Вампирша (СИ) - Леви Ариана. Страница 5

Засов изнутри вампира вряд ли удержит. Конечно, первые три дня обращённые совсем дикие, и не отдают себе отчёта в своих действиях, однако элементарное соображение у них все же имеется. И открыть засов под влиянием сильного голода — не проблема. А вот установленный таймер, скажем, дня на три — нет, лучше на четыре, чтобы наверняка… Это уже другое дело, совсем другое. А чтобы не навредить себе и не попортить стены в горячке обращения (хотя вряд ли у неё выйдет попортить бронированные стены, вампиры сильные, но не настолько), она обмотается цепью (зря, что ли, покупала?), повесит сверху замок, а ключ… Да хоть в карман джинсов засунет. Вряд ли обезумевший вампир станет возиться с ключом, скорее, попытается порвать цепи. Ильга поймала себя на мысли, что думает о себе в качестве вампира, как о ком-то постороннем. Не могла она представить себя диким и безумным чудовищем, жаждущем крови. Столько лет истреблять вампиров, стоять на страже закона и порядка, и в одночасье оказаться по другую сторону… Эх, вот только не надо сейчас об этом думать, а то так и расклеиться можно. К делу. Тянуть дальше опасно, голод может прийти в любой момент. Первым делом Ильга установила таймер на четверо суток. Затем взяла с собой цепи и амбарный замок, а также новый смартфон — на всякий случай. Вампир в безумном голоде не станет пользоваться телефоном, он в тот момент больше животное, чем человек. А вот когда Ильга придёт в себя, телефон ей может понадобиться — мало ли что пойдёт не так, хоть помощь можно будет вызвать. Девушка проверила заранее: связь при закрытом бункере слабая, но есть.

«Ну, вроде всё готово».

С этой мыслью Ильга глубоко вздохнула, спустилась в камеру и захлопнула за собой люк. Отсчёт таймера начался.

Часть 1. Глава 5. Пробуждение

Ильга открыла глаза и скосила их на саднящие руки. Руки саднили оттого, что в них впилась цепь — глубоко впилась, кажется, до кости. Цепь мешала окончательной регенерации — оттого и боль. Странно: Ильге казалось, что она лежит, но на самом деле она стояла. Вся замотанная в цепь: во многих местах её тела цепь врезалась глубоко в плоть, терзала раны и не давала организму их заживлять. И ведь в этом сплаве ни грамма серебра.

То, что она пережила, было похоже на сон больного человека, метущегося в бреду и мечтающего об обильном прохладном питье. Только она мечтала о крови. Сильнейший — то ли голод, то ли жажда. Не осталось каких-то других мыслей, желаний. Она отчаянно стремилась приникнуть к горячему кровотоку живого существа… И она рвалась изо всех сил. Путы раздражали, злили, но выбраться не получалось. Даже сломанные кости и вывернутые суставы не помогали — так хорошо она опутала себя цепью, что освободиться можно было разве что по кусочкам. Но этого ни один вампир не может. Затем сознание стало потихоньку возвращаться, и на смену жажде пришла боль. Тело усиленно регенерировало, сращивая кости, восстанавливая суставы и мышцы, наращивая содранную кожу… Это было демонски больно. Почему-то раньше она считала, что вампиры не чувствуют боли так, как люди. Оказалось — чувствуют, ещё как. И если, когда она крушила себе кости, она не обращала внимания на боль, т. к. безумная жажда затмевала всё, то потом… Потом она прочувствовала всё сполна. Анестезия к ускоренной регенерации не прилагалась. И вот сейчас, когда основная часть повреждений восстановилась, демоновы руки продолжают садняще ныть.

«Возможно, с цепями был перебор. А может и нет».

Кто знает, в каком бы состоянии она очнулась, если бы не была скована? Что бы она себе сломала, пытаясь вынести бронированную дверь над головой? Взгляд Ильги, следуя за мыслью, метнулся к люку.

«Закрыт. Значит, четверо суток ещё не прошло».

Решив, что из цепей уже можно выбираться, Ильга аккуратно, стараясь лишний раз не травмировать пострадавшие части тела, и шипя от боли, когда это не удавалось, стала подбираться прижатой к телу рукой к карману своих джинсов. И тут Ильгу накрыла паника: ощупав сперва один карман, а потом и другой, она поняла — ключ пропал! Подавив панику, медленно, насколько позволяли скованные ноги, она оборачивалась вокруг своей оси, ища глазами ключ. Он должен быть в этой камере, ведь деться ему некуда. Ключ действительно нашёлся — в одном из углов. Как он туда попал — Ильга была без понятия. А вот достать его там в таком положении будет непросто. Ей пришлось упасть на пол, а потом крутиться и извиваться, пытаясь зацепить пальцами лежащий в самом углу ключ. А потом приложить не меньше усилий, чтобы открыть замок.

Но наконец-то цепи лежат внизу, замок валяется рядом, а Ильга разминает суставы и наблюдает за регенерацией собственных рук, которой теперь ничто не мешало. Лёжа на полу, позволяя телу окончательно восстановиться, Ильга принялась размышлять над тем, что изменилось в ней самой и что ей делать дальше. Прежде всего, она прислушалась к собственным ощущениям и мыслям. Она определённо ощущает себя собой. Не каким-то чужеродным чудовищем, занявшим её место, а именно ею, Ильгой. Несколько изменившейся, но собой. Ощущения сродни тому, как если бы она сделала новую причёску или сильно похудела — вроде что-то изменилось, даже в ощущении себя, но это же по-прежнему она.

Затем Ильга вызвала в своём сознании преследовавший её в беспамятстве образ пульсирующего горячего кровотока. Сглотнула. Жажда по-прежнему была. Но не застила глаза и не сводила с ума. Просто как человек на грани обезвоживания. И вместе с тем — не так сильно, но всё же — ощущался голод. Простой человеческий голод. Ильга хотела вызвать в своём воображении бифштекс на тарелке и запотевшую бутылочку вина, но в голове почему-то возник огромный копчёный окорок. В желудке забурчало. Интересно, и что это значит? Фантомная память тела или привычка сознания? Вампиры же не едят простую пищу. Интересно, пить ей хочется? Ильга поэкспериментировала, представляя поочерёдно: стакан воды, сок, крепкий кофе (который очень любила) и ту самую бутылочку вина. Путём эксперимента выяснилось, что пить она тоже хочет или, по крайней мере, может. Но это было только умозрительно, не факт, что на практике она действительно сможет что-то съесть или выпить, кроме крови. Скорее всего, организм ещё не привык к переменам. Впрочем, вспомнила вдруг Ильга, в качестве эксперимента вампиров же пытались кормить обычной едой, но без крови их существование больше напоминало состояние овоща. Зато без обычной еды они вполне обходились, существуя на одной только крови. Но этот эксперимент показал, что вампиры могут есть простую пищу, хотя им её и не достаточно для существования, как людям. Совмещать кровь и простую еду как-то никому в голову не приходило. Зачем? Только продукты переводить, да и сами вампиры не горели желанием питаться чем-то, помимо крови. Сама Ильга хоть и ощущала обычные голод и жажду, но вампирская жажда была в ней определённо сильней. Примерно настолько сильней, насколько море больше лужи, насколько ливень сильней упавшей капли. Демон! Даже все аналогии, приходящие в голову, напоминают о жажде. Ильга непроизвольно облизнула губы, по привычке ожидая почувствовать их сухость, но нет. Этого не было. Это не та жажда, что сушит губы, это та жажда, что сушит душу.

Судя по прекратившейся ноющей боли, регенерация завершена. Ильга решила подвести итоги наблюдениям за собственным телом. Крови хочется, сильно, но в руках себя держать можно (впрочем, неизвестно пока, как она отреагирует на появившийся вблизи источник крови). Нет отвращения, и даже присутствует лёгкий голод при мысли об обычной человеческой пище. Пока не представляются возможным дальнейшие исследования, так как необходима практика. Самое главное — она осталась собой и сделает всё возможное, чтобы не превратиться в монстра.

Теперь стоило задуматься о том, как ей совершить то, что до сих пор никому не удавалось — остаться человеком, будучи вампиром. Говоря откровенно, далеко не факт, что никому до неё не удалось совладать с вампирской сущностью. Ведь берутся же откуда-то вампиры-старожилы. Значит, смогли никого не убить и не попасться на глаза конторе. Просто здесь сработал "эффект выжившего" наоборот: известны только те случаи, когда новообращённые вампиры кого-то убили или обратили, из-за чего их и поймали, а иные случаи могут быть просто неизвестны, т. к. нет состава преступления.