Игра (СИ) - Анкай Виктория. Страница 28
Он что, прямо так собирается?! Здесь и сейчас?! Я не готова… Я не могу!
— Тём, подожди! — мой голос дребезжал от какого-то ненормального, будто выворачивающего наизнанку волнения. — Я не могу… Так не могу!
Артём снова прижался ко мне…
— Как так? — его голос стал резким и хриплым, сильные пальцы больно впились в мое бедро…
— Подожди… Пожалуйста… — мне почему-то не хватало воздуха. — Я просто… Не готова…
Секунда, и мужская ладонь равнодушно скользнула по коже, без особых усилий протиснулась между моих сжатых ног, небрежно накрыла промежность… Пальцы безжалостно вдавились в податливые влажные складки…
Закусила губу, ощущая, как по телу пробегает лёгкая судорога…
— Готова больше, чем обычно, Ин, — голос мужа, сухо констатирующего факт, мгновенно отрезвил.
Запоздалое чувство стыда вспыхнуло с невероятной силой, тут же трансформируясь в ощущение глубокого позора и отвращения.
— Тём… Не надо… — я в отчаянии вжалась в стену, краснея до самых ушей. — Я просто… мылась только утром… Я не могу так…
Муж замер на несколько мгновений. В следующую секунду беззлобно усмехнулся… Рассмеялся…
Его пальцы игриво пробежались по моим мокрым напряжённым складкам, скользнули по бедру, исчезли, оставляя после себя смутную фантомную неудовлетворенность и пустоту…
— Бедная моя Инка… — издевательский тягучий голос зашелестели прямо над ухом. — Ты же так не привыкла, да? У тебя же даже секс должен быть строго по пунктам… Обязательный душ — сначала я, потом ты, чистые простыни, кружевное бельё, которое, по твоему мнению, любят лицезреть все мужики… Стерильный секс, идеальная жена…
Затрясло от какой-то горячей обиды и чувства вселенской несправедливости… Против воли по щекам потекли слёзы…
Это неправда! Да, я старалась по мере возможности выполнять все эти условия, но ведь это необязательно! Просто так лучше… Так правильно… Разве нет, черт побери?!
Почему-то вспомнился Костя… Грязный тесный коридорчик, запах наших тел, животное паскудное желание трахаться… Но Костя чужой! Мне наплевать на то, что он подумает обо мне!
А Тёмка — это другое…
— По-твоему лучше так? В грязи? — я почти заорала сквозь распирающие горло слёзы, ощущая, как лёгкий ветерок ласкает кожу ягодиц. Всего лишь ветер, а не его руки… — Девок своих так трахаешь, да?! Так их тут полно, выбирай…
Артем неожиданно рванул меня за руку, разворачивая лицом к себе и толкая спиной на стену…
— А ты не девка, Ин?! — его голос налился звенящей сталью. — Дешёвая тварь, ради денег и собственного бизнеса продавшаяся богатому мужику… Но это ладно, я знал, на что шёл. Но ты же и на этом не успокоилась, да? Ты через свою постель протащила всех своих заказчиков… Я даже на это закрыл глаза… И даже когда ты, сука, после развода везде моим именем прикрывалась, я молча позволял это…
Его жестокие слова хлестали плетьми и прибивали к месту свинцовыми гвоздями. Я в ужасе вглядывалась в лицо мужа, даже в темноте различая лихорадочный блеск глаз и звериный оскал… Мать его, он не может всерьёз так думать! Это всё неправда…
Артём понизил голос, контрольным в голову процедил:
— Для меня ты, родная, никогда не станешь той, какой хочешь казаться. Я вижу тебя насквозь. Для меня ты — девка, неблагодарная сука. И от того, где и как тебя трахать, твоя сущность не изменится…
— Ублюдок… Ненавижу… — я закрыла глаза, ощущая, как в груди расползается огромная чёрная дыра, поглощающая то тёплое и светлое, что ещё осталось между нами. — Как же я тебя ненавижу…
— Рад был бы ответить тем же, Ин, но не могу — ты, как никак, мать моих детей, — Артём недобро усмехнулся. — Так что засунь свою ненависть куда подальше, спустись на землю и послушай меня…
Он опёрся ладонью о стену над моей головой. Не коснулся даже, но меня прижало какой-то ментальной волной его движения, будто он сдавил мою голову, не давая шанса шевельнуться…
Затихла…
Артём неторопливо вытащил из кармана сигарету, чиркнул зажигалкой… На мгновение пламя осветило его лицо, показавшееся мне в этот момент совсем чужим — непривычная щетина, распахнутый ворот камуфляжного костюма, угрюмый взгляд устремлённых на меня чуть прищуренных глаз, в которых вместо чёрных зрачков яркими беснующимися всполохами плясал отражающийся огонь…
Всего пара секунд, и снова наступила тьма…
Я моргнула, отгоняя морок. Полной грудью вдохнула знакомый запах сигаретного дыма, поплывший в воздухе…
Артём наконец заговорил, нарочито проникновенно и чувственно растягивая слова:
— Золотая моя, я готов выполнить любую твою просьбу…
Сердце трепыхнулось, мгновенно вспыхивая робкой надеждой…
Голос мужа внезапно стал на пару тонов резче:
— Но только одну. На том условии, что я озвучил. И с душой, Ин, так, чтобы я тебя услышал…
Едва не застонала, разочарованно кусая губы. Дура наивная…
Артем поднял руку, зачем-то коснулся моих волос… Снова почти нежно зашептал, будто убеждая продать душу дьяволу:
— Решайся, Ин… И через несколько часов ты будешь дома…
Если бы передо мной стоял кто-то другой, не Тёмка, я бы сделала это без проблем. Да я и сейчас могу… Всего лишь опуститься на колени, банально проговорить заученную фразу, элементарно встать на ноги — что в этом сложного?! Ничего по сути.
"…С душой, чтобы я тебя услышал…"
Но ведь просто сделать это — не то, что на самом деле надо Артёму, да? И я теперь прекрасно это понимаю…
Ему нужно наблюдать за каждым моим движением, смотреть мне в глаза и видеть в них искренние слёзы, слышать в моём голосе осознанную мольбу. Ему не нужен сам факт, ему нужно, чтобы это показательное унижение достигло цели и ударило по мне…
Но, черт возьми, я не чувствую этого всего. Я не боюсь мужа так, как могла бы бояться другого охотника; во мне больше злости и обиды, чем настоящего желания угодить ему; я не могу ПОПРОСИТЬ, я могу только произнести. Это не то… Тёмка слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в очевидное одолжение с моей стороны.
Идиотизм… Я ведь правда хочу выбраться отсюда! Я больше всего на свете хочу домой!
Но не такой ценой…
Прошептала дрогнувшим голосом:
— А если… Если у меня не получится… так, чтобы ты услышал?
Артём шумно вздохнул. Оттолкнулся от стены, пожал плечами. Отступил на шаг… Ещё на один…
— Давай так, Ин, — он заговорил равнодушным деловым тоном, будто зачитывал условия очередного контракта. — Не хочешь — не надо. Я своё условие озвучил. Будешь готова — придёшь, встанешь на колени, попросишь. А пока…
— Да меня убьют раньше, Тём! — я перебила его, неосознанно обнимая себя за плечи, задыхаясь от сдавившего горло бессилия, готовая расплакаться от навязчивого удушающего чувства несправедливости. — Нас всех здесь убьют! Неужели тебе наплевать?! На меня наплевать…
Он едва слышно усмехнулся, отошёл ещё на пару метров, поправил автомат за плечом…
— Значит, прячься лучше, Ин. Тогда не убьют.
Отвернулся… Зашагал по тропинке…
— Артём! — я машинально шагнула за ним, ощущая, как на плечи тяжёлой бетонной плитой опускается гнетущее беспросветное отчаяние. — Тём…
— Кстати, — он притормозил, оглянулся, и я почему-то поняла, что он улыбается, хотя не могла видеть в темноте его лицо… — Тут есть действующая душевая кабина. В одной из раздевалок, рядом с серно-кислотным цехом. Это на случай, если во время нашей следующей встречи ты снова захочешь поторговаться и предложить мне себя…
Он снова отвернулся, шагнул к проходу между складами…
Закусила губу, с горечью осознавая, что Артём сейчас уйдёт окончательно, бросит меня тут одну… В порыве какого-то злого отчаяния крикнула в удаляющуюся спину, надеясь задержать его ещё хоть на минуту:
— А если не тебе?! Если кому-то другому предложу, и меня выпустят?
Муж на несколько секунд замедлил шаг… Но больше не оглянулся.
Равнодушно бросил через плечо:
— Попробуй.
Уверенно зашагал вперёд, скрываясь за поворотом…