Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel". Страница 70

Ну конечно! Он ведь понятия не имеет, что Лиза не на стороне плохих парней. По крайней мере теперь, как любит уточнять Тай, чем лишь раздражает свою сестру.

— Она с нами, — говорю я. Быстро достаю из кармана ксиву и демонстрирую Рэму её разворот, хотя не думаю, что это действительно нужно, пока я одета по форме защитника, а в другой руке держу клинок с раздвоенным лезвием.

Убираю ксиву и освободившуюся ладонь протягиваю Рэму, помогая ему подняться.

— Спасибо, — благодарит он.

Из кухни, потирая шею, возвращается Лиза.

— Этот олух ударил меня сковородой, — сообщает она, недовольно сморщив нос.

— Ты оборотень, — снова повторяет Рэм свою непреклонную истину.

— Но я за хороших, — Лиза бегло оглядывает Рэма. Под пристальным взглядом её неоновых голубых глаз парень краснеет. — Хотя уже начинаю задумываться в целесообразности изменения своего выбора.

— Не смешно, — сообщаю я.

— Как и то, что ты не хочешь идти дальше. Они, может, вообще на этих бедолаг никакого внимания не обратят, а вот нас точно ждёт другая участь!

Раздаётся ещё один взрыв, в этот раз гораздо ближе. С громким хлопком лопается панорамное окно. Его осколки звонким дождём падают на паркет. Посетители принимаются кричать, перебивая друг друга молитвами и призывами о помощи.

— Может, от меня будет какой толк? — спрашивает Рэм.

У Лизы на губах мелькает саркастичная улыбка. Волчица позволяет себе оглядеть Рэма взглядом оценщика старинного антиквариата, который, держа в руках очередную безделушку, прикидывает, сможет ли он на ней навариться.

В прошлом настоящем эти двое были влюблены, в этом же не знали друг друга до сегодняшнего дня. Краткий ликбез Лии о тёмных пятнах, который она провела перед гаданием в машине, обретает смысл, до этого спрятанный за нежеланием понимать. Прямо на моих глазах временная зона выбрала одно из сотни разветвлений: точно в тот момент, когда мы с Лизой, убегая от опасности смерти, в качестве укрытия выбрали одно из самых непригодных для этого мест — кофейню, где варят лучший в городе карамельный латте.

— Оружие хоть раз в руках держал? — спрашиваю я у Рэма. Тот отрицательно качает головой. — Что ж, когда-то всё равно надо начинать.

Я снимаю с пояса пистолет и протягиваю Рэму. Он принимает его, но с опаской. Мне кажется, сейчас у нас с ним примерно одинаковые навыки в использовании огнестрельного оружия, ведь пока я стреляю только с единичными попаданиями среди многочисленных промахов.

— Разберёшься, как пользоваться?

Рэм кивает на мой вопрос запоздало, не сводя взгляда с пистолета. С протяжным вздохом и таким видом, словно за одолжение, которое она собирается сделать, нам после будет вовек не расплатиться, Лиза выхватывает из рук Рэма пистолет, снимает его с предохранителя, прицеливается, находя мишень на улице через проём, на месте которого когда-то было окно, и стреляет, прищурив левый глаз.

Получеловек, не до конца обратившийся оборотень, падает замертво.

— Вот так им пользуются, — рапортует Лиза, возвращая Рэму пистолет грубым толчком точно в грудь. — А теперь давайте поторопимся.

Сказанное становится её последними словами. В ту же секунду, как Рэм увереннее сжимает пистолет и кивает мне, мол, готов, а я снимаю с ножен на поясе ещё один кинжал, длиннее первого и имеющий широкое лезвие, заточенное с обеих сторон, Лиза впервые за сегодняшний день полностью обращается, становясь волком, и кидается в сторону разбитого окна, исчезая из поля нашего зрения.

Мы с Рэмом переглядываемся.

— Нужно вывести посетителей, — говорю я. — Но не через парадный вход. В кухне же есть другой?

— Да, — отвечает Рэм. — Для приёма продуктов.

— Тогда займись этим.

— А ты?

— А я помогу Лизе задержать преследователей.

Очередной взрыв, и вместе с ним чуть с опозданием — звериный вой. Я боюсь, что это Лиза. Если с ней что-то случится…

Я бегу за своей напарницей, перепрыгивая через оконный проём и едва не цепляясь за торчащие из него осколки. Улица заполнена едким красноватым дымом гуще прежнего. Взрывные мешочки, которые оборотни используют, начинены крупной железной стружкой и вредят не только тем, что затрудняют видение окружающей обстановки, но и тем, что воспроизводят ударную волну, способную разнести стружку в радиусе пяти метров.

Так некоторое время назад, как только мы с Лизой, успевшие прибыть на место после звонка о первом взрыве, на моих глазах несколькими железными отрезками поразило лицо и шею случайного свидетеля — женщины лет тридцати.

Она захлебнулась собственной кровью, не дождавшись помощи.

— Слава? — из динамика нарукавника доносится голос Дани. Я и забыла, что поставила в устройстве режим рации. — Вы там как? Мы идём по вашим следам, собираем раненых. К вам направлена пятёрка. Хватит?

— Понятия не имею, — отвечаю я.

— Всё настолько плохо?

Красная дымка рассеивается, и я вижу виновников «торжества»: ватагу полуборотней в рваных одеждах. Они напоминали бы мне обыкновенных бездомных, снующих по закоулкам в поисках сокровищ среди мусорных баков, если бы не рассечённые яростью лица и самодельное, но от этого не ставшее менее смертоносным, оружие.

— Вам, миротворцам, тоже стоит поторопиться, у нас могут быть раненые, — говорю я, хотя стоило бы выразиться иначе.

Раненые будут в любом случае. А могут быть стоит оставить для убитых.

В каждой моей руке по кинжалу. Я пользуюсь ими уверенно, но всё ещё недостаточно проворно, чтобы выжимать максимум из себя и из оружия. Рядом появляется Лиза. Её пасть в крови. Старую Славу, может, и стошнило бы прямо себе под ноги от такого зрелища, но сейчас я лишь долго выдыхаю, подавляя неприятное ощущение в животе, и снова перевожу взгляд на ватагу в десятке метров.

Они останавливаются, когда преодолевают половину этого пути.

— Именем Авеля, закона Рассветной Восьмёрки и согласно пакту Единства приказываю вам прекратить боевые действия и сдаться, — криком прошу я.

Не настолько большое расстояние, чтобы мне не заметить самодовольные оскалы, служащие ответом.

— Только после того, как твоя голова и головы тебе подобных будут украшать мой дом и дома всех, кто погиб по вашей вине, — отвечает мне высокий рыжий мужчина.

Я не могу понять, шерсть или густая борода покрывает его щёки и подбородок. Так или иначе, рыжина — яркий пример кровосмешения, которым оборотни не брезгуют.

— Нет, спасибо, обойдусь, — отвечаю я.

Бормотание себе под нос, но у оборотней отличный слух. Поэтому, стоит мне только замолчать, они принимают атакующие позы и пускают по небольшой, но мощной толпе боевой клич.

С противоположной стороны от Лизы место у моего плеча занимает Рэм.

— Я вывел всех через чёрный ход, — докладывает он.

— Тебе и самому стоило уйти, — говорю я. — Ты и так много сделал. Спасибо.

— Нет. — В голосе столько уверенности, что, удивлённая, я позволяю себе отвести взгляд от оборотней и взглянуть на Рэма. — Что? — Он ведёт бровью. — Если бы не категоричный запрет отца, я бы тоже стал стражем. Правда, мне всегда были ближе…

— Хранители, — договариваю я.

Теперь пришла очередь Рэма удивляться.

— Как ты догадалась?

— Интуиция.

Лиза коротко рычит, привлекая наше внимание.

Оборотни пускаются в атаку.

Их девять, и все они вооружены до зубов. Я уверена в Лизе, держу под сомнением свои силы и совсем не рассчитываю на толковую помощь от Рэма. Стороны неравны, и я понимаю, что если пятёрка, отправленная штабом, не появится в ближайшие несколько секунд, нам конец.

Лиза идёт в атаку первая. Она перекрывает оборотням дорогу к нам, делая невероятно изящный и широкий по амплитуде бросок вперёд и роняя на землю несколько противников. Я пользуюсь этим и, взмахивая кинжалом, раню ближайшего. Лезвие едва касается кожи, разрезая одежду и пуская совсем немного крови, зато ответ на атаку не заставляет себя ждать: меня толкают в грудь, скорее инстинктивно, чем продуманно, и лишь по счастливой случайности не используя при этом никакого оружия или когтей. Я падаю назад, пролетая не меньше метра, и больно бьюсь затылком об асфальт. Перед глазами всё плывёт, и лишь чувство ответственности за Рэма заставляет меня подняться сначала на колени, потом на ноги. Я быстрым движением расстёгиваю куртку, снимаю с внутреннего крепления самодельные гранаты с содержанием обсидиана — горной породы, способной принести оборотням далеко не приятные ощущения, — и, прежде чем замахнуться, кричу: