши взгляды снова пересекаются, на нём уже надеты совсем не форменная футболка с человеком-пауком и потёртые бордовые джинсы. Сегодня ведь воскресенье, а в воскресенье стражам, тем, кто не дежурит, не возбраняется свободный стиль в одежде.

— Где они, не знаешь?

— Не знаю, — отвечает Марсель. — Со вчерашнего вечера здесь не появлялись.

Пальцы его левой руки старательно ощупывают предплечье правой. Сейчас оно цело и невредимо, но уже ничто не заставит меня забыть о кривых царапинах, которые Марс нанёс себе в попытке заглушить вину.

Сейчас же Ваня в порядке, но в порядке ли Марс?

— А у тебя какие планы? — интересуюсь я, старательно избегая любой темы, которая хоть на чуть-чуть могла бы отправить нас назад в тот ужасный вечер.

Марсель пожимает плечами.

— Хотел в футбол поиграть. Может, навещу родителей.

— Серьёзно увлекаешься футболом?

— Играл за сборную города, пока не стал защитником. Теперь уже не так много сил остаётся на тренировки с мячом.

Марсель говорит о том, что ему небезразлично — это я вижу по особому блеску в глазах. Но мальчишка всё равно никак не может расслабиться, продолжая крепко цепляться пальцами за кожу, где едва заметно поблёскивают символы клятвы.

— Надо будет как-нибудь всем сыграть, — предлагаю я. — Разбиться на команды, погонять мяч во дворе. Весело же.

— Согласен, — кивает Марсель. — Отличная идея.

— Ага.

— Очень информативная получается беседа, — произносит Рис, до этого не подающий никаких признаков присутствия.

Он появляется у окна. Его полупрозрачная кожа переливается в лучах солнца. Мне приходится прикусить язык, чтобы побороть желание ответить на его грубость.

— Ладно, мне, наверное, пора, — вместо этого произношу я, обращаясь к Марселю.

Направляюсь к выходу. Когда равняюсь с Марсом, выдавливаю из себя неловкую улыбку.

— Слав? — зовёт он, пока я ещё в комнате «Дельты».

— Да?

— Ты никому не говорила о том вечере?

Мы оба знали, оба чувствовали этот вопрос витающим в воздухе. Так или иначе, Марс должен был озвучить его вслух, ведь принято считать, что тому, во что он посвятил меня совершенно случайно, поддавшись порыву, место лишь в самом дальнем углу запертой комнаты, но никак не на всеобщем обозрении.

Вот только я, когда сейчас смотрю на Марса, хоть и помню его царапины, которых уже и след простыл, но не делаю из этого трагедию.

Если я и успела понять что-то, так это то, что быть не в порядке — нормально.

— Нет, — для увеличения веса собственных слов, я отрицательно качаю головой. — Конечно, нет.

Марсель облегчённо выдыхает. Его рот приоткрывается, и, мне кажется, я знаю, что он хочет сделать: поблагодарить меня за то, что я сохранила его секрет. Но я не хочу, чтобы он говорил «спасибо». Я сделала это не по доброте душевной, а потому, что так было правильно, и чтобы сейчас избежать лишних слов, я чуть выпадаю вперёд, хлопаю Марса по плечу, а затем покидаю комнату.

Раз уж я на этаже с комнатами оперативных команд, решаю заглянуть к «Альфе». Именно их, а, точнее, Бена и Марка, Дмитрий по моей просьбе направил к Лие в качестве временной охраны. Как я и предполагала, он посчитал её ценным свидетелем. Правда, из-за этого же мне лишь с невероятным трудом удалось убедить его немного обождать с допросом.

Я останавливаюсь возле нужной двери, но не успеваю ни постучаться, ни дёрнуть ручку, когда до меня доносятся знакомые голоса откуда-то ниже этажом. Повышенные тона позволяют мне различить обоих участников диалога. Это Полина и Бен.

— Собираешься стоять здесь и подслушивать? — Рис глядит на меня с упрёком.

Он появляется каждый раз, когда я чуть глубже ухожу в свои мысли, независимо от темы и настроения. Он — как визуальная проекция самого слова «размышлять».

— По крайней мере, ты мог бы быть честен со мной, — говорит Полина.

Она выдыхает с надрывом. Я подхожу чуть ближе к лестнице.

— Я ни разу не врал. Просто… предпочёл некоторые вещи оставить недосказанными.

— Андрей! — восклицает Полина устало.

В конце — совсем короткий смешок, который, несмотря на то, что я не застала ни начало, ни саму суть разговора, знаю, ставит в нём точку. Всё, что будет сказано дальше, уже не будет иметь абсолютно никакого смысла.

Они оба закончили разговор.

— И что мы теперь будем делать? — спрашивает Полина.

Чтобы увидеть их, мне нужно спуститься хотя бы на один лестничный пролёт, но это слишком рискованно. Да и без надобности — я и так слышу слёзы в её голосе.