Его чёрное сердце - Ковалевская Алиса. Страница 5

– Где чашки? – всё-таки спросила она спустя пару минут.

Я встал и, поставив воду, показал ей на холодильник.

– Приложи к ноге что-нибудь холодное. Я сам сделаю чай. – Чего она ждала, чёрт знает. Но с места не двинулась. – Ты меня слышала?

– Да, – отозвалась она и наконец подошла к холодильнику.

Пошуршав в морозилке и достав кусок мяса, Сабина присела на диван. Я поймал себя на том, что наблюдаю за ней. За тем, как она, приподняв платье, оголила ногу, как потянулась, как провела по коже у коленки. Эти изящно-узкие ладони и запястья… Проклятье! В моём воображении перед моими глазами мелькнули голые ключицы, впалый напряжённый живот, округлая грудь.

– Да чтоб тебя, – выругался я беззвучно и отвернулся к каменной столешнице, в зеркальной стене над которой увидел отражение Сабины и её взгляд, направленный на меня.

– И что, Амин, за это время ты никого себе не нашёл? – спросила она. – Или у тебя настолько чёрное сердце, что не помогли даже деньги?

– Зачем мне было искать кого-то, если я искал тебя? – ответил я, засыпав в заварник чай. Налил воду и повернулся к жене. – Моё чёрное сердце жаждало ту, что сделала его чёрным. Тебя, Саби. И деньги тут ни при чём.

Я медленно подошёл к ней. Присел рядом и рывком задрал подол платья. Она схватилась за край, но я смерил её взглядом. Не отводя глаз, провёл по внутренней стороне бедра до трусиков. Её зрачки расширились, дыхание стало тревожным. Я погладил её между ног. Сначала слабо, потом сильнее, с нажимом. Отодвинул ткань в сторону. Тёплая, чёрт подери. Член стал напряжённым. Я провёл пальцами по влажной коже, её дыхание начало сбиваться. Снова по бедру.

Вдруг – стук. Оказавшаяся под ладонью коленка Сабины была холодной. Я поднял мясо с пола и подал ей. Вернулся к столешнице и, налив две чашки, оставил одну рядом с чайником.

– Спокойной ночи, Сабина. Хотя… – я задержался около неё. – Спокойных ночей теперь у тебя не будет.

Глава 3

Амин

– Проклятье!

Стакан с подтаявшим льдом полетел в стену. Оскалившись, я выругался снова. Телефон оказался в руках сам собой.

– Захар, – рявкнул я в трубку, – ко мне в кабинет!

Бледно розовый рассвет только-только занимался. Несколько минут назад прозвучал призыв на утреннюю молитву из мечети, находящейся в деревушке ниже по склону. Но его я проигнорировал, как и те, что были до. Во мне давно не осталось веры ни в одного из людских богов.

– Принеси крепкий кофе, – отдал я приказ появившейся на пороге горничной. – Чёрный, без сахара.

Она склонила голову. Знала – я ненавижу, когда женщина её статуса позволяет себе поднимать взгляд.

– Как всегда, – ответила она тихо, но я всё равно поморщился. И виски был ни при чём.

Проклятая тварь! Глаз я так и не сомкнул. Сперва не мог отделаться от ощущения прохладной шелковистой кожи под пальцами и навязчивого запаха жасмина, потом от гнетущих мыслей.

– Нет. – Я скривил губы, заметив, как на мгновение она подняла голову и глянула на меня из-под ресниц. – Не как всегда. Двойной чёрный кофе с кориандром и имбирём. Рядом сливочный сахар. Поняла?

– Да, – горничная поклонилась чуть ли не до пола.

Я живо представил на её месте другую девчонку. Забавно было бы понаблюдать за ней в роли служанки. Что-то подсказывало, что проще бы было выколоть ей глаза, чем убрать из них огонь и заставить смотреть в пол.

Только Зарима исчезла, в кабинете появился Захар. Судя по виду, ему, в отличие от меня, удалось урвать пару часов сна.

– Я хочу знать, что моя жена делала в питомнике, – сказал я резко. – Если кто-то прикасался к ней, я хочу знать, кто именно. Всё, от и до.

Захар выслушал молча. Когда я закончил, он прошёл в кабинет и положил на стол шкатулку, которой до этого я не придал значения.

– Личные вещи вашей жены, – ответил он на вопросительный кивок. – В машине остальное. Но я посчитал, что это самое важное.

Я открыл шкатулку. Перевернул. На стол высыпались бабские погремушки. Серьги, браслеты. Бусы из бирюзы, лунный камень и старый, потемневший браслет из серебра. Ещё один – с подвесками.

– Сука, – процедил я, взяв его.

Браслет, принадлежавший Лейле. Маленький ключик, серп полумесяца, цветок с бриллиантовой сердцевиной и крохотный кинжал с рубином. Его я повесил сам, когда узнал. Последняя из подвесок.

Я сжал браслет в кулаке.

– Можешь отдать остальное Сабине. Подумав, я забрал бусы из бирюзы. Положил в карман, добавив: – Вдруг решит удавиться. Такой радости я ей не доставлю.

– Что делать с остальными вещами? Принести в вашу спальню?

– Оставь в подвале, – ответил я, подумав. – Пусть заслужит. Придётся дрессировать её, как блохастую псину. Спляшет на задних лапках – получит кусочек. Не спляшет – придётся довольствоваться тем, что есть.

Захар усмехнулся уголками губ. Такое право было только у него, другой бы поплатился за усмешку. Но Захар был исключением, и три года поисков дались ему нелегко.

– Моя жена принадлежит только мне, – отчеканил я. Усмешкам не осталось места. – Только я имею право прикасаться к ней. Так было, есть и будет. Выясни всё, Захар. Если кто-то трогал мою жену, его нужно убрать. Никто не должен сомневаться, что она только моя.

– Я всё понял, Амин. Дайте мне немного времени.

– В этом случае время может обойтись мне дорого. Держи это в голове.

– Вам не нужно беспокоиться. Я знаю, что такое репутация и честь.

– Честь… – я перевёл взгляд на горничную. Она тут же склонилась в поклоне. Дождалась молчаливого позволения поставить поднос и исчезла. Я отпил кофе. – Честь… – повторил я задумчиво. Взял кусок сахара и мокнул в кофе. – Мне неважно, как ты будешь действовать, неважно, сколько нужно денег. Если её кто-то трахал, он должен получить за это пулю. – Ещё один глоток крепкого, пряного, чёрного. Сливочная сладость сахара, взгляд на начальника службы безопасности. – Или не пулю… На твоё усмотрение. Сабина сказала, что я живу по первобытным законам. Знаешь, Захар, в них есть своя прелесть. Брат за брата, кровь за кровь. Жизнь за смерть.

Последнее относилось только к нам с Сабиной, и Захар, вне сомнений, понял это.

– Я всё сделаю лично, Амин. Можешь быть спокоен.

Сабина

Амин не соврал. К утру стало ясно, что спокойных ночей в моей жизни больше не будет. Не будет до тех пор, пока я нахожусь рядом с ним. В его доме, в его власти, что по сути равносильно рабству. Пока я его жена. Лёжа на диване в кухне, я неотрывно смотрела на кольцо. Если бы это помогло, я отрезала бы себе палец вместе с ним, лишь бы получить свободу. Да только пальца для этого было недостаточно.

Опасаясь нарваться на Амина и его людей, умылась я прямо в кухне. Как раз вовремя – вошедшая в кухню девушка остановилась, в замешательстве уставившись на меня.

– Доброе утро. – Я постаралась придать голосу уверенности. – Ты горничная Амина?

– Да, – голос у неё был тихий, спокойный.

Выглядела она скромно: длинные, убранные в косу волосы, тёмно-синее платье в пол с рукавами, закрывающими локти. Но взгляд цепкий, умный. Кольцо стало первым, на что она обратила внимание. Только потом на одежду и серьги у меня в ушах. За проведённое в питомнике время я насмотрелась на разных девочек. Эта была из тех, кто воспринимал каждого человека через призму статуса и угрозы. Пока я оставалась для неё загадкой: кольцо и платье не вязались со внешним видом.

– Он уже встал?

– Простите, вы кто? – вопрос прозвучал вежливо, но стало ясно – не ответив, я не получу ответ на свой.

– Жена Амина. Он не предупредил?

В глазах девушки появилась подозрительность, настороженность стала заметнее. Жена Амина. Прозвучавшие вслух, слова обожгли горло, язык, сознание. До этого я ещё пыталась гнать от себя правду, больше в этом смысла не было.

– Занимайся тем, для чего пришла. На меня можешь не обращать внимания.

– Как скажете.