Досаждение (СИ) - Левина Ева. Страница 28

— Ты чего плачешь, дочка? — Игорь Иванович замер в нерешительности и, не дожевав запеченный картофель, уставился на дочь непонимающим взглядом.

— Соскучилась, просто…

— Полина, если тебе здесь плохо, только скажи. Ты похудела совсем, осунулась. Да и бабушка твоя мне все уши прожужжала, чтобы съездил, проверил, как внучка. Говорит — сердце у неё не на месте.

— Все хорошо, папа, — не в силах сдержаться, Полина снова всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Кому будет лучше, если она покажет то, как сильно подавлена? У папы слабое сердце, поэтому ему незачем знать о её проблемах, а семидесятилетней бабушке тем более.

Остаток пятницы и весь день субботы пролетели слишком быстро. Полине безумно хотелось остановить время и подольше насладиться обществом папы. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, находящейся под родительской защитой, а Черный и все связанные с ним беды казались ненастоящими. Но часы словно специально ускорили свой ход, и очень скоро наступило время прощаться.

В субботу вечером, когда Игорь Иванович уезжал, она снова не смогла сдержать слёз. Кутаясь в теплую шаль, Полина стояла у подъезда и, тихонько всхлипывая, неотрывно смотрела вслед удаляющейся машине.

— Полиша, ты чего здесь мерзнешь? — голос соседа заставил вздрогнуть от неожиданности и поежиться.

— Привет, ты меня напугал, Вова, она растерла горячую соленую влагу на щеках ладошкой и тепло улыбнулась парню.

— Извини. Готов загладить свою вину. Вот, несу торт домой. Зайдешь на чай?

Сначала она замешкалась, но потом вдруг подумала, что меньше всего на свете ей сейчас хотелось оставаться одной, поэтому почти сразу сдалась и послушно пошла в соседскую квартиру.

Полина уже однажды бывала в холостяцкой берлоге Владимира и уже через пять минут хозяйничала на его кухне, протирая вафельным полотенцем чашки и растравляя их на столе. Торт оказался Наполеоном с её любимым заварным кремом, а чай с барбарисом, поэтому настроение сразу поползло вверх. Парень, в свою очередь, изо всех сил старался развеселить девушку и через какое-то время ему это удалось, поэтому робкий золотистый смех эхом покатился по небольшой кухне. Как раз в этот момент телефон Полины ожил.

Она упорно не записывала его номер, но уже знала наизусть. Мельком взглянув на знакомые цифры, Белова тут же вздрогнула и поднялась со стула.

— Извини, Вова, мне пора домой.

— Что случилось? Важный звонок?

— Да. Я лучше пойду, — не успев снять трубку, девушка схватила шаль и, нырнув в тапочки, торопливо открыла входную дверь, после чего охнула и резко подалась назад.

Из подъезда на неё смотрел Чёрный.

Полине показалось, что он был зол, но когда сзади выглянул сосед и начал желать ей доброй ночи, а также обещать зайти на днях, лицо Захара перекосила гримаса неконтролируемой ярости.

— Что застыла? Снова ищешь отмазку или новую болезнь? — пророкотал Черный и, сделав шаг вперед, крепко схватил тонкое девичье запястье.

Оправдываться было бессмысленно. Полина уже немного знала своего мучителя, поэтому прекрасно понимала, что в таком состоянии он вряд ли станет слушать её корявые объяснения.

— Полиша, все в порядке? Кто это? — сзади послышался негодующий голос Владимира, и Белову словно обдало ведром ледяной воды, потому что глаза Захара налились кровью.

— Это ты — кто? И какого х*я она делает у тебя в такое время? — голос Черного звучал тихо и очень ровно, но в нем слышалась такая явная угроза, что Полина на миг даже забыла о собственных страхах, испугавшись за соседа. Захар ведь выше и гораздо крупнее Вовы… А еще агрессивнее, беспринципнее и жестче…

Нет, она не может позволить, чтобы случилась драка! Ей придется пересилить себя… Отвлечь, схитрить…

— Захар, это мой сосед Вова, он попросил помочь ему заварить сбор от кашля. Я всего на минутку зашла, — она скороговоркой бормотала первое, что пришло в голову, а сама старалась побыстрее открыть замок на входной двери. Но руки так дрожали, что ключ никак не хотел крутиться, а затылок жгло от тяжелых взглядов, следивших за каждым её действием.

— Полиша! — Вова продолжал наблюдать за развернувшейся перед ним сценой и, кажется, готов был броситься на помощь, однако Черный окончательно потерял терпение и рявкнул:

— Друг, ты свободен. Вали, заваривай травы и не кашляй, — после чего вытащил из окоченевших пальцев Полины ключ и, открыв дверь впихнул её внутрь, сразу шагнув следом.

25

Черт бы побрал эту маленькую лживую девчонку! Черный чувствовал, как его мозги кипят двадцать четыре часа в сутки, а эта мямля придумывала все новые и новые отмазки!

Причем Белова, к полному удивлению Захара, оказалась совсем не дурой, потому что, даже прощупывая границы его терпения, умудрялась действовать на него как сильное успокоительное. Как только он чувствовал ярость и желание придушить мямлю, она тут же произносила своим невероятным голосом что-то вроде "Захар, пожалуйста" или "Захар, я плохо себя чувствую" и его гнев гас, как костер, залитый из пожарного шланга.

В понедельник Белова сбежала из института раньше, чем у нее закончилась последняя пара, но на его звонок ответила сразу, причем таким голосом, что у Черного задергался кадык и в грудной клетке запекло так, словно там раскаленные угли.

— Захар, у меня разболелся живот… Наверно панкреатит на фоне стресса. Я так сильно нервничаю в последнее время.

Конечно, он был зол и еле сдержался, чтобы не приехать к ней. Вот только не за тем, чтобы отыметь, а потому что вдруг почувствовал тревогу. Из-за долбаного Кайсарова и Золотаревой Белова была в длительном стрессе… Может ей нужны лекарства? От того, чтобы сорваться к девчонке, его остановили только партнеры отца из столицы, и куча встреч, распланированных на всю предстоящую неделю.

Во вторник у святоши болела голова, а Андрей Павлович потащил сына в загородный клуб на подписание первого контракта.

В среду Белова пошла лечить зуб. Разумеется, Захара повело так, что он уже совсем себя не контролировал, поэтому не явился на предварительную встречу по второму крупному контракту и прямо заявил отцу, что у него есть дела поважнее. Андрей Павлович был недоволен, но привык к тому, что единственный горячо любимый сын сам себе на уме, поэтому воспринял его отсутствие спокойно.

— Лгунья, мелкая обманщица, — бормотал он себе под нос, пока почти бегом поднимался по лестнице старого подъезда и направлялся к нужной двери, которую сонная Белова открыла только после третьего продолжительного нажатия на звонок. Приперев её к стене и впившись жестким пожирающим поцелуем в губы, он действительно почувствовал запах больницы и отстранился, прижавшись носом к бешено стучащей венке на шее Полины.

— Пахнешь лекарствами, а не собой. Мне не нравится, — недовольно проворчал он, и вытянувшись в полный рост, поставил подбородок ей на макушку.

Она не солгала… Может, правда разболелась от стресса? Похудела, побледнела, но вместе с тем, стала еще желаннее… Находясь рядом и жадно вдыхая запах её волос, Захар постепенно успокаивался и даже дышал ровнее, медленно размышляя о том, не свозить ли Белову к нормальным докторам. Наверно, он мог простоять так не один час, вот только Полина вдруг завозилась под его руками и тихонько пробормотала:

— Захар, я после посещения стоматолога плохо себя чувствую.

— Иди, ложись, — просипел тот и, последний раз втянув носом запах её волос, направился к двери.

Потом был четверг и жалобы о больном горле, затем загруженная финальным подписанием контрактов пятница, и приезд отца Полины.

— Чертова Белова! — рычал Черный, выкуривая третью по счету сигарету. Он уже несколько часов сидел в вип зоне "Black" и безучастно следил за отлаженными движениями танцовщиц, крутящихся у шестов, но никаких эмоций по этому поводу не проявлял.

— Вижу, у вас со святошей не все складывается, — съязвил Кайсаров и приземлился напротив, громко стукнув по столу бутылкой с янтарным напитком.