Прикосновение к Истокам (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич. Страница 58

— Станислав Иваныч, а как этими необычными камешками пользоваться? — первой спросила меня супруга Грона.

— Туна, насколько я понял из пояснений Даны, камешкам необходимо определённое время, чтобы настроиться на вас. Так что, носите его постоянно с собой, желательно ближе к телу, а когда ляжете спать, то возьмите свой камешек в левую руку. Если я правильно понял сказанное Душой Великого Древа, то лучше всего для разумных будет, ежели первые открытия Родовой памяти произойдут во время сна. Надеюсь, я смог ответить на ваш вопрос?

— Да. Благодарю. Я всё поняла, — ответила Туна.

Все вновь посмотрели на свои камешки, но уже другим взглядом, и лишь Иван сразу убрал свой самоцвет в карман. Заметив мой взгляд, Кулибин сразу же пояснил.

— Мне не нужно ничего открывать, командир, я и так всё хорошо помню, особенно те знания, которые были у меня задолго до обретения этого тела. Я уже знаю кому свой необычный камешек подарить. Думаю, моя Тана обрадуется такому подарку.

— В этом можешь не сомневаться, Иван. Тана будет в полном восторге от такого подарка. Вот только я пока не знаю, стоит ли тебе этот камешек на Мире ей дарить? Может тебе стоит немного подождать до нашего возвращения на Реулу?

— Станислав Иваныч, вы чего-то опасаетесь? — неожиданно спросила меня Туна, услышав мои слова сказанные Кулибину. — Этот необычный камень может принести вред супруге Ивана?

— Возможно, вы неправильно поняли сказанное мною. Эти камешки не могут принести вреда разумным, тем более женщинам. Всё дело в том, что моя племянница Тана, жена Ивана, в данный момент носит двойню под сердцем. Поэтому я не знаю, каким образом открытие Родовой памяти у Таны, может повлиять на ещё не родившихся детей находящихся в утробе матери. Поэтому я и посоветовал Ивану, подождать с вручением подарка до рождения малышей.

— Станислав Иваныч, я думаю, вы зря опасаетесь возможного воздействия на детей, — сказал подключившийся к нашему разговору Грон. — Мои родители и восемь младших братьев помнят о своей прошлой жизни до возрождения, и никакого вреда им это знание не приносит.

— Я понял вашу мысль, Грон. Вот только ваши родители и младшие братья, помнят лишь об одной прошлой жизни, а эти необычные камешки, помогают открыть в Родовой памяти разумного знания о прожитых жизнях множества поколений. Это даже не миллионы и миллиарды жизней, а нечто большее. Так стоит ли подвергать малышей в материнской утробе такой информационной нагрузке?

— Грон, Станислав Иваныч во всём прав, — сказал Старшему местной дружины Кулибин. — Я с ним полностью согласен. Нет надобности в том, чтобы подвергать ещё не родившихся малышей, даже умозрительным и предположительным нагрузкам. Я ведь по себе знаю, как иногда тяжело найти в своей памяти необходимые инженерные знания, особенно когда что-то новое создаёшь, или чего-то переделываешь. Приходится копаться в довольно большом массиве информации. Это я говорю про свою обычную память. А в Родовой памяти разумных, хранятся громадные знания не только по какой-то определённой профессии, в ней, как я понимаю, собраны знания о всей жизни разумных прошлых поколений.

— Иван, а у тебя разве большой инженерный опыт?! — удивлённо спросил Норт. Как я понял, инженеры двух миров сдружились во время работы над местным автобусом, и перешли в своём общении на «ты». — Вроде бы ты ещё слишком молодой для того, чтобы подолгу искать в своей обычной памяти «необходимые инженерные знания»?

— Да я и не утверждаю, Норт, что я совсем старым стал, — ответил Кулибин улыбаясь. — Мой личный опыт и инженерные знания охватывали всего-то пятнадцать тысяч лет, а после общения с инженерной группой корабля Хранителей «Имрад», мне пришлось изучать инженерные знания за несколько сотен тысяч лет. Сам должен понимать, что в таком массиве полученных знаний, очень трудно найти то, что тебе в данный момент необходимо.

От услышанного инженер Норт поперхнулся, и быстро выпил кружку с чуть остывшим чаем, заботливо протянутую ему Демидом Ярославичем. Восстановив своё дыхание, Норт посмотрел на Кулибина и сказал:

— Ну и шуточки у тебя, Иван. Это твоё «всего-то» мне пока трудно воспринять, не говоря уже про инженерные знания накопленные за несколько сотен тысяч лет.

— Норт, Иван нисколько не шутил, — сказал я местному инженеру. — Он действительно изучил инженерный опыт накопленный на корабле Хранителей за пятьсот тысяч лет. А свой собственный инженерно-технический опыт Ивану пришлось нарабатывать в течение пятнадцати тысяч лет, на планетарном корабле-разведчике мира Джоре. Этот корабль сейчас находится на орбите Миры, и им владеет младший сын Демида Ярославича. Если захотите, то можете пообщаться с ним. Иван Демидыч, в данный момент, отдыхает в древнем городе, он также сможет подтвердить сказанное нашим инженером.

— Но ведь ваш Иван выглядит очень молодо, Станислав Иваныч, — произнёс в ответ местный инженер. — Я думал, что его возраст примерно около тридцати лет.

— Теперь я понял, почему вы так удивились, Норт. Вам видать ещё не рассказали, что многие разумные, в командах наших кораблей, прошли омоложение, за исключением детей и некоторых жителей из Запретного мира, — сказал я, и задумался о том, что мне ещё необходимо сделать пока мы находимся в предгорном поселении, но краем своего сознания продолжал следить за тем, как развивается разговор у сидящих за столом.

— А разве омоложение возможно при жизни разумного?! — вновь удивился Норт. — Насколько мне известно, частичное омоложение происходит только здесь, в предгорных пещерах у Великого Древа, во время возрождения тех разумных, которые трагически погибли в своих мирах, но всё же успели произнести обращение к Душе мира Прародины.

Я уже хотел отстраниться от своих размышлений, приоткрыть глаза, и ответить Норту, но тут меня опередил наш старший инженер.

— Норт, ты ошибаешься. Не только в ваших предгорных пещерах на Мире, возможно пройти омоложение, — сказал местному инженеру Дарэл Лич. — Наш старший медик Эмилия, с этим делом вполне прекрасно справляется, при помощи своих медицинских капсул. К тому же, наша Эмилия предоставляет возможность разумным выбирать свой внешний и внутренний возраст.

— То, что ты говоришь, Дарэл, звучит невероятно, — задумчиво сказал Норт. — Если у вас в мире всё происходит так, как ты говоришь, то я даже не буду гадать сколько уже лет прожито тобой. Ведь ты выглядишь, лишь ненамного старше Ивана, примерно на сорок-пятьдесят лет.

— О моём настоящем возрасте можешь не гадать, Норт. Так как даже я уже не помню сколько прожил на свете. Могу лишь сказать, что несколько лет назад, по приказу нашего командира, я прошёл омоложение в медицинской капсуле у Эмилии. Перед тем как лечь в медкапсулу, я сказал старшему медику, что хочу, чтобы мой внешний возраст был сто лет и пятьдесят пять внутренний. Но мой выбор не понравился нашему командиру, и он приказал Эмилии, чтобы та кардинально изменила настройки выбранного возраста омоложения. Так что, после выхода из медкапсулы, мой внутренний возраст соответствовал тридцати годам, а внешне я выглядел всего на сорок лет, а вот весь мой жизненный опыт сохранился полностью.

— А почему ваш командир так поступил, Дарэл? — спросила Туна.

— Командир решил меня женить.

— Как это женить?! А на ком?! — удивилась жена Грона.

— На хорошей девушке, которая умерла за четырнадцать тысяч лет, до моего прохождения омоложения. Я её очень сильно любил, вот Станислав Иваныч и решил сделать всё так, чтобы нас вновь соединить. Сейчас моя любимая Ясна находится в древнем городе вашего мира на отдыхе.

— Погоди, Дарэл, — сказал местный инженер. — Я немного не понял сказанного тобой. Каким образом можно жениться на той, которая умерла четырнадцать тысяч лет назад?! Ведь это просто невозможно!

— Это невозможно для нас с тобой, Норт, и для нашего понимания. А вот для Древних нет такого понятия, как «невозможно». Древние мыслят совершенно по-другому, и говорят, что «при желании и невозможное возможно». Я поначалу, как и ты, не поверил сказанному, но Станислав Иваныч мне напомнил про пространственно-временные аномалии, через которые можно попасть в прошлое, и забрать там мою Ясну ещё до момента её гибели. Вот тогда я ему поверил. А когда он женил меня на моей любимой, любые его слова воспринимаются мною без всякого сомнения. К тому же моя Ясна тоже побывала в медкапсуле Эмилии, её омолодили до двадцатипятилетнего возраста.