Владей мной (СИ) - Найт Елизавета. Страница 31
Почему наши прошлые неудачи встали между нам?
Ребенок, она ждет моего ребенка! Я стану отцом! В груди разливается волна невероятной нежности и тепла. У нас будет ребенок.
Я стану отцом. А что, если… Гоню прочь непрошенную мысль. А что, если отец не я? Юра? Этот моральный урод?
Ликование смешивается с волной разочарования и неожиданной потери. Как будто я уже потерял своего ребенка.
Неважно, кто отец. Это мой ребенок! МОЙ! И Маша моя! Я ее больше не отпущу, только бы все обошлось.
Опускаю голову на руки. Страх липкими пальцами сжимает мое сердце, оно замирает и бьется с трудом. Становится больно дышать. Живи, Маша, только живи. Ради нас, ради нашего ребенка, ради себя!
Не замечаю, как по щекам стекают горячие слезы. Вижу только полет капель и их гибель на гранитном полу.
- Ден, - хорошо знакомый голос раздается рядом.
Поднимаю затуманенный взгляд. Рядом стоит Влад. Друг с тревогой всматривается мне в лицо.
- Все хорошо? Маша она… - он боится самого страшного и не знает, как спросить.
- Нормально, - я смахиваю слезы. Друг понимающе кивает.
Чувствую на плече его горячую ладонь. Мне необходима его поддержка.
- Ден, тебе бы домой, - начинает друг.
- Нет, - резко отвечаю. – Ее сегодня переведут в палату.
- Ден, посмотри на себя, тебе надо принять душ и выпить кофе, хорошего кофе, - он мягко меня уговаривает.
- Нет, - я непреклонен.
- Звонили из полиции, тебя ищут для дачи показаний.
- Потом…
- Если ты хочешь, чтобы Виталю посадили, показания надо дать сейчас.
Я смотрю на него удивленно. К чему спешка? Он виновен! Он чуть не убил Машу!
- Вячеслав Борисович подключил все свои связи, он рвет и мечет, пытается отмазать сына. Думаю, пойдут ва-банк и попытаются все повесить на Машу и на тебя, - Влад серьезен, как никогда. Шутник и весельчак, он всегда очень ответственно относится к делам. И сейчас ко мне его привели дела.
У меня внутри все холодеет. Этого еще не хватало. Сделать виноватой Машу. Про себя я не думаю, мне плевать, что там со мной будет!
- Сам посуди, девушка без связей и положения и сын уважаемого политика и бизнесмена! Тебе впаяют нападение.
- Какие у нас шансы посадить Виталю?
- Очень большие, если ты поедешь в полицию прямо сейчас.
Я непонимающе смотрю на него.
- Помнишь мутную историю с Виталей в универе?
Я отрицательно качаю головой. Виталя всегда был мутным челом, много всякого творил, но творил по-тихой и бежал к папочке под крыло. Тот успевал замять дела еще до широкой огласки.
- Ну когда он замутил с девкой, она залетела, а он ее прогнал, да еще все рассказал что-то про нее?
Я смутно припоминаю какую-то историю, но только в общих чертах. Жду, что скажет Влад.
- Она с горя решила травануться таблетками, ее откачали, ребенка не спасли. Она потом универ бросила, в дурке лежала.
- И?
- Ее отец в ментовке служил. И дорос до прокурора. Он ухватился за это дело. Землю роет. Меня нашел лично, требует от тебя показаний. Нельзя тянуть.
Это весомый аргумент. Оглядываюсь на двери реанимационного отделения и иду за другом.
Держись, Маша, я скоро вернусь!
Остаток дня проходит как одно мгновение. Квартира, ментовка, дача показаний, все это затягивается на несколько часов. Мне сложно сконцентрироваться, находясь вдали от больницы и Маши. Прокурор и следователь по несколько раз задают одни и те же вопросы, чтобы добиться от меня ответа. Все на нервах.
В больницу возвращаюсь уже под вечер и узнаю, что Машу перевели в общую палату. Несусь на пятый этаж. На посту меня останавливает медсестра и отказывается пускать.
- Туда нельзя!
- Почему?
- У нас хирургия, режим. Время посещений прошло. Она спит.
- Я просто посижу рядом, - не сдаюсь.
- Вы разбудите ее соседок.
- Соседок?
- Да, в палате четыре человека.
- Бросаю взгляд на часы, почти семь.
- Заведующий еще на месте?
Медсестра хмурится, но отвечает.
- Вроде да.
- Какой кабинет?
- Пятьсот двенадцатый…
Влетаю в кабинет к заведующему и с порогу выдаю всю историю, с просьбой, нет с требованием отдельной палаты, обещаю ему горы золотые в случае согласия и полный капец в случае отказа.
Через полчаса я сижу в огромном мягком кресле и смотрю на бледное осунувшееся лицо. Под глазами залегли глубокие тени. Нос заострился. На шее фиксирующий воротник, но под ним багрово-синюшные следы лап этого морального урода. Я знаю, что они там!
Тонкие руки, покрытые ссадинами и синяками, безвольно лежат вдоль тела. В тишине прислушиваюсь к ее размеренному дыхании. Ловлю себя на мысли, что периодически приглядываюсь, поднимается ли ее грудная клетка.
Несколько раз заходит дежурная медсестра, делает укол и смотрит на нас долгим печальным взглядом.
Двигаю кресло ближе к кровати, сжимаю ее холодную ладошку, целую тонкую кожу и пытаюсь отогреть ее своим дыханием. Упираюсь лбом ей в руку и вырубаюсь. Меня накрывает холодная серая тревога.
Маша
Темнота отступает, оставив после себя свинцовую тяжесть во всем теле. Жутко болит голова. Не могу открыть глаза, мешает слабость.
Пытаюсь сглотнуть, но в горле дерет от сухости, шея отдается тупой болью. Стараюсь повернуть голову, но не выходит.
Дышать тяжело, каждый вздох дается с болью.
Где я? Я умерла?
Воспоминания лавиной накрывают меня: квартира, Виталий, драка и его тяжелые руки на моей шее. Дальше темнота.
Вздрагиваю от страха.
- Тише, девочка, - различаю бархатистый шепот.
Денис. Денис! Он рядом.
Пытаюсь позвать его, но из горла вырывается только стон.
- Подожди, тебе нельзя говорить, - он гладит меня по руке, чувствую жар его ладони.
Он проникает в меня, согревая. Я замерзла.
Губ что-то касается.
- Пей, - приказывает он. Жадно втягиваю жидкость. Никогда не пила ничего вкуснее. Каждый глоток отдается болью в горле. Но это того стоит.
Пытаюсь еще раз и, наконец, могу открыть глаза. Моргаю. Чувствую, как катится слеза, свет режет глаза.
- Маш, не надо, - он наклоняется и подхватывает слезинку пальцем. – Не плачь.
После этих простых слов, я уже не могу остановиться. Боль, страх, облегчение подхватывают меня и кружат, слезы катятся сами.
- Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Он подхватывает мою руку, сжимает ее и целует. Так горячо и так нежно, словно я фарфоровая.
- Денис… - голос не слушается меня.
- Нет, молчи… пожалуйста. Прости меня, я виноват. Мне надо было сказать об Анджеле, не знаю, почему я молчал. Нам надо было поговорить в офисе. Тогда бы не…
Он замолкает, резко обрывая речь на полуслове. Мы оба знаем, о чем он хотел сказать.
- Маша, я… я боялся, что потерял тебя…
Перед глазами все плывет. Но я стараюсь сфокусировать взгляд на нем. Небрежно зачесанные назад волосы, осунувшееся посеревшее лицо, темная щетина на щеках и подбородке. Такое чувство, что он не спал по меньшей мере неделю.
Его большие серые глаза смотрят прямо на меня с болью и нежностью. Он дарит мне мягкую грустную улыбку.
- Я бы не пережил этого, малыш… я люблю тебя. Господи, как я тебя люблю, - шепчет он мне. Шепчет и снова целует руку. Меня заполняет безграничная нежность к нему. Внутри клокочет вулкан собственных чувств. Любовь к нему заполняет меня, освещая и согревая меня изнутри. Сразу становится легко и хорошо.
- Я идиот, прости меня. Я боялся тебе признаться, боялся, что ты отвергнешь…
- Нет, - слова даются с трудом.
Он замирает и со странной смесью ожидания и страха смотрит на меня.