Досаждение (СИ) - Левина Ева. Страница 48

От неожиданности и ощущения наполненности Полина охнула и чисто интуитивно прижалась к широкой мужской груди, почему-то испугавшись неизвестности. Но, к своему собственному удивлению, вместо боли она ощутила лишь легкий дискомфорт, балансирующий на границе с удовольствием.

Сначала движения были медленными и размеренными. Черный будто расширял женскую плоть под себя, максимально растягивая и продвигаясь глубоко внутрь. Но постепенно темп ускорился, и Захар начал вбиваться в полную силу, срывая с губ Полины громкие рваные стоны.

Уже позже, когда все закончилось, и Черный вытирал с её живота семя, Полина вдруг с ужасом ощутила, что ей понравилось подчиняться в постели и с готовностью принимать всё то, от чего она раньше готова была упасть в обморок. От переизбытка эмоций кружилась голова, а от ярких вспышек удовольствия тянуло в паху. Ей хотелось все обдумать, но углубиться и как следует поразмыслить над собственными ощущениями не получилось, потому что Захар не отпускал. Он крепко прижал её к себе и ещё долго целовал распухшие от интенсивных ласк губы, не давая сосредоточится ни на чем, кроме вновь растущего возбуждения.

В какой-то момент Полина на мгновенье отрезвела и вдруг тихонько спросила, пряча голову у Черного на груди:

— А сколько… Много ли раз между нами все было?.. Просто, мне кажется, если я буду знать, то смогу меньше стесняться…

— Сомневаюсь, — хрипло рассмеялся Чёрный.

— Почему?

— Потому что сегодня был второй раз, — прорычал он и игнорируя ошарашенный взгляд зеленых глаз, навис сверху и втянул в рот её призывно торчащий розовый сосок.

Всю следующую неделю Черный вообще не выпускал Полину из поля зрения. Училась она дистанционно, гуляла только в его сопровождении а спала… ему, казалось, что он вообще не давал ей спать. В первую очередь потому, что Захар получил столь желанное им тело и, пусть искусственную, но все же взаимность. До Полины у него было много женщин, и именно ему обычно доставляли удовольствие, но здесь впервые все было наоборот. Он словно не мог насытиться ей и зацеловывал каждый сантиметр желанного тела находя какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы доводить её до оргазма каждую ночь. Успокаивался только когда она сама начинала умолять о пощаде или засыпала, изможденная на его плече.

Но даже этого Захару было мало. Больше всего на свете ему хотелось услышать из её уст искреннее "люблю". Иногда в темноте ночи ему казалось, что желанное признание совсем рядом, но ничего не происходило, и наступал рассвет… Черный засыпал и просыпался с этой мыслью и зверел от любого нового воспоминания, которое приходило Полине. Чертов врач оказался прав: память возвращалась стремительно. Слишком быстро, чтобы успеть…

Каждую ночь ей снились сны, понемногу возвращающие прошлое. Сначала она доверчиво рассказывала их Захару, но утро на пятый день, что Полина вдруг закрылась.

— Ты что-то вспомнила? — спросил он за завтраком, внимательно изучая каждую черту любимого побледневшего лица.

— Нет, — пробормотала она и тихонько отодвинула от себя тарелку с нетронутой кашей. По длинным опущенным ресницам и дрожащим пальцам было понятно, что девушка лжет, но словно боится ему в этом признаться.

Снова боится, черт возьми! Снова отгораживается…

От осознания того, что тающая, как сахарная патока в его руках, Полина, снова может начать ненавидеть, Чёрному стало по-настоящему паршиво. Еще две недели назад он даже не представлял себе, что такое взаимность, а теперь, получив её, совсем не хотел отката назад и потери контроля над ситуацией.

— Ешь! — приказал он, и осекся, тут же мысленно отругав себя за грубость.

— Нет аппетита, — вяло ответила Полина и отвернулась к окну, — я бы хотела вернуться к учебе с понедельника.

— Нет! — ответ снова был слишком резким, но самоконтроль Захара уже летел ко всем чертям. Он опять чувствовал себя десятилетним мальчишкой, у которого хотят забрать самое дорогое — того, кого он любит. Нет, он не никуда её не отпустит! Полине нельзя на знакомые улицы и вообще туда, где есть риск возникновения воспоминаний!

— Я отсутствую уже две недели и переживаю, что это плохо отразится на сессии…

— Мне наплевать. Заплачу в деканате, и на сессию ты не пойдешь. И даже не вздумай спорить! — с шумом отодвинув стул, он направился к выходу и бросил через плечо, — пока что-нибудь не съешь, из-за стола не выйдешь.

Нужно было прийти в себя, чтобы не наломать еще больше дров, поэтому Чёрный отправился на террасу и выкурил три сигареты подряд. Легче не стало, но свежий апрельский воздух немного прояснил его мысли. Он не просто опасался потерять контроль над ситуацией, теперь он еще и боялся того, что всё достигнутое за эту неделю совсем скоро обнулится. Захар распробовал сладкое подобие взаимности и теперь просто сходил с ума при мысли, что все это может в любой момент закончиться. И ничего, что ответные чувства были ненастоящими, а искусственно выращенными, благодаря амнезии. Все это казалось Черному сейчас совсем не важным. Он, словно брал любовь взаймы и старался не думать, чем будет отдавать долг.

Погруженный в собственные невеселые мысли, он не сразу заметил, как ноги привели его обратно в столовую. Полина по-прежнему сидела за столом и ковыряла ложкой овсяную кашу с фруктами. Заметив его появление, она попыталась сделать вид, что держится, но в какой-то момент совсем сникла. Когда у девушки задрожали губы, а глаза навернулись слезы, Чёрный ощутил себя настоящим чудовищем и болезненно поморщился. Опять, она опять будет плакать из-за него.

Врач предупреждал, что после травмы Полина будет какое-то время эмоционально нестабильна, но Черный все равно испытывал практически физическую боль, глядя на её слёзы. Сначала ему захотелось прижать её к себе и долго жалеть, целуя в пухлые губы и маленький прямой нос, но в какой-то момент он понял, что сейчас дело не только в запрете на учебу…

— Что ты вспомнила, Полина? — напряженно спросил он, но не услышав ответа, снова не сдержался и надавил, чувствуя, как растущая паника побеждает остатки самообладания:

— Отвечай! Что ты вспомнила?!

— Мне приснилось, что ты раздел меня силой, а потом пытался изнасиловать. Скажи, что это не правда, Захар. — Полина вдруг еще сильнее побледнела и смело посмотрела ему прямо в глаза. Чёрный не отвел взгляда, но не ответил. Только его лицо исказила болезненная судорога, а желваки на скулах заходили ходуном.

Повисшая между ними тишина была такой густой, что её можно было разрезать ножом. Но передышка продлилась совсем недолго, потому что Полина вновь повторила свой вопрос, только уже совсем осипшим от подступающих слёз голосом:

— Пожалуйста, скажи, что это не правда, Захар!

— Правда.

— Я хочу домой, — еще секунду до этого сидевшая, как статуя, девушка резко подскочила со своего места, перевернув стул с высокой спинкой, и кинулась к двери, ведущей на террасу.

Чёрный бросился следом, однако Полина успела вскочить на улицу. Увидев перед собой огромного рычащего черного пса, девушка вдруг остановилась, как вкопанная и громко вскрикнула.

— Бес, фу! — тихо, но жестко бросил Чёрный. Однако в тот момент, когда он отвлекся на пса, Полина вдруг осела на землю и обхватила себя дрожащими руками, после чего прошептала:

— Эта собака… Ты… Я всё помню. Я хочу домой!

— Я не пущу. Наручниками пристегну и буду держать взаперти. Поняла меня? — звериный рык Чёрного заставил пса испуганно попятиться назад, а Полину зареветь в голос. Буквально в одно движение он греб её в охапку и прижал к себе, однако всегда покорная и робкая девушка вдруг впервые забилась в его руках и закричала:

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍-Отпусти! Ты воспользовался мной! Я не хотела и не хочу быть с тобой! Ты принуждал меня! Я тебя ненавижу! Ты — чудовище! Я хочу, чтобы ты умер! Монстр!

Изможденная зареванная девушка отчаянно пытающаяся вырваться из его железной хватки мало напоминала его тихую и нежную Полину. Она словно сошла с ума и совсем не понимала, где находится.