Муж штатного некроманта (СИ) - Бакулина Екатерина. Страница 2
Говард вздохнул.
- И тем не менее, господин Лаубе, я должен задержать вас до выяснения обстоятельств. Оди, возьми у него кровь, так будет вернее. Если подтвердится, что вы человек, господин Лаубе, мы, скорее всего, сразу вас отпустим. На покойном явно следы когтей оборотня.
2
С результатами я сначала пошла не к Говарду, а к нему. Как-то у меня в голове не укладывалось, не сходилось.
- Вы оборотень, - сказала я, остановившись у решетки камеры. – Оборотень, господин Лаубе, результаты анализа вашей крови подтвердили это.
Он сидел на скамеечке. Повернулся, потом встал. Подошел ближе к решетке.
- Оборотень? – никакой злости в голосе, только недоуменее. – Это ошибка? Шутка?
- Нет, господин Лаубе. Я проверила трижды. И это не шутка.
- Но разве такое может быть? Разве я могу не знать этого?
- Вероятнее всего, вы никогда не оборачивались полностью, проходил только самый начальный этап. Поэтому ваша аура оборот и звериную сущность не зафиксировала. На первом этапе трансформации как раз вытягиваются когти и клыки. Чисто теоретически вы могли это сделать… хотя, должна признаться, мне все равно это кажется странным. А вот ничего не знать… Иногда наша психика так срабатывает, травмирующие воспоминания просто выкидываются…
Я смотрела на него сейчас и сама не могла поверить. Он ведь абсолютно чист, никаких следов.
- То есть, я мог… - у парня вытянулась лицо, побледнело. – Хотите сказать, я мог убить его? Но я все время был дома, играл… и выбежал только на крик. Как?
Он выглядел потрясенно. Это точно не игра.
- В теории вы могли это сделать. Хотя мне тоже не верится, но пока все на это указывает.
Он смотрел на меня. Прямо в глаза. Стараясь поверить и все осознать.
Сейчас начнет спрашивать, что с ним будет.
- То есть, - он облизал губы, - я мог убить и еще кого-то? Если я не помню сейчас, то это мог быть уже не первый случай?
Ужас в его глазах, хотя лицо выглядит очень спокойно. Хмурится только.
Не такой уж он нежный впечатлительный мальчик, как показалось на первый взгляд. Да и не такой уж мальчик, просто выглядит моложе своих лет.
Людвиг его зовут…
- Теоретически вы могли, - сказала я. – У нас были похожие случаи, но никаких зацепок.
- Много случаев? – тихо-тихо спросил он.
- Один совершенно точно, нищий с окраин. И еще… пожалуй, года два назад была пара похожих. Думали, разорвали собаки. Пьяный бродяга и… шлюха из борделя.
- Борделя? – его уши вдруг ощутимо покраснели.
- Да, - сказала я. Вот это еще интереснее. – Вы бывали в борделях?
- Э-э… - он кашлянул, слегка сморщился. – Да. «Дикая кошечка»? На улице Красных Лилий? Ту… женщину звали Матильда, она такая… красивая, блондинка, родинка над губой.
- Вы помните? – удивилась я. Так это все правда?
Людвиг сглотнул, перевел дыхание.
- Я помню, как ходил туда. Но убийства не помню…
Поджал губы.
«Дикая кошечка», Матильда, так и есть. На счет родинки не знаю, но так все сходится. И он так просто мне об этом говорит?
- Вы же понимаете, господин Лаубе, что я должна буду ваши слова передать комиссару?
- Да, - сказал он. Побледнел, кажется, еще больше. Немного вытянулся.
- Вы же понимаете, что это практически признание? И вас признают виновным почти наверняка.
У него чуть заметно дернулся подбородок.
- Понимаю.
- Вас казнят.
Он молча кивнул.
Паника в его глазах. Желваки дернулись… но он только крепко сжал зубы…
- Если я действительно убивал людей, - сказал тихо и глухо, - то, наверно, так надо. Пока не убил кого-то еще.
Рука у него дернулась было к лицу, но он тут же в карман спрятал. И вторую тоже. Что… Я не поняла сначала. Но руки у него просто дрожат. Ощутимо. И самого его начинает потряхивать. Страшно ему?
Но смотрит на меня прямо и внимательно.
- А знаете… - вдруг решила я, - ту шлюху можно спросить. Пусть опознает вас. Это, конечно, давно было, но можно попробовать. Пьяный не узнает, но она могла бы.
- Спросить? – не понял Людвиг. – Она жива?
- Нет, - я невольно усмехнулась. – Она мертва, конечно. Спросить, как сегодня господина Кёстера. Найти ее могилу. Она могла убийцу видеть.
- Хорошо, - Людвиг моргнул. – Конечно… А я что-то должен делать?
- Пока нет, - сказала я. – Вот, я чуть не забыла. Еще тест. Возьмите.
Достала из кармана и протянула ему ложку.
Он взял. Не отдернул руку, не дернулся, спокойно взял. Хотя руки дрожали все же очень заметно. Но это не от ложки…
- Сожмите и подержите немного, - сказала я. – И скажите, что чувствуете.
Он сжал. Но ничего.
- Серебро? – спросил он. – Ничего не чувствую. Но вообще, знаете, у меня аллергия на серебро… Вернее, я думал, что аллергия. Но в столовых ложках его, наверно, не слишком много. А вот более чистое… был у меня… - он чуть губы закусил, чуть смущенно. – Медальон. На память… Я под рубашкой носил. Серебряный. И через несколько дней на груди кожа чесаться начала.
- И вы сняли?
Он мотнул головой.
- Не совсем. Я его в кожаный чехольчик… вот…
Свободной рукой Людвиг достал из-под воротника шнурок, а на шнурке – маленький кожаный мешочек. Я чуть не икнула от такого.
- Вы носите на груди серебро?
- Да, - сказал он. – Не совсем на груди, оно же… оно же не касается кожи.
И все равно. Так близко.
- Давно? – спросила я.
- Лет шесть. Учились в консерватории.
Ох, ты ж… Девушка. И что-то нам не заладилось, а медальончик памятью остался? Вот только не говори мне парень, что ее тоже загрызли собаки, а ты не знал?
- Девушка? – все же спросила я. – И что с ней стало?
- Ничего, - он даже немного удивился. – У нас был роман, но потом… мы расстались. Она уехала в Арден, ее пригласили выступать, я сюда, домой. Анна Майер, может быть, вы слышали? В газетах писали недавно… Она пианистка, очень талантлива.
Не уверена, что слышала, я таким не интересуюсь. Но верю.
- Руку покажите, - сказала я.
Он взял ложку в другую руку, а ту – развернул ладонью ко мне. Ничего.
Ладонь на удивление широкая, крепкая, пальцы такие длинные…
Ложку он протянул мне.
- Наверно, если несколько часов в кулаке продержать, - и чуть неловко усмехнулся, - то чесаться начнет.
Это все не то…
- У вас руки дрожат, - сказала я.
- Да, - согласился он. – Это от страха.
- Боитесь?
Глупый вопрос.
- Боюсь, - сказал он. – А если бы вам сказали, что незаметно для себя вы превращаетесь в чудовище и убиваете людей, вы бы не испугались?
Самое удивительное, этот Людвиг не наказания боится и не смерти. Но это, может быть, просто шок. Он не успел это осознать.
3
- Он оборотень, Говард, - сказала я. Скрывать уж точно не стану. – По крови – оборотень. Но не инициированный. Ни разу не оборачивался, следов нет.
Говард нахмурился, поднял глаза от бумажек.
- То есть, ты хочешь сказать, что это сделал не он?
Я вздохнула.
- Не знаю, - призналась честно. – Может быть, оборот был неполный, поэтому не отразилось. Он не помнит. Или говорит, что не помнит, но скорее не помнит на самом деле. Такое иногда бывает, что сознание отключается, даже какие-то методики лечения есть…
- Ты хочешь его лечить? – Говард усмехнулся.
Я вздохнула тяжело.
- Не знаю… Слушай, это еще не все. Помнишь два года назад «Диких кошечек»? Бордель? Он бывал там, это он помнит. И шлюху, которую, как мы думали, собаки разорвали, помнит тоже. Он был у нее.
- Так-так… - Говард отложил бумаги, сцепил пальцы перед собой. – Значит, все же он? И это тоже? И наверняка еще можно раскопать? А по нему и не скажешь.
- Слушай, - я решительно взяла стул, села напротив. – Я поеду на кладбище, найду могилу этой Матильды, выкопаю и привезу сюда. Пусть опознает и даст показания. Если опознает – можно спокойно закрывать дело, будет однозначный аргумент.