Песочные часы - Киш Данило. Страница 7

Дознание (I)

Ставил ли Э. С. на своем письме неверную дату?

После названия своей деревни он написал завтрашнюю дату, оправдывая свой поступок тем фактом, что на его часах марки «Лонжин» от сегодняшнего дня оставалось всего шестнадцать минут, и, следовательно, не только предусмотренное окончание его письма (еще далекое), но даже и начало, уже разместились в завтрашнем дне, зачатые на границе одного дня, но целиком устремленные к дню будущему, к будущей заре, к далекому восходу.

Он когда-нибудь еще ставил неверную дату на каком-нибудь документе?

В 1905/06 учебном году он подставил дату в справке от врача, продлевая свои школьные каникулы примерно на неделю; в 1912 году он подделал дату на бесплатном билете второго класса на скорый поезд, перегон Камераль-Моравице-Загреб, продлив его действие почти на четыре месяца; в 1924 году он повторил этот свой подвиг, совершенно очевидно, не сделав выводов из предыдущего наказания (тогда, в 1912 году), потому что, конечно, уже о нем забыл, и опять подделал дату на своем проездном документе, на этот раз на льготном билете первого класса для железнодорожников, номер 755363, чтобы бесплатно ездить на перегонах Врбовско-Нови-Сад и Нови-Сад-Будапешт (через Суботицу), продлив его действие всего на десять дней, то есть, с первого до одиннадцатого ноября; в 1932 году он опять подделал дату на документе: на справке от врача номер 2249, о временной дееспособности, при условии, что каждые шесть месяцев он будет проходить полное медицинское освидетельствование; на этот раз дата в документе была изменена на целый год (с 32 на 33); в 1934 году он подделал даты на нескольких документах фабрики кисте-щеточных изделий в Суботице, совладельцем и акционером которой он был, и т. д.

Понес ли он ответственность за какой-нибудь из этих поступков?

Два раза. В 1912 году (Камераль-Моравице-Загреб) был оштрафован на 10 крон, а в 1934-м (фабрика кисте-щеточных изделий) он проиграл процесс компаньону Вайсу, который не смог доказать фальсификацию, но убедил присяжных в вине Э. С.: было много других доказательств ненадлежащего ведения дел.

Хранил ли Э. С. по-прежнему в своих документах какое-либо доказательство своей вины?

Среди прочих своих бумаг, в папке с надписью Железнодорожные документы, он хранил то Решение Главного инспектора Венгерских Королевских Железных дорог (Magyar Kiralyi Allamvasutak), выданное в 1912 году, за исходящим номером 1042, документы же, имеющие отношение к делу Вайса, уничтожил все до единого.

Приведите полный текст упомянутого Решения.

Господин Э. С., писарь-стажер, Камераль-Моравицы (на адрес администрации железнодорожной станции). — Установлено, что 23 февраля сего года Вы совершили поездку на перегоне Камераль-Моравицы — Загреб, воспользовавшись бесплатным билетом II класса скорого поезда, номер 1091, выданным 4 ноября прошлого года под порядковым номером 95463. Недействительность Вашего билета Вы попытались скрыть таким образом, что изволили указанную дату переправить с 4-го на 24-е. В связи с чем налагаю на Вас штраф в размере 10 (десяти) крон, которые должно в двух долях вычесть из Вашего жалования, и одновременно предупреждаю Вас, чтобы впредь Вы тщательно избегали неподобающих для будущего служащего поступков. Транспортный инспектор И. Шушнич.

Показывал ли он кому-нибудь это Решение?

Два года назад он показал его господину Гаванскому, при этом с намерением подчеркнуть основательность в ведении дел на тогдашних железных дорогах (по сравнению с нынешними), а также желая похвастаться, каким проказником он был в молодости и как был готов в разным проделкам, невзирая на опасность.

К кому Э. С. обращается в начале своего письма?

К самой младшей из сестер, Ольге.

У него были еще братья и сестры?

Еще четыре сестры (не считая Ольги) и один брат, то есть, (вместе с Ольгой), пять сестер и один брат.

К кому еще, кроме нее, он мог обратиться таким способом, письмом?

Не ожидая лучшего результата, чем в данном случае, он мог обратиться к своему старому, и так сказать, единственному другу, господину Гаванскому (Нови-Сад, Железнодорожная набережная, 8), к своему брату Дольфи-Адальберту (Trieste, Via Lazzaretto Vecchio 11), к президенту Рузвельту, к премьер-министру Черчиллю, рейсхканцлеру Адольфу Гитлеру, к адмиралу Хорти, в Министерство путей сообщения, в Министерство финансов, к Государственному прокурору, к Международному Красному Кресту, в Лигу наций, в Общество по защите прав человека, в Международную сионистскую организацию, в Общество защиты животных, к Богу-Отцу Саваофу.

Почему же, спрашивается, он не обратился ни к одной из перечисленных персон или организаций?

К Гаванскому, чтобы не скомпрометировать его, на тот случай, если полиция перлюстрирует его корреспонденцию; к своему брату Дольфи — из-за напряженной личной и международной ситуации; к остальным же потому, что никому из них он не доверял, кроме, может быть, вот этого, последнего, но с ним он и так много общался.

В каких отношениях состояли адресант и адресат?

В долговых, потому что прежний адресант, теперешний адресат, дней десять назад, отправил короткое письмо адресанту, прежнему адресату.

О чем шла речь в том письме?

О погодных условиях (холод, вьюга); о здоровье (инфлюэнца, кашель, ревматизм, головная боль, нервозность, запор); о лекарствах и лекарственных растениях (аспирин, шалфей, ромашка, жидкость Бурова, ревмин); о подорожании дров и угля (с 240 на 320, и с 350 до 380, соответственно); о плохом состоянии дорог (занесены); о мужской зимней одежде, а особенно о пепельно-сером костюме; о каких-то одеялах; о лимоне как напрочь отсутствующем теперь товаре; об окороке; о ханукальных грецких орехах; о всевидящем и всемогущем Боге; о каких-то носках; о сожженных лесах; о поташе (золе).

О чем не было речи в том письме, но о чем он хотел бы что-нибудь услышать?

О каких-то мужских ботинках и о каком-то помазке для бритья.

О чем ему напомнили его собственные замерзшие пальцы?

О коротких, опухших, окровавленных пальцах господина Хордоша, мясника.

О какой опасности раздумывал Э. С.?

Что эти пальцы могли перепутаться с сардельками, и что г-н Хордош мог бы откромсать один из этих окровавленных пальцев и завернуть ему в бумагу вместе с сардельками, и, следовательно, поэтому он передумал покупать кровяную колбасу.

Что видел нерешительный покупатель?

Как г-н Хордош снимает с крюка кусок свинины, как он потом проводит своим похожим на сардельку пальцем по разрезу на мясе, и как кладет толстый кусок на ладонь, как потом похлопывает по нему, а мясо соскальзывает с тарелки весов, извиваясь, как угорь.

На какой мысли был сосредоточен нерешительный покупатель?

Что ему нельзя ни выражением лица, ни жестом или словами дать понять мяснику, что у него в кармане не больше пяти пенгё и двадцати восьми филлеров, чтобы тот не подсунул ему обрезки или дохлятину.

Заметил ли он какие-нибудь признаки, на основании которых мог бы заключить, что г-н Хорош, мясник, все-таки его разоблачил?

Да, на основании того факта, что упомянутый, видя нерешительность Э. С., достал из-под прилавка блюдо, наклонил его перед ним, а потом быстро вернул в горизонтальное положение, и нерешительный покупатель мог увидеть в том месте, где волнообразно треснул холодец, как мелькнул беловатый хрящик, и как показалась щетинистая шкурка (ухо?).

Когда Э. С. убедился в том, что г-н Хорош видит его насквозь?

Когда этот последний начал доставать откуда-то из-под прилавка куски потрохов: кирпично-красную печенку, похожую на скисшую, запекшуюся кровь, скользкого угря селезенки, пенно-резиновую массу легких, кружевную ткань рубца, почки, близнецов-эмбрионов, сердце с ужасным следом от удара мясницкого ножа.

Как Э. С. перевел про себя невысказанный вопрос, на мгновение мелькнувший в глазах г-на Хордоша?

Разве вы, сударь, едите свинину?